Небесные всадники - Туглас Фридеберт Юрьевич

— Ну а тогда, может, хозяйский сын — Йоозеп?

Враскачку, с красным носом, с трясущимися руками Йоозеп без долгих размышлений подошел ближе.

— Жизнь или смерть, жизнь или смерть… — бормотал он, блаженно улыбаясь. — Ежели приходится уходить отсюда, так иди-ик! — так иди, не крестясь, — и-ык!

— О господи! — теперь заныла Реэт. — Куда ему, Йоозепу, идти-то! Совсем ведь еще ребенок!

— Нет так нет! — покорно согласился Йоозеп и отшатнулся в сторону.

— Дядюшка, может, ты начнешь?

А орикуский дядя в ответ:

— Ох, братцы, да ведь у меня жена, дети! На кого я их покину? Кто их накормит да оденет?

— А старый вояка — уж он-то смельчак?

— Это я, что ли? — заупрямился тот. — Да я ж недавно с чердака упал. Руку вон вывихнул — где уж мне.

— А может, страшновато?

— Кто это сказал? Чтобы я да боялся? С турком воевал — не боялся. Буду я черта бояться!

Наконец отыскались трое мужиков, которые взялись за багор. Медленно, с большим трудом вогнали багор, подцепив крючком зверя за брюхо — а сердце у каждого того и гляди оборвется.

И он начал подниматься медленно, с натугой. Загривок блестел, хвост отвис, из ушей струйками стекала вода. Вдруг какая-то девочка пронзительно вскрикнула:

— Шевелится!

И та-ра-рах! — зверь полетел обратно в колодец, потому как люди шарахнулись в разные стороны.

— Ну не бешеный, а! — посетовал Андрес. — Не дается, и все тут!

Снова они выждали, зверь не двигался, и вновь принялись поднимать. И он появился, он появился, леший из самой преисподней, появился слишком неожиданно посреди визжащих баб.

— Отойдите, отойдите! — кричали вокруг. — Гляди, как сейчас вскинется да схватит за ногу!

Но зверь не шевелился.

— Посвети! — приказал Андрес.

Мадис поднял фонарь. На снегу, в кольце ног, между которых словно солнечные лучи разбегались полосы света, лежал мокрый, раздувшийся зверь. Все склонились над ним.

— Да это волк! — воскликнул вдруг Атс, сын Мадиса, он уже ходил в волостную школу.

— Чертов волк! — повторили все в один голос.

Мертвенно-бледные гости смотрели друг на друга. Хозяин Андрес рукавом отер лоб.

— Волчья падаль… — пробормотал хозяин Пальясярги.

— Валялся там, в колодце… — добавил второй, из Паагевере.

— А мы эти помои пили! — плюнул третий.

— Ык! — исторг один.

— И-ык! — отозвался второй и привалился к забору.

— Я же говорил, что волк это… и-ы-иы-ык!..

— И я тоже, дак никто не верил — ыы-ыык!..

— Пиво что, на этой самой воде варили, и квас тоже?..

— На какой же еще…

— Оох, отец родной… ох, помогите… Ыы-ыык!

Плохое было у всех настроение, совсем плохое.

Наконец пошли в дом.

— Попить дайте! В горле першит! — стали сетовать гости.

— Откуда дать-то, господи! — завздыхала Реэт. — Вода-то вся из колодца. Пойдите снегу поешьте, может, полегчает.

В конце концов натопили снегу, чтобы заварить малиновый чай, и гостям удалось прополоскать горло.

Разговор вновь оживился.

— Как же теперь быть с этим колодцем? — озабоченно спросил Андрес.

— Не знаешь, что и присоветовать, — вздохнула тетушка из Сирпику.

— Придется, верно, бросить эту падаль в колодец, а сам колодец засыпать. Новый копать надо, деваться некуда.

— Как это в зиму копать? Нет, спасибо на добром слове.

— Позовите пастора, — посоветовал набожный хозяин Палу. — Пускай благословит воду, все и пройдет.

— Ну, вот тоже, пастора! — захныкала бабка. — Да разве нынешний пастор прежнему чета? Тот пришел, прочел, что нужно, и дом благословил. А молодой разве так сделает?! Он тебя самого распечет, только держись, а черта распекать не пойдет. Ему ни до кого дела нет.

— Что да, то да, — согласился и ее сын Андрес. — Летом придется новый колодец рыть, а пока будем со стороны воду возить. Хозяйству от этих волков сплошной убыток. Мало того, что овец в лес таскают, так еще и колодец во дворе осквернили.

Гости засобирались. Не хотелось им больше видеть друг друга. Кое-кому еще и на другой день было худо.

Сирпикуская тетка ехала с сыном по снежному лесу. Они долго молчали, потом тетка заговорила шипящим, злым голосом:

— Видал, напасть какая, ни в чем им счастья нет. Йоозеп пьет, Лаура недавно ребеночка прижила, а теперь вон волк в колодец свалился. Не к добру это! Увидишь, вот увидишь! Лучше держись от них подальше. И кто знает, что еще там с Леэной!

И снова полозья скрипят в молчаливом лесу. Сын спал, откинувшись на спинку саней, толстый и неповоротливый как бревно.

Вечером того же дня Мадис сидел в парной бане перед печкой и сушил одежду. Он ходил за водой к роднику и там в потемках упал в воду.

Озноб-то какой, согреться бы в самый раз! — подумал он и отыскал в углу бутылку. Как раз в эту минуту вошел Йоозеп с Поллой.

— Тебя какой черт принес! — выругался Мадис и спрятал бутылку за спину.

Йоозеп подплыл ближе, взял Мадиса за руку и, подмигнув своими красными глазами, прошептал:

— У тебя есть, я знаю. Дай мне тоже. Я все это время спал. А теперь голова раскалывается! Дай подкрепиться!

— От тебя не отделаешься, — проворчал Мадис. — Но сначала я сам хлебну.

Мадис поднес бутылку ко рту, его кадык заходил. Взгляд Йоозепа поднимался вслед за дном бутылки — так кот следит за полетом ласточки.

— Ох я и баран, ох и болван, — вдруг расстроился Мадис.

— Что такое? — перепугался Йоозеп.

— Спирт-то я колодезной водой разбавлял.

— Подумаешь, ерунда какая, — решил Йоозеп, протягивая к бутылке костлявые руки. — Не выливать же добро. Сейчас испытаем!

Он сделал изрядный глоток. Потом пили по очереди. Пока Мадис не сказал:

— Худо мне.

— И м-мне. Н-ну и что?

— Тошнит.

— Ох, и слабак же ты — и-ык!

— О-охо, о-охо — ы-о-ок!

— На-ка, по-подкрепись!

Но Мадис, скорчившись, уже завалился на банную скамейку, желтый, как капустный лист.

— О-ох, господи! — стонал он, держась за живот. — Голова трясется, а живот ходуном ходит. Чтоб этим волкам провалиться!

Полла тем временем пригрелась у печки, вытянув морду и лапы. И было ей хорошо. Потому что она снова погрузилась в свои блаженные собачьи сны, полные поразительных зверей.

Запорошенным бором бежала она по заячьему следу. И был это не простой заяц, больше, чем любой другой заяц, всем зайцам заяц. Да и сама она, Полла, была не обыкновенной собакой. Она была несравненно больше и сильней, чем другие собаки. Она была всем собакам собака — сверхсобака.

И вот она горделиво трусит под небывалыми деревьями, гоняясь за запахами небывалых зверей по небывалым следам. Как прекрасно быть собакой — самым ценным зверем среди всех зверей!

Вдруг она увидела, как за можжевеловым кустом поднимается волк и пускается наутек. Он тоже огромен: как гора, чернеет он под деревьями, ветки обламываются на пути этого всем волкам волка — сверхволка.

И Полла пустилась за ним, смелее и сильнее любого волка на свете. Она, словно ветер, приближалась к волку, она уже чуяла терпкий дух зверя у самого своего носа.

Вот она разинула пасть, чтобы сомкнуть клыки на волчьем загривке, — и с визгом проснулась.

Мутным оторопелым взглядом она огляделась и увидела двух осоловелых мужиков с желтыми лицами, лежавших на лавке у стены, — в свете затухающей печи.

ВЕСНА {4}

Урок географии в начальной школе. Длинный тощий учитель стоит у доски и рисует большущие круги и колеса. Он изрисовал ими всю доску от одного края до другого. Он называет их солнцем, луной, звездами и рассказывает о вращении небесных тел, о солнечном и лунном затмении.

Потом, опершись о край скамьи, сдувает с пальцев мел и вдруг объявляет: