Эми Тан - Сто тайных чувств
Чтобы как-то меня утешить, Кван отвела меня в кондитерскую «Сладкие мечты». Мы сидели на улице с рожками мороженого «Роки роуд». Капитан, очередной двортерьер, спасенный моей матерью от живодерни и названный Кван этим звучным именем, развалился у наших ног в ожидании сладких капелек.
— Либби-я, — сказала Кван, — что это за слово «дубина я»?
— Дебильная, — поправила я, медля с ответом. Я все еще злилась на Кван и соседских детей. Я лизнула мороженое, думая обо всех глупостях, совершенных Кван. — Дебильная значит фанту, — сказала я, — тупица, который ничего не понимает. — Она кивнула. — Ну, это когда говоришь все не так и не в то время… — Она снова кивнула. — Когда ребята смеются над тобой непонятно почему.
Кван затихла на какое-то время, и пока она молчала, мою грудь распирало какое-то неприятное чувство.
Наконец она проговорила на китайском:
— Либби-я, ты думаешь, слово «дебильная» — это я? Только честно.
Я продолжала энергично облизывать мороженое, подбирая языком подтаявшие капли, избегая смотреть в ее сторону. Я заметила, что Капитан тоже уставился на меня. Неприятное чувство росло… Наконец я шумно выдохнула и пробормотала:
— Ну, не совсем…
Кван ухмыльнулась и погладила меня по руке. Ее реакция чуть не доконала меня.
— Капитан! — заорала я. — Плохая собака! Перестань клянчить!
Пес испуганно отпрянул.
— О, он не клянчит, — весело проговорила Кван, — он надеется. — Она похлопала его по попке, потом наклонила свой рожок над его головой. — Говори по-английски! — Капитан пару раз чихнул, потом испустил тихий стон. Она позволила ему лизнуть рожок. — Цанг Цоунуень! Говори по-китайски! — Последовали два пронзительных взвизга. Кван дала ему лизнуть еще раз, потом другой, сюсюкая с ним по-китайски. Было просто невыносимо видеть, как какая-то чушь в мгновение ока смогла развеселить их.
В тот вечер Кван опять пристала ко мне с расспросами по поводу того, что говорили соседские дети. Она так достала меня, что я подумала, может, она и вправду дебильная.
…Либби-я, ты спишь? Ладно, ладно, извини, спи, это не важно… Я только хотела спросить тебя, что же все-таки это за слово «дебильная»? А, ну сейчас ты спишь, может, завтра, когда ты вернешься из школы… Забавно, когда-то я так думала о мисс Баннер, что она дебильная. Она ничего не понимала… Либби-я, а ты знаешь, что я научила ее разговаривать? Либби-я? Ладно, прости, спи себе.
Однако это правда. Я была ее учителем. Когда мы повстречались, она лепетала, как младенец! Я просто не могла удержаться от смеха. Но она не обращала внимания. И с ней от души веселились, все время болтая глупости. Мы были похожи на балаганных шутов, которые машут руками и ногами и дергают бровями, чтобы выразить свои мысли. Таким вот образом мисс Баннер поведала мне о своей жизни до приезда в Китай. Родилась она в деревне, расположенной вдалеке от Чертополоховой горы, далеко-далеко на западе, за бушующим морем, за страной, населенной черными людьми, за землями английских солдат и португальских мореплавателей. Ее владение было гораздо больше, чем все эти земли, вместе взятые. Ее отец владел судами, которые бороздили моря, устремляясь к новым землям. На этих землях он собирал деньги, а денег там было словно цветов в поле, и аромат этих денег делал многих счастливыми.
Когда мисс Баннер было пять лет, ее младшие братья погнались за цыпленком и упали в черную яму. Яма была так глубока, что они провалились на другой конец света. И, конечно, мать захотела их найти. Каждый день от заката и до рассвета она расхаживала, как петух, ища потерянных сыновей. Спустя много лет она нашла ту дыру, в которую когда-то упали дети, забралась внутрь и тоже оказалась на другом конце света. И тогда отец мисс Баннер сказал, что им нужно найти потерянную семью. И они отправились в плавание по бурному морю. Сначала они остановились на шумном острове. Отец отвел ее во дворец, где правили крошечные люди, похожие на Иисуса. Пока ее отец был в полях, собирая деньги-цветы, маленькие Иисусы побивали девочку камнями и остригли ее длинные волосы. Через два года отец возвратился, и они поплыли к другому острову, которым правили бешеные собаки. Снова он оставил мисс Баннер во дворце, отправившись собирать деньги-цветы. В его отсутствие бешеные собаки погнались за мисс Баннер и порвали ее платье. Она бегала по острову в поисках отца, но встретила дядю. И они с дядей поплыли в одно место в Китае, где жили чужеземцы. Но там она не нашла своей семьи. Как-то раз, когда они с дядей лежали в постели, его вдруг бросило в жар, потом в холод; он поднялся в воздух, а затем упал в море. К счастью, мисс Баннер встретила другого дядю, у которого было много оружия. Он взял ее с собой в Гуанчжоу, где тоже жили чужеземцы. Каждый вечер дядя раскладывал оружие на постели, заставляя мисс Баннер чистить его, прежде чем она могла лечь спать. Однажды этот человек отрезал кусок Китая с большими прекрасными храмами. Он отправился домой на этом плавучем острове, подарив храмы своей жене, а остров — своему королю. Мисс Баннер повстречала третьего дядю, янки, у которого тоже было много оружия. Но этот расчесывал ей волосы, кормил персиками. Она очень его любила. Как-то вечером к ним в дом ворвались Хакка и увели дядю с собой. Мисс Баннер кинулась к Почитателям Иисуса за помощью. Пади на колени, сказали они ей. И пала она на колени. Молись, сказали они. И она молилась. Хакка взяли ее с собою в Йинтьян, где она упала в воду и молилась о спасении. И тогда я спасла ее.
Позже, когда мисс Баннер выучила больше китайских слов, она снова рассказала мне о своей жизни, и поскольку ее нынешний рассказ отличался от предыдущего, картина, нарисованная моим воображением, тоже была другой. Она родилась в Америке, стране, расположенной над Африкой, Англией и Португалией. Ее поместье находилось неподалеку от большого города со странным названием Ну Йе (по-китайски звучит как «Лунная корова»). Вероятно, это был Нью-Йорк. И суда принадлежали не ее отцу, а экипажу под названием «Россия» или «Руссо». Ее отец был клерком. Они покупали опиум в Индии — цветы мака, а затем продавали его в Китае, заражая китайцев этим дурманом. Когда мисс Баннер было пять лет, ее младшие братья не гнались за цыпленком[8] и не падали ни в какую яму. Они умерли от ветряной оспы и были похоронены на заднем дворе. И ее мать не надувалась как петух, — у нее распухло горло, и она умерла от базедовой болезни, была похоронена рядом с сыновьями. После этой трагедии отец увез мисс Баннер в Индию, которой не правили маленькие Иисусы. Она ходила в английскую школу Почитателей Иисуса, и дети там были не святые, а дикие и необузданные. Позже отец взял ее в Малакку, где не было никаких бешеных собак. Она просто имела в виду другую английскую школу, других детей, еще более неуправляемых. Отец отправился в Индию в очередной раз… и не вернулся. Девочка не знала почему. В ее сердце накопилось много печали. Теперь у нее не было ни отца, ни дома, ни денег. Когда она была еще совсем юной, один человек взял ее с собой в Макао. Тучи москитов в Макао; он умер от малярии и был похоронен в море. Потом мисс Баннер жила с другим человеком, английским капитаном. Он помогал Маньчжурам бороться с Почитателями Господними, обогащаясь на каждом захваченном городе. Вскоре капитан отбыл домой вместе с награбленными храмовыми ценностями — для Англии и своей жены. Мисс Баннер жила еще с одним солдатом, американцем. Этот янки, по ее словам, помогал Почитателям Господним бороться против Маньчжуров, грабя захваченные города, сжигая их дотла. Узнав, что эти трое не были ее дядями, я сказала: «Мисс Баннер-я, это хорошая новость. Спать в одной постели с дядями? А что подумают тети!» Она рассмеялась. Так что, видишь, тогда мы уже могли смеяться вместе, потому что очень хорошо понимали друг друга. К тому времени мозоли на моих ногах исчезли, превратившись в изящные кожаные туфли мисс Баннер. Но прежде мне пришлось учить ее разговаривать. Начнем с того, что я сказала ей, что меня зовут Нунуму. Она называла меня мисс Му. Мы частенько сиживали во дворе, и я учила ее правильно называть вещи, словно малого ребенка. И, словно малый ребенок, она быстро, охотно схватывала. Ее душа была открыта для новых идей. Она не была похожа на остальных Почитателей Иисуса, чьи языки скрипели как несмазанные колеса, катящиеся по проторенной дороге. У нее была необычайно цепкая память, впитывающая все мои слова. Я научила ее распознавать пять элементов, составляющих материальный мир: металл, дерево, воду, огонь, землю. Я научила ее тому, что оживляет мир: восход и рассвет, жар и холод, жара и пыль, пыль и ветер, пыль и дождь. Я научила ее слушать то, что должно быть услышанным в этом мире: ветер, гром, цокот лошадиных копыт по пыльной дороге, камешки, падающие в воду. Я научила ее, каких звуков надо опасаться: быстрых шагов в темноте, лая собак, молчания кузнечиков, треска разрываемого полотна. Я научила ее тому, как взаимодействие двух элементов приводит к образованию одного: вода и грязь образуют слякоть, вода и пар образуют чай, чужеземцы и опиум — несчастья. Я научила ее распознавать пять вкусовых ощущений, благодаря которым мы помним о жизни: сладость, кислота, горечь, острота, соль.
