Нагиб Махфуз - Любовь под дождем
— В отличие от вас я предпочитаю кинокомедии, — объявила Мона.
— Почему, дорогая? — удивился Салем Али.
— Они по крайней мере ни на что не претендуют.
— Что верно, то верно, — засмеялся Ибрагим. А Сании он шепнул: — Вчера дважды чуть не простился с жизнью.
— Да хранит тебя аллах!
Алият тихо спросила Мону:
— Ты все-таки уезжаешь?
— Нет. Он сорвал все мои планы! — Мона указала на Салема Али.
— Мы так за тебя рады! — воскликнула Алият.
— Теперь раньше чем через год я не уеду, — вздохнула Мона.
— Неужели ты можешь уехать в США? — спросил Ибрагим.
— А хоть бы в ад!
XIII
К Моне неожиданно пришли Алият и Сания. По их лицам она сразу догадалась, что у них какие-то интересные новости.
— Мы пришли к тебе с очень важным поручением! — сообщила Алият.
Это еще больше разожгло любопытство Моны.
— От кого?
— От Марзука Анвара!
— Великого артиста?
— Да. Дело в том, что с тобой хочет увидеться Мухаммед Рашван, кинорежиссер, — сказала Сания.
Мона не могла произнести ни слова, так ошеломили ее слова подруги.
— Он введет тебя в мир кинозвезд! — подлила Алият масла в огонь.
— Сказать по правде, ты для этого и создана, — добавила Сания.
— Но мне и в голову не приходило, — смущенно пробормотала Мона.
— Вот и Марзук говорил то же самое, — заметила Алият.
— Надо посоветоваться с родителями…
— О чем советоваться? Так можно упустить свой шанс! — воскликнула Алият.
— Какие могут быть сомнения? — добавила Сания.
— Но что я понимаю в актерском искусстве, что умею?
— А что ты понимаешь в любви? Но ведь любишь же! Вот так и тут, — философски заключила Сания.
За какой-нибудь час жизнь Моны перевернулась. Мысль о том, что она станет киноактрисой, была полна неотразимого соблазна. И все-таки Мона колебалась. Она позвонила Салему Али. Едва дослушав, Салем небрежно бросил:
— Это, конечно, шутка!
— Нет! Я убеждена, что это серьезное предложение.
— Так ты решила стать киноактрисой?! — вспыхнул Салем.
— Почему бы и нет?
— Я этого не потерплю.
— Не говори со мной таким тоном! — рассердилась Мона.
— Я не хочу грязи!
— Чего, чего? Да как ты… как ты смеешь!
— Все во мне возмущается от одной только мысли об этом! Я ведь хорошо знаю так называемый мир кино!
— Ты понимаешь, что ты говоришь?!
— Именно то, что ты слышишь!
Мона побледнела от злости.
— Довольно!.. Довольно, — крикнула она в трубку. — Прошу тебя… Я не хочу тебя больше видеть!
— Ты с ума сошла! — кричал Салем.
Снова помолвка Моны оказалась под угрозой. Нервное возбуждение и желание пойти наперекор жениху взяли верх над благоразумием. Мона не стала откладывать встречу с Мухаммедом Рашваном. Она только попросила Марзука Анвара сопровождать ее в контору кинорежиссера на улице Ураби. Рашван был рад их приходу и не скрывал этого. Поздоровавшись, он снова сел за стол и заговорил, не скупясь на похвалы в собственный адрес.
— Меня прозвали Колумбом, дорогая моя, за умение открывать новых кинозвезд. Я еще ни разу не ошибся. И не сомневайтесь, дорогая, вас ждет огромный успех.
— Должен подтвердить, что все это — святая правда, — вставил Марзук.
— Я предлагаю вам главную роль в фильме, которому придаю большое значение, — продолжал кинорежиссер. — Вы поете?
— Нет, — ответила Мона.
— Ну, неважно, что-нибудь придумаю. Но должен предупредить: съемки начнутся не раньше чем через полгода.
— Больше будет времени на подготовку, а у вас — на рекламу, — заметил Марзук.
— Браво, Марзук! Значит, договорились?
Дня через два Мухаммед Рашван позвонил Моне и опять пригласил к себе в контору. Ее сфотографировали в разных позах, записали голос. Кроме того, режиссер попросил ее сыграть какие-нибудь запомнившиеся ей эпизоды из его прежних фильмов. Рашван очень хвалил Мону, то и дело приходил в восторг, и это ей льстило. Тем не менее она оставалась недовольна собой. А потом все чаще ее одолевали сомнения — она чувствовала, что актрисы из нее не получится, и сказала об этом Рашвану.
— Я себе очень не нравлюсь!
Он рассмеялся.
— Слово в слово то же самое говорила в свое время Надер. Думаю, ты ее знаешь. Она тоже окончила университет. И вот стала королевой экрана.
Они встречались все чаще и много говорили об искусстве, о жизни вообще. Мона начала понимать, что, несмотря на свою известность, Рашван далеко не уверен в себе. Его часто одолевали мрачные мысли, быстро менялось настроение. Спустя какое-то время она заметила, что интересует его больше как женщина, а не как будущая звезда экрана. С каждым днем эти подозрения крепли, и вскоре она уже не сомневалась, что искусство тут ни при чем.
Ее охватило негодование, сменившееся отчаянием. А Рашван тем временем решил, что плод созрел и настала минута сорвать его, и предложил:
— Обстановка конторы не слишком располагает к искреннему разговору. Не пойти ли нам куда-нибудь поужинать?
К горлу Моны подступил комок. Но Рашван не заметил волнения девушки и вкрадчиво добавил:
— Киноактрисе полезно познакомиться с тем, как кормят в ресторане «Аль-Амария».
Мона услышала его учащенное дыхание и вне себя от гнева влепила ему звонкую пощечину. Рашван пошатнулся, но удержался на ногах, и в ярости ударил девушку. Мона упала, а он, стоя над ней, вопил:
— Мерзавка! Кем ты себя считаешь! В наш век вздумала разыгрывать из себя недотрогу?!
Мона с трудом поднялась с пола. Перед глазами ее расплывались круги, ей казалось, что она бредит. Но голос Рашвана вернул ее к действительности:
— Пошла вон, дура! Да не забудь пожаловаться своей мамочке!
Голова кружилась все сильнее. Взяв сумочку, Мона поправила прическу и медленно, неуверенно побрела к двери. Сзади опять раздался голос Рашвана:
— Приглашение к ужину остается в силе. Привет милой мамочке.
XIV
Салем Али был вне себя от ярости. Ему хотелось избить Мону, опозорить ее на весь свет. Он почти не сомневался, что она сошла с ума. Ведь он знал, что Мона — глубоко нравственная девушка из порядочной семьи. Да разве он захотел бы на ней жениться, будь это не так? Но младший брат Салема — Хамид был уверен, что его гнев скоро пройдет. Он даже позволил себе сказать:
— И тем не менее ты ее любишь.
— Вовсе нет! Ты скоро в этом убедишься.
Хамид очень любил брата и считал, что хорошо его знает, а потому рискнул пошутить:
— У тебя, милый брат, самые буржуазные взгляды на все, в том числе и на брак.
— Это вы думаете только о выгоде, о своих эгоистических интересах! Но погодите… — в бешенстве закричал Салем.
— Ты, как юрист… — пытался продолжать Хамид, но Салем не дал ему договорить:
— Вот сам увидишь!
Салем вновь впал в отчаяние, которое не раз охватывало его с тех пор, как он познакомился с Моной Захран. Чтобы отвлечься, он решил поехать в кабаре «Маркиб аш-Шамс» неподалеку от Большой пирамиды. Хотя было прохладно, Салем выбрал столик на открытом воздухе. Он попросил официанта позвать Самиру выпить с ним виски. Самира, танцовщица из кордебалета, была его давней приятельницей. Ей было за тридцать, однако фигура сохранилась прекрасно. К тому же обходилась она недорого. Самиру очень удивило внезапное появление Салема после многомесячного отсутствия. Она изобразила возмущение, и вместо того чтобы поздороваться, кокетливо бросила:
— А-а, изменник, вернулся!
Потом присела и взяла рюмку. Она сразу заметила, что с Салемом что-то произошло, — прежде у него не было обыкновения пить залпом. Вообще он ей нравился своей обходительностью и щедростью. Да и автомобиль, пусть небольшой, также играл какую-то роль. Самира шутливо заметила:
— Что-то сегодня ты пьешь, как верблюд!
— Я буду ждать тебя после представления, — предупредил Салем.
Самира вовсе не собиралась отказываться от его предложения, но решила набить цену:
— Не стоит.
Они многозначительно посмотрели друг на друга.
— Сегодня я занята.
— Ах так!
— Как-нибудь в другой раз.
— Где твоя дочка?
— У матери она, разве ты не знаешь?
— У меня появилась неплохая мысль, — сказал Салем, выпив еще рюмку.
— Это какая же?
Хотя Салем был уже пьян, он не сразу решился ответить ей. Он знал, что совершает, пожалуй, самый безрассудный шаг в своей жизни. Но тут же устыдился собственной слабости и сказал решительно:
— Я хочу, Самира, чтобы мы жили вместе!
— Надумал, нечего сказать, — пробормотала танцовщица.
— Ты не поняла, о чем я говорю!
— Чего ж тут не понять!
— Я хочу на тебе жениться, — объяснил Салем, уставившись в рюмку.
