Фред Стюарт - Век
Он заказал всем коньяк.
— Вы бывали в Юкатане? — спросила баронесса фон Манфреди.
— Нет, — ответила Габриэлла, любуясь ее платьем. — Это мой первый приезд в Мексику.
В распахнутые двери был виден подсвеченный плавательный бассейн. В его лениво завихряющиеся бирюзовые струи непрерывно пикировали мошки и жучки.
— Вы потом убедитесь, — сообщил барон, — что это — единственный в Мексике плавательный бассейн с циркулирующей водой. Мексиканцы склонны бесцеремонно относиться ко всему, что связано с чистотой.
Жена холодно посмотрела на него.
— Благодарю тебя, Ульрих, — сказала она, — по крайней мере мексиканцы не захватывают земли своих соседей, как это делает Германия. — Она повернулась к Габриэлле. — Вы когда-нибудь должны поехать на Юкатан. Там все завораживает. Но конечно, вам надо ехать зимой. Летом там невыносимо жарко. Вы меня извините? — обратилась она к окружающим, поднимаясь. — Я вернусь через минутку.
Когда мужчины встали, она улыбнулась Габриэлле:
— Вы не хотели бы пройти со мной?
— Да, спасибо.
Обе последовали в дамскую комнату.
— Ваш муж очень красив, — сказала баронесса Габриэлле.
— Он мне не муж.
— О да, я забыла. Вы выглядите слишком молодой для любовной связи.
— Для меня это в первый раз. Я немного нервничаю.
— Наслаждайтесь, дорогая моя. Первый раз — это лучше всего.
Они вошли в дамскую комнату. Когда дверь закрылась и баронесса убедилась, что в ней, кроме них, никого нет, она повернулась к Габриэлле.
— Как давно вы знаете принца Асаку? — спросила она шепотом.
— Сегодня я вижу его во второй раз в жизни. А что?
Баронесса подошла к зеркалу проверить макияж.
— Будьте с ним очень осторожны, — предупредила она, видимо желая закончить разговор.
— Что вы имеете в виду?
— Только это. Будьте осторожны. Он весьма опасный человек.
Она вошла в туалет, оставив Габриэллу озадаченной.
— Опасен? Чем? — спросила она.
— Ш-ш, говорите тише.
— Насколько он опасен? — прошептала она.
— Какие у вашего друга с ним дела?
— Вы имеете в виду Ника?
— Конечно.
— Да никаких. Я хочу сказать, что мы только что случайно встретились с ним за обедом.
Раздался шум спускаемой воды, и она вышла из кабинки.
— Если вы верите в эту случайность, то вы — дурочка. — Она снова пошла к раковине вымыть руки.
— Вы имеете в виду… — начала Габриэлла недоверчиво, — вы думаете, что Ник приехал сюда, чтобы встретиться с ним?
— Конечно. Как и мой муж, который приехал сюда из-за того же. Позвольте мне кое-что вам рассказать. Я вышла замуж за него потому, что он богат и имеет титул. Тогда я еще не понимала, что выхожу замуж за человека, который представляет интересы герра Гитлера, готового изорвать весь мир. Примите мой совет: если вы достаточно умны, уезжайте отсюда завтра утром и больше никогда не встречайтесь со своим Ником. А теперь давайте вернемся к столу, пока они чего-нибудь не заподозрили. И, ради Бога, не говорите ничего. Если вы проговоритесь, то для нас обеих это может плохо кончиться.
Она открыла дверь:
— Обождите минутку… Ш-ш. Пошли. И улыбайтесь.
«О Боже мой, — думала Габриэлла, — что это такое?» Но она шла следом за баронессой обратно к бару, где трое улыбающихся мужчин встали им навстречу. Когда она посмотрела на Ника, ее опьяненный любовью ум впервые задался вопросом, что он за человек.
Когда через полчаса они вернулись в свою комнату, Ник запер дверь и снял пиджак.
— Баронесса очаровательная, правда? — сказал он, вешая пиджак в шкаф.
— Да, — согласилась Габриэлла, присаживаясь на кровать и наблюдая за ним. — Ник, — спросила она наконец, — ты знал, что принц Асака должен был сюда приехать?
— Конечно нет. Откуда бы мне это знать? Я его видел всего один раз на приеме у твоей тети.
— Ну, значит, это случайное совпадение.
Он снял галстук.
— А что в этом случайного? Это известный отель. И он должен быть заполнен постояльцами. Я читал, что состояние императорской семьи — одно из самых значительных в мире. Ты не собираешься раздеваться? Я ведь не умею заниматься любовью с одетыми женщинами.
Она поднялась с кровати и подошла к окну, чтобы полюбоваться морем.
— Ник, я сделала ошибку, что приехала сюда, — сказала она. — Тетя Барбара была права. Я, пожалуй, поеду домой завтра утром.
Он успел снять рубашку и смотрел на нее с удивлением:
— Что это, черт возьми, значит?
— Только что я сказала. Я бросилась тебе на шею и вела себя как идиотка. И… — Она повернулась к нему и выпалила: — У меня замерзли ноги.
Он подошел и обнял ее.
— Что случилось, Габриэлла? — спросил он мягко.
Близость его наготы сводила ее с ума.
— Я не понимаю, что здесь происходит! — взорвалась она. — Я уверена, что ты мне лжешь, и я не знаю почему! Вдруг я… Я боюсь тебя!
— Нет ничего такого, чего следовало бы бояться.
— Нет, есть! На приеме у тети Барбары ты фактически оскорбил принца Асаку. А теперь вы — неразлучные друзья!
— Ну, перестань. Мы выпили по стаканчику — и уже друзья? Ты ведешь себя как ребенок. Я был просто вежлив. А что, по-твоему, здесь происходит, кроме того, что я собираюсь заняться с тобой любовью?
Он прижал ее еще крепче к своей гладкой груди, и ее страхи начали исчезать.
— Баронесса… — Она почувствовала, как его мускулы напряглись.
— Что с ней?
— Она рассказала мне в дамской комнате, что ее муж приехал сюда, чтобы повидаться с принцем Асакой.
— Ну и что?
— Она сказала, что и ты тоже приехал повидаться с ним.
— Значит, она выпила слишком много коньяка. Для чего он мне нужен?
— Я не знаю, — жалобно сказала она. — И еще она говорила, что он опасен. О, Ник, уж не ввязался ли ты во что-нибудь… — И она остановилась.
— Во что?
— В какую-нибудь шпионскую сеть, а?
Он рассмеялся и поцеловал ее.
— Я? Ник Кемп — руководитель шпионской сети? Ну, здорово! Ты, наверное, тоже перебрала коньяку! Шпионы — это в кино, в таких, как «Ангел желания». Будь же благоразумной.
У нее отлегло от сердца.
— Я тоже чувствовала, что это бред какой-то. Ты ведь совсем не похож на шпиона. Вот принц Асака, тот чертовски похож! Я бы побоялась встречаться с ним в неизвестном посольстве.
Он медленно покрывал поцелуями ее лицо — от ушка к губам, в то время как ее руки скользили вверх и вниз по его мускулистой спине. Шпионы, принц Асака, германский посол и странная баронесса фон Манфреди исчезли из ее памяти по мере того, как желание переполняло ее.
— О, Ник, — шептала она, — я люблю тебя так сильно! А ты любишь меня хоть немножко?
— Да, дорогая. А ты, наверное, слышала, что шпионы — всегда хорошие любовники.
Он взял ее на руки, отнес к кровати и усадил на постель. Потом он опустился на колени и стал снимать ее туфли. Она положила ладони на его обнаженные плечи.
— Видимо, придется мне выполнить всю работу одному, — сказал он.
— Ник, — она улыбалась, — я люблю твои волосы. Я просто люблю на тебя смотреть! Скажи, это сумасшествие?
— Вполне может быть. Мне, кажется, понадобится твоя помощь, чтобы снять чулки.
— О, честно, ты совсем не романтик. Давай я сама все сделаю.
Она направилась в ванную комнату и разделась. Когда она вернулась, он уже погасил свет и лег в постель. Она перешагнула лунное пятно на полу, стесняясь своей наготы. Он ничего не сказал, когда она улеглась рядом с ним. Она была более чем напугана.
— Знаешь, — прошептала она, — это мой первый раз.
— Знаю.
Он повернулся к ней и стал ее целовать, а его руки в это время ласкали ее груди, потом стали опускаться медленно вдоль ее тела, лаская кожу. Он был искушенный любовник и знал, как ее возбудить. Когда его руки опустились еще ниже, она прямо-таки задохнулась от удовольствия. Она раскрыла рот, и их языки встретились. Эта физическая близость с ним, эти прикосновения опьяняли ее и доставляли блаженство. Чуть позже она почувствовала что-то твердое, толкающее ее в живот. Ее руки коснулись его мускулистых бедер. Когда он осторожно вошел в нее, она снова задохнулась, но на этот раз не от удовольствия, а от боли и шока. Она вскрикнула в темноте:
— О, Ник, Боже мой, не причиняй мне боли!
— Я осторожно, дорогая.
— О, Ник, я так люблю тебя…
Потом она чувствовала, как он ритмично прижимается к ней животом, сначала медленно, а потом со все усиливающейся страстью. По мере того как ее тело отвечало на его вторжение, миллиарды спавших нервных клеток пробуждались к жизни. Необычные ощущения захлестнули ее, тело неумолимо стремилось к внутреннему взрыву.
Когда он кончил, она ничего не сказала. Никакими словами она не смогла бы описать, как восхитительно это было.
