Евгений Городецкий - АКАДЕМИЯ КНЯЗЕВА
Родители же, изнуренные многолетней холодной войной друг с другом, наживают жестокие неврозы сердечно-сосудистые болезни, в итоге сокращают себе жизнь и остаток дней своих доживают инвалидами семейного фронта. Так не лучше ли вовремя расстаться?
«Помилуй бог, Пашка, мне ли тебя судить?» – ответил Заблоцкий. И позже, уже распрощавшись с ним, думал: Пашка прохвост, но умеет жить легко, не делая изо всего трагедии.
Хорошо бы и себе отвлечься и закрутить любовь, думал Заблоцкий далее. Ну, хотя бы с какой-нибудь из Розиных девиц. Есть там одна славная мордашка, зовут, кажется, Люся, манеры не такие вульгарные, как у прочих, и в глазах что-то светится, проблески интеллекта. Впрочем, зачем подружке интеллект? Была бы недурна собой, да добра, да покладиста. Все зло на земле от женщин, которые мнят себя слишком умными.
Размечтавшись, Заблоцкий представил себе, какие простые и добрые отношения сложатся у него с этой Люсей, он будет ее воспитывать и просвещать, она – смотреть ему в рот. Еще один Пигмалион! Но тут он спохватился: возня с девицами требует денег на кино, театры и рестораны, на цветы и другие знаки внимания – то, что кажется вовсе излишним напористому, нахальному Пашке, и без чего никак не обойтись ему, Заблоцкому, с женским полом не слишком разворотливому.
Последнее время Заблоцкого не покидало ощущение, будто над его головой ведутся какие-то переговоры о дальнейшей его работе. Зою Ивановну несколько раз вызывали к начальству, и, вернувшись, она так подчеркнуто не смотрела на Заблоцкого, что было ясно: причина вызова – именно он. В ее отношении к нему появилась некоторая отчужденность. Однажды она спросила, много ли еще снимков предстоит сделать для Конькова, и Заблоцкому почудилось, что после составления атласа структур и текстур Зоя Ивановна, будь на то ее воля, поступила бы с ним так же, как по преданию Иоанн Грозный – с зодчими храма Василия Блаженного: повелела бы выколоть глаза…
Все это было игрой воображения и мнительности. Конечно, Зоя Ивановна ни о чем подобном даже не помышляла и о Конькове спрашивала из чисто профессионального любопытства. Что касается переговоров, то здесь интуиция Заблоцкого не подвела. Вскоре его действительно вызвал Ульяненко, и вспомнились прогнозы Конькова: вот оно, началось!
– В три часа, – сказал Харитон Трофимович, – нас с вами и Зою Ивановну приглашает Кравцов. Захватите с собой для демонстрации несколько фотографий и на всякий случай составьте перечень затрат… ну, скажем, на сотню снимков.
Вернувшись в комнату, Заблоцкий передал Зое Ивановне распоряжение начальства и спросил, о чем предполагается разговор.
– Вы с вашими микрофотографиями становитесь популярной фигурой. Вероятно, предстоит интервью с корреспондентом газеты. А может, даже и телевидения.
При этих словах Валя со злорадной готовностью хихикнула и посмотрела на Эмму Анатольевну, приглашая и ее посмеяться над шуткой Зои Ивановны и тем самым уязвить этого вредину Заблоцкого с его самомнением. Но Эмма Анатольевна решила, как видно, соблюдать нейтралитет. Оттопырив безымянный палец и мизинец, она с артистической легкостью и изяществом наводила кривоножкой горизонтали, и ее округлое лицо было совершенно невозмутимо.
У Заблоцкого крутилась на кончике языка колкость, но он сдержался.
Виктор Максимович Кравцов в официальных бумагах числился заместителем директора института по научной части. Это было не совсем удобно для обихода, так как любой посетитель, не знакомый со структурой и положением филиала, придя по делу и увидев на двери кабинета табличку «Замдиректора», принялся бы искать кабинет директора, и поди объясняй каждому, что директор да и сам институт находятся не здесь, а, как уже говорилось, в южном городе, недалеко от теплого моря. Поэтому во избежание всяких неудобств и недоразумений на двери кабинета Кравцова висела табличка с уклончивым: «Руководитель». Руководитель, да и все тут.
Виктор Максимович возглавил филиал недавно, незадолго до ухода Львова (возможно, эти события и были меж собой каким-то образом связаны), вообще же поговаривали, что должность эта – вроде эстафеты. Было в филиале несколько энергичных и сравнительно молодых еще научных сотрудников, которые составили группировку, и кто-то из них однажды возглавил филиал. Он пробыл на этом посту четыре года. Тем временем его товарищи по «стенке» защитили кандидатские. Послe этого кресло руководителя занял один из новоиспеченных кандидатов наук, а прежний руководитель сразу же взял полуторагодичный творческий отпуск…
Очередным сменщиком был как раз Виктор Максимович. Высокий, аскетической внешности, он однако не был аскетом, но не был и кутилой, а был просто нормальным человеком со здоровым аппетитом, который при случае может и хорошо гульнуть, и работать по шестнадцать часов в сутки. Много лет он занимался железистыми кварцитами и считался в этой области видным специалистом, консультировал железорудные тресты республики.
Человек он был не вредный, в филиале к нему относились по-семейному и называли «наш Витя».
…Виктор Максимович двинул от себя по столу коробку «Казбека», предлагая ее то ли Заблоцкому, то ли Зое Ивановне (Харитон Трофимович вошел минутой позже), сам же закурил «Приму». Спросил, обращаясь к Зое Ивановне:
– Алексей Павлович в курсе дела? Нет? – Благожелательно посмотрел на Заблоцкого. – Дело заключается в следующем. Вы, как мне известно, достигли определенных успехов в микрофотографии, освоили аппаратуру, которую никто не мог толком освоить, и добились такого качества снимков, какого у нас в институте никто не добивался. Естественно, что все мы заинтересованы в вашей работе. Но вы сейчас задолжены по теме Зое Ивановне – и всем остальным, за малым исключением отказываете. Так?
Заблоцкий кивнул, плотней уселся на стуле. Все шло по сценарию, шло как надо. Ну, Коньков, дорогуша, придется для тебя разориться на коньяк!
– Кстати, как вам это удалось? – вопрос к Заблоцкому. – я в свое время к этой «гармошке» подступался, но ничего не получилось.
– Там в световом канале призма была сбита.
– А-а, ну ясно. То-то, помню, никак не удавалось свет отрегулировать… Ну так как, товарищи? Вам не кажется, что ваша монополия не совсем оправданна? Другие темы тоже хотят иметь хорошие микрофотографии.
Зоя Ивановна заметила, помаргивая:
– Если бы не Алексей Павлович, аппаратура до сих пор пылилась бы в подвале, а мы по старинке снимали бы «Зенитом» с кольцами…
– Честь и хвала Алексею Павловичу. Кто-то же должен быть первым. Никто не покушается на его приоритет, никто не оспаривает ваше право первыми использовать эту аппаратуру. Но надо думать и об остальных. Сколько еще времени займет у вас съемка по теме Зои Ивановны? – допрос к Заблоцкому.
– Месяца три, – ответил Заблоцкий, накинув месяц.
– А потом?
– Потом… – Заблоцкий бросил взгляд на Зою Ивановну. – Потом оформление отчета, размножение фотографий и так далее.
– Аппаратура будет простаивать?
– Естественно.
– Нет, это не естественно. – Кравцов начал сердиться. – В этом году завершают темы, не мало не много, шесть групп, и все хотят иметь качественные иллюстрации. Надо, чтобы аппаратура была загружена полностью.
– В принципе это можно решить, – заговорил молчавший доселе Харитон Трофимович, – Алексей Павлович будет продолжать работать на своей установке, а Зоя Ивановна взамен будет получать сотрудников с других тем.
– Нет уж, спасибо, – сказала Зоя Ивановна. – Они мне наработают. Отчет будут оформлять те, кто его составлял вместе со мной.
– Какая у вас производительность? – спросил Кравцов. Заблоцкий ответил, занизив выработку процентов на двадцать. Он чувствовал себя сейчас хитрым и расчетливым, как мастеровой перед подрядчиком, он научался жить.
– На цветную пленку не пробовали? На слайды? На черно-белые диапозитивы?
Кравцов знал, что спрашивать, и Заблоцкому пришлось выкладывать все свои тактические секреты, все, чем он собирался впоследствии произвести впечатление. Кое-что можно было бы и утаить, но тогда получилось бы, что он, Заблоцкий, не до конца выяснил возможности своей аппаратуры, и Виктор Максимович сейчас указывает ему на это. Да, Кравцов совсем неплохо знал фотографию, и в разговоре с ним надо было держать ухо востро.
Неожиданно Кравцов спросил:
– Сколько времени вам потребуется, чтобы подготовить помощника?
– Помощника или замену? – Заблоцкий насторожился.
– Помощника, который при необходимости мог бы вас заменить. Насколько я помню, вы были аспирантом у Львова и работали над диссертацией. Или вы бросили эту затею?
– Нет, почему же… Работаю… в нерабочее время.
– Кто ж вам виноват, – сказал Кравцов, имея в виду неудачную предзащиту и все последующее. – Так как насчет помощника?
– Помощник ускорил бы дело.
