Коллектив авторов - Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 1

Пускай вековая усталость
Сгибает мне плечи, но всё ж
От предков с тобой нам достались
Не только паденье и ложь,

Не только невзгоды и беды,
Но мудрость Божественных книг,
А с ней передали нам деды
Великое чудо – язык.

Мы приняли это наследство:
Разящее остро, как меч,
Духовное мощное средство —
Родимую русскую речь.

И в сердце горит и трепещет
Той речи горящая плоть.
Звенит, словно колокол вещий:
Мария, Россия, Господь!

И вечное Божие Слово
Нам благовествует о том,
Что Церковь есть тело Христово,
Что Русь – Богородицы дом.

Живут в нашем русском народе
Бессмертные эти слова,
Как живы Кирилл и Мефодий,
Как вера и слава жива.

Где ты, мама, теперь?
Протестую
Против тьмы, разделяющей нас.
Буду помнить тебя как живую,
Как с живой, говорю я сейчас…
Буду думать,
Что, может быть, ныне
Мы на разных планетах живём.
Только кто же из нас на чужбине?
Я не ведаю, мама, о том.

В чём жизни суть? Где кроется секрет?
Что означает форма человека?
Удастся вряд ли до скончанья века
Найти на это правильный ответ.
Вопросам и познанью нет конца.
Природа, видно, пошутила с нами.
Вот, например, как ни верти глазами,
А не увидишь своего лица.

Стихи улеглись на поверхность листа.
Его геометрия очень проста:
Длина, ширина да четыре угла —
Вот плоскость листа, что стихи приняла.
Лишь чудится взору, что строки бегут, —
Застыли слова на бумажном снегу:
Наверно, вот так в состоянии льда
От странствий своих отдыхает вода.
Но в чьей-то душе, я надеюсь, в свой срок
Оттают потоки замёрзшие строк.

Нахлынула волна морская
С привычным привкусом слезы,
Меня в объятья принимая
И многократно отражая
Огонь небесной бирюзы.

Перехватило дух, а тело,
Сливаясь с гибкою водой,
Как бы меж двух небес летело
И вес не чувствовало свой.

На родину фламенко, словно птица,
Я прилетела через три границы —
За тридевять земель, на склоне лет
Танцую так, что свет кругом искрится
Под стук послушных пальцам кастаньет.

Танцую так, как будто здесь, в Гранаде,
Всегда жила и в праздничном наряде,
Закутанная в кружева мантильи,
Внимала зову страстной сигирийи.

Хотя в моей крови Восток живёт
И свой характер проявляет смело,
Но почему Испания поёт
В движеньях рук моих,
В изгибах тела?

Я думаю порою, что ответ
Скрывается в пучине древних лет…

Казалось, что ему присуще безучастье,
Но, руки протянув, он сжал моё запястье
И долго продлевал свой жест прикосновенный,
Как будто изучал пульсацию Вселенной.

И на волне такой несуетливой встречи
Узнала – есть покой. И в жизни быстротечной
Есть календарь иной, что годы не считает,
И время не течёт, а тает… тает… тает…

Пылал расплавленный асфальт,
К подошвам туфель приставая.
Немало лет тому назад
Узнала я о нравах края,
Где мне, не ведавшей вина,
Грузины, угощая соком,
Сказали: «Не ходи одна,
Чтоб не украли ненароком.»
Не забывается пора,
Когда всё внове и впервые:
И та тбилисская жара,
Прохладная река Кура,
Мужчин призывы озорные,
Что голову кружат, как в вальсе, —
Недолго так и до беды.

Хранятся ль там мои следы,
Запечатлённые в асфальте?

Стою во тьме. Вот поднята рука.
Но вдруг, себе самой на удивленье,
Я вижу над своей рукой свеченье
И серебристый свет до потолка!

Откуда он? Беззвёздный мрак в окне.
Все разошлись. Квартира опустела.
И вот теперь дано наедине
Моей душе с моим общаться телом.

Мой журнальный портрет
познакомился с миром,
Может быть, побывала я чьим-то кумиром, —
Фотографию ту в разных видели странах,
Показали на теле —
и киноэкранах.
А недавно сказал мне знакомый поэт,
Что мой снимок нашёл,
заглянув в Интернет.

В первый раз приезжая куда-то из дома,
Удивляюсь порой,
что мне местность знакома,
Люди – тоже, как будто их видела где-то,
Неустанно с журнального глядя портрета.

Дрожа от ветра,
Запахнусь в пальто.
Горит листва,
И небо ярко светит,
Сквозя сквозь чёрных веток решето,
Напоминая мне о пылком лете.
Безмолвен стылый сквер.
Бездонно небо,
Гнездящееся синью меж ветвей.
Куда текут года?
Был или не был Тот день, тот час,
Когда была твоей?

В моё лицо дохнула гарь вокзала —
Живучий запах горечи и встреч.
Я до сих пор тебе не всё сказала,
Хотя могла бы этим пренебречь.

Могла бы наши годы молодые
Не вспоминать, о них не говорить, —
Ведь мы с тобой давным-давно чужие,
Но что-то не даёт тебя забыть.

Прости меня за то, что не простилась
Ни словом, ни рукою и ушла,
Приняв твоё молчание как милость,
Прости за то, что снимок твой сожгла.

За то, что по тебе я не скучала,
Что твоего не помнила лица.
Но всё же помню той любви начало,
Которой не предвиделось конца.

А дед мой ладил голоса,
К ладоням примерял гармошку,
Мне было боязно немножко —
Он хрипло пел, закрыв глаза.

И песня вдаль меня вела
И, открывая настежь окна,
Плыла туда, где спали копны,
Где мальва яростно цвела.

Луна качалась на волне
И постепенно уплывала,
А мне чего-то не хватало,
И песня плакала во мне!

Не утону в Днепре, не утону!
Я веру, словно воду, зачерпну!
И запоют свирели камышей
В моей открытой песенной душе.

Пройдут года, и я к тебе вернусь!
И примешь ты мою любовь и грусть,
Которые я детям отдала, —
Так янтарём становится смола!

Приду к тебе я, Днепр, опять приду!
Ты напои меня – не пропаду!
Губами припаду к разливу вод —
В них силы обретает мой народ!

Ты, слышишь, Днепр, я продолжаю род.
Мы – твой разбитый вдребезги народ.
Но как бы ни пугала глубина,
Мы Китежем поднимемся со дна.

Чтобы жизнь вольготнее была,
Нам на счастье сыпали деньгами,
Пятаки звенели под ногами
И плясала свадьба, удала!

И в застолье свадебном, простом,
Где деревня радовалась, пела,
Дружка расщипал над всем столом
Ветвь калины тёмной, перезрелой…
Нынче ни одной жилой избы…

Глохнет сад, обвитый повиликой;
У могилы мужа воробьи
Всё клюют рассыпанное лихо…
…Надломлю малиновый пирог —
Удался, я думаю, на диво!

Мать пекла такой же, дай ей Бог!
Память сердце обожгла крапивой…

Уезжаю. Уезжаю в город…
Не губить же молодость в селе!
Почему сейчас, в лихие годы,
Тянет снова к брошенной земле?

…Потянулись с маникюром руки
К старым краскам. За окном закат.
На картине, словно боль разлуки,
Мамины огурчики лежат.