Фред Стюарт - Век
Когда он кончил, она ничего не сказала. Никакими словами она не смогла бы описать, как восхитительно это было.
Глава 47
На следующее утро, лениво позавтракав на террасе своего номера, они надели купальные костюмы и, захватив темные очки, лосьон и альбом Габриэллы для эскизов, направились по крутому склону к пляжу.
— Иди без меня, — вдруг сказал Ник. — Я еще не акклиматизировался.
— Тебе нездоровится?
— Немножко подташнивает. У меня всегда это бывает в первый день на курортах. Я тебя скоро догоню.
Он заторопился обратно к террасе, а она продолжала спускаться по тропинке. Пляж оказался небольшим, но очень уютным и практически пустым. За исключением гостиничной прислуги на пляже никого не было. Они установили для нее шезлонг, дали ей полотенце, а потом принесли апельсиновый сок с ромом. «Плакала моя диета», — подумала она, взяв соломинку в рот. Один глоток вкуснейшего напитка — и она забыла обо всех диетах. Устроившись в шезлонге, подставив солнцу свое тело, она поплыла по течению приятных воспоминаний, снова и снова мысленно отдаваясь его ласкам. Его мужские возможности были явно неисчерпаемы. И во второй раз она чувствовала наслаждение гораздо более сильное, чем в первый. Ее тело стало жить новой жизнью, о которой она раньше и не помышляла. Впервые в жизни она почувствовала себя женщиной. Вспоминая, как Эрика презрительно отзывалась о мужском теле, она подумала, что лесбиянская звезда толком не знала того, о чем говорила. Сотворив Адама, Бог выполнил великолепную работу и повторил это чудо, сотворив Ника. Она его боготворила.
Выпив весь напиток, она отказалась от второй порции, предложенной ей не в меру старательным слугой. Затем она поднялась, смазала тело маслом для загара и раскрыла альбом для эскизов, чтобы начать работу над созданием гардероба для Эрики.
Прошло с полчаса, и она начала волноваться за Ника. Оставив масло и альбом, она взобралась на холм и вошла в комнату. В ней никого не было. В ванной тоже не было никого. Раздумывая над тем, куда он мог подеваться, она вышла на террасу, чтобы подождать его там, как вдруг увидела его чемодан. Она вспомнила его странную реакцию накануне на ее попытку распаковать его чемодан. Теперь она подошла к нему и проверила замок. Он не был заперт. Открыв чемодан, она увидела, что он пуст.
— Что-нибудь ищешь?
Она подскочила и, повернувшись, увидела Ника, стоящего в дверях. Он был в мексиканской рубашке и широких брюках.
— Куда ты ходил?
— Купить таблеток для желудка. Так что ты ищешь?
Он вошел в комнату и закрыл дверь.
— Так… ничего. — Она пожала плечами. — Я только подумала, что все-таки следовало бы распаковать твой чемодан, но ты, наверное, уже это сделал.
Ник холодно взглянул на нее:
— Я же сказал тебе, что сам распакую его. И я не люблю людей, которые суют свой нос в мой чемодан.
— Люди? Я ведь Габриэлла, ты что, забыл? И я ничего не высматривала.
— Неужели? Я думаю, это все твоя глупая шпиономания. Ты что, подумала, что я здесь что-то прячу? Секретную формулу новой взрывчатки? Или, может быть, отравляющий газ? Боже мой, какой же психопаткой ты оказалась.
— Ник, я сожалею. Право же! Не знаю, может, я действительно совала нос не в свои дела, но не сердись на меня, пожалуйста.
Он снял рубашку и брюки, надетые на плавки.
— Ладно, забудь об этом, — сказал он. — Пойдем скорее на пляж.
Он пошел к выходу.
— А как же твои таблетки?
Он резко остановился, и она почти услышала работу его мозга.
— У них не было того, что я искал, — ответил он грубо и вышел на террасу.
С минуту она не двигалась. Она знала, что он солгал. Но если он не ходил за таблетками, зачем он тогда уходил?
И что все-таки было в чемодане?
Когда они пришли в столовую на ленч, она увидела баронессу фон Манфреди за столиком в одиночестве. Остановившись у ее стола, она сказала:
— Добрый день. Сегодня чудесная погода, не правда ли?
Мексиканка посмотрела на них безразлично.
— Очень, — произнесла она ледяным тоном.
— Вы ждете своего супруга?
— Он улетел в Мехико сегодня утром. Вернется завтра.
Ее взгляд на момент задержался на Нике, а затем она перевела его на Габриэллу, которая чувствовала себя неловко из-за явной враждебности.
— Тогда, если вам захочется составить нам компанию за коктейлем вечером…
— Спасибо, не стоит.
— Габриэлла мне говорит, — сказал Ник, понизив голос, — вы думаете, что я планировал встретиться здесь с принцем Асакой. Интересно, почему вы так думали?
Она нахмурилась:
— Но я никогда ничего подобного не говорила!
Ник взглянул на Габриэллу.
— Вы же это сказали! — воскликнула та. — Вчера вечером в дамской комнате! Вы еще сказали, что я дура, если думаю, что Ник встретился с Асакой случайно…
— Вы лжете! — возразила она мягко. — Я никогда не говорила этого. У вас, очевидно, дикое и вульгарное воображение.
Габриэлла была поражена. Она беспомощно смотрела на Ника:
— Ладно. Будем считать, что я все это выдумала. Мне, наверное, подложили марихуану в десерт. Извините меня.
Она направилась к своему столику, Ник последовал за ней. Когда они уселись, она сказала:
— Теперь я понимаю, почему ты сегодня утром назвал меня психопаткой. Но я говорю тебе, что эта женщина нам только что солгала. Если ты хочешь верить ей — пожалуйста. Но она соврала.
Ник развернул салфетку.
— Давай все забудем, — предложил Ник. — Не хочешь попробовать один из этих коктейлей под названием «ром-торпеда»?
— Почему бы и нет? Я могла бы превратиться и в буйного алкоголика, поскольку оставаться трезвой совсем не имеет смысла.
Она не могла относиться к случившемуся с той легкостью, которую предложил Ник. Совпадение случайных событий заставило ее поверить в то, что в отеле происходит нечто таинственное и что Ник со всем этим связан. И сколько бы он ни высмеивал ее шпионские «фантазии», само присутствие германского посла и кузена японского императора наталкивало на мысль о чем-то таком, что имело отношение к шпионажу, а иначе чем здесь они все занимаются? Контрабандой наркотиков? Но она просто не могла поверить в то, что Ник Кемп — шпион. Это противоречило тому, что она инстинктивно думала о нем. Однако все происходящее, казалось, противоречило ее инстинктам, а когда она вспомнила о таинственном «неожиданном подарке судьбы» от «тети Поли», ее подозрения усилились. Сто тысяч долларов. Отец Ника — состоятельный человек, но и для него это большие деньги. Неужели его патриотизм столько стоит? А если он был шпионом, то что она делала, во имя всего святого, когда спала с ним, а после еще и с удовольствием вспоминала каждое мгновение того, что с нею было? Черт возьми, не пора ли ей выбраться изо всего этого?
Но ее способность действовать была парализована страстью к нему. Он был таким заботливым и предупредительным с ней за завтраком, а потом и на пляже, что она стала сама себя уговаривать, что остался всего один день, а поэтому, устроив демонстративный спектакль с отъездом, она бы мало чего достигла. Поэтому она расслабилась, загорала, рисовала и, когда они вернулись в свою комнату около четырех часов дня, снова предалась любовным утехам с ним. Это была идиллия. Как он сам шутил, шпионы — отличные любовники.
Только когда они спустились в бар выпить коктейль, она поняла, что не видела принца Асаку целый день. И поскольку отель был небольшим, за весь день его невозможно было не встретить, если тот, конечно, не просидел все это время в своей комнате. Это разожгло ее любопытство, но чтобы Ник снова не обвинил ее в «шпиономании» и чтобы ей не пришлось больше оправдываться, она вышла в вестибюль и спросила портье, не выехал ли из отеля японец.
— Нет, сеньора, все воскресенье комната оставалась за ним, но он вылетел в Мехико сегодня утром вместе с бароном фон Манфреди.
— О, ну что ж, большое спасибо.
— Не за что, сеньора.
Она вернулась в бар, мысленно складывая фрагменты сценария вместе. Ник привез что-то в Акапулько — назовем это «X» — в своем чемодане. Где-то по пути он передал «X» Асаке и германскому послу, да, именно в то утро. Они тогда шли на пляж. Этот странный приступ тошноты. Он что, вернулся в комнату, надел рубашку и брюки, достал «X» из чемодана и отнес в комнату Асаки? Потом, когда он вернулся в их комнату и застал ее «что-то вынюхивающей», он быстро придумывает отговорку насчет попытки купить таблетки от болезни желудка? Да, это как раз правдоподобно. А тем временем Асака и фон Манфреди самолетом перевезли «X» в Мехико. Теперь становится понятным, почему баронесса фон Манфреди стала столь «холодной» за ленчем. Отдавая им «X», Ник предупредил их о необходимости заткнуть ей рот, что они и сделали. Что она сказала мне в дамской комнате накануне? «Не говорите им ничего, иначе мы обе будем в опасности»? Да, обе в опасности.
