Юрий Сбитнев - Эхо
Вот это и есть тишина…
ГЛАВА IV
– Природа не терпит пустоты, – сказал Кеша и выволок из воды здоровенного хариуса.
Мы сидим подле талиц на самой середине речки Вювю. Опускаем лески, их подхватывает быстрое тут течение, несет вдоль ледяной кромки, чуточку потянешь на себя – на крючке рыбина. Второй пилот сидит поодаль от нас над лункой, которую только-только соорудил, но и у него пошла рыбалка.
– Так вот, – продолжает Кеша, – как только пошатнулось у нас оленеводство, поуменили домашние стада, тут же на их место пришли дикие.
– Почему пошатнулось? – спрашиваю.
– Причин много. А главное – специалистов нет, оленеводов. Старики поумирали. Молодые… сам видел… Да ты, кажись, раньше сам со стадами ходил?
Я киваю.
– Ну вот… Причин много. Но природа не терпит пустоты. В наших краях теперь бродят три диких стада. Одно свое – местное. И два мигрируют из тундр… Вот мы на них и выходим.
Когда-то Ганалчи рассказывал мне, что пуще всякого зверя, пуще волков и пуще болезней боялись эвенки-оленеводы, диких оленьих стад. Каждый оленевод хорошо знал пути их миграций, угоняя подальше домашних. Но случалось, что человек что-то недоучитывал или что-то необъяснимое происходило в природе. И тогда стада эти встречались.
Дикие шли сплошным валом, подчиняясь инстинкту рода и мудрым вожакам. Они, как вода, захватывали домашнее стадо, забирали его, уводя с собою. Шли мимо жилищ оленеводов, обтекая их, не обращая внимания, ни на людей, ни на собак. Как рок, проходило стадо, оставляя эвенка нищим. Ни один олень уже не возвращался.
Дикие те стада трудно себе представить, так они были многочисленны.
Кеша каждую осень вылетает навстречу тем, которые все еще с великим упорством идут и идут на юг.
Нынче за неполную неделю только втроем они отстреляли двести сорок штук.
– Отнимались руки, столько приходилось обснимать. А в другой бригаде один охотник руки обморозил. Видимое ли дело – обморозить руки при такой работе! У них добыча далеко за три сотни перевалила – тоже дней за пять.
План по сдаче мяса район перевыполнил. И поголовье домашних оленей удалось сохранить, во всяком случае, потери за год не такие уж большие, как обычно. Дикарей теперь бьют ежегодно.
Поговаривают о том, что надо бы отстрел поставить на научную основу. Определить максимум добычи, сохраняя стада для воспроизводства. Но это пока только разговоры. А план вот он – реальные тонны мяса. В районе пытаются получить разрешение на отстрел оленей с вертолета, подсчитав экономическую выгоду. Но пока навстречу мигрирующим стадам выкидывают бригады из трех – пяти охотников.
Теперь олени идут не тысячами, как шли раньше, а группами по пятьдесят, сто животных, редко – до двухсот.
Каждую группу ведет один или несколько вожаков.
…Стадо искали долго. Долетали до самых тундр. Шли по азимуту на бреющем, внимательно приглядываясь к распадкам, руслам рек и падинкам. Безлесые сопки и водоразделы хорошо проглядывались невооруженным глазом, но Кеша и по ним шарил сильным цейсовским биноклем. Стада не было. Но он хорошо знал, что месяц назад оно перевалило далеко на Крайнем Севере, еще за Полярным кругом. Великую реку и, по расчетам, должно было войти в лесотундру.
Кеша был до тонкостей информирован, как встретили на Великой реке это стадо соседи. Били на плаву с самоходок, заложив стадо с трех сторон. Оленей у реки собралось не в пример прошлым годам множество. Настоящая бойня была. Вода пенилась от крови. А олени все шли и шли, и люди устали их убивать.
«Попугали здорово, – думал Кеша, шаря биноклем по зимней уже земле. – Вот и запаздывают».
Три дня утюжили сивера и наконец наткнулись. Кеша попросил пилота подняться как можно выше. И тот, набирая высоту, кружил над громадным пространством, открывая Кеше все новые и новые дали. «До Ледовитого видно», – пошутил.
Земля расстилалась внизу на сотни километров. Был ясный, какой-то особенно прозрачный день. Ослепительно белели переновы – только что выпавшие снега. И на них крохотными точечками пестрели животные. Стадо, разбившись на группы, вытянулось по всему простору, терялось «а севере за горизонтом, а на юге входило уже в Кандигирскую низменность, растекаясь там по хребтикам и сопкам, но двигаясь все же в строго выверенном направлении – на юг.
Кеша решил встретить стадо за Каменными воротами. Тут мощный скалистый хребет перегораживал Кандигирскую низменность, оставляя единственный выход к вольным ягельным пастбищам. Стадо вынуждено будет идти верховьями реки Иогдо.
– Все ясно, – сказал Кеша пилоту. – Выбросишь нас вот тут. – И отметил точку на карте.
Указанное место как нельзя лучше подходило для посадки вертолета. Тут Иогдо, вырываясь из горного кряжа, впервые обретала свободу и растекалась широко и вольно. На одну из каменных россыпей и приземлился пилот. Выгрузились быстро.
– Ну, ни рогов, ни копыт, – сказал командир. Кеша сплюнул.
– Иди ты!
– Кеш, я страсть как оленьи языки люблю, – сказал техник Борис. – И губы тоже…
Кеша обнял Бориса.
– Сколь раз говорил, не трепли языком, Боря. И вертолет улетел.
Недалеко от россыпи поставили палатку. Обосновались без спешки. Торопиться некуда. Кеша подсчитал, что олени придут сюда только завтра к вечеру. А день был все еще на подъеме, и солнце катилось по прямой, и, уставшие от безделья и вертолетного гула, люди теперь отдыхали в привычной работе. Пилили и кололи дрова, обустраивали свой быт, готовили пищу, и уютно гудела в палатке печка, которой Кеша особо гордился, – выписал по доставке «Товары – почтой» опытный образец для районов Крайнего Севера. Как все опытные образцы, печка была сделана добротно, требовала мало дров и давала хорошее тепло. Он ее сам и установил, сам затопил и посидел немного, любуясь, как ровным малиновым светом наполняется поддувало.
Все было нынче по душе – и ясный день, и удачная посадка, и место их табора, и обед, который стремительно сготовили его помощники – Никита с Валей, и сами они, немногословные, ловкие и уважительные.
Выпили за приезд помалу чистого, чуть вяжущего язык и нёбо спирта.
– Овсяной, – со знанием дела, сладко крякая, сказал Никита. И Кеша согласился. Из всех спиртов, которые приходилось пить тут, на Севере, уважали спирт, выгнанный из зерна овса. Он был не острым, не слишком сухим и брал за сердце словно бы теплой ладошкой. Беда, что с годами почти исчез, а нынче подвезло.
Оставив на таборе Никиту с Валей, Кеша взял с собой Чарли, любимого пса, и ушел вверх по Иогдо выбирать место для засидки. Снега по реке было мало, и он пошел без лыж.
Шлось ходко и весело. Кое-где по реке тропил соболь, и Чарли уходил по следу в прибрежные скалы, мотался там неподолгу и появлялся неожиданно, откуда Кеша его не ждал. Легкий шумок, вызываемый этим появлением, настораживал Кешу, поначалу даже пугал. Чарли ушел в гольцы по правому берегу позади хозяина, но вдруг оказался на левом берегу.
И Кеша ворчал на собаку, незло поругивал. Чарли крутил хвостом и падал под ноги, шарясь спиною по льду. Он был баловнем в Кешиной своре.
Чтобы наверняка взять добычу, не спугнуть оленя табором, Кеша шел все дальше рекою, не жалея ног. Но когда и ушел далеко, все не мог выбрать добрую засидку: то ему не правилось место, потому что было слишком закрытым, а то, наоборот, слишком открытым, в другом недостаточным был сектор стрельбы, а третье, во всех отношениях доброе, не устраивало тем, что олени уж очень долго находились не в поле зрения и должны появиться слишком близко от стрелков.
Наконец он нашел то, что искал. Иогдо тут спрямлялась метров на пятьсот, дальше русло тоже хорошо проглядывалось, а там, где надо было садиться, по обоим берегам громоздились удобные для скрытен плечики в густом подбое ползучей березки. Причем одно плечо выдавалось далеко вперед. Кеша решил, что там сядут Никита с Валей, а он на другом по правому берегу. Они пропустят оленей и начнут стрельбу только после того, как выстрелит Кеша. Тогда не зевай!
Все рассчитал, прикинув мысленно, как это будет, и остался очень доволен. В этом месте и хорош был ветровой тягун, как в трубу, дуло с верховьев на стрелков. Тут если даже и ветра затеются, тяга останется той же.
На табор Кеша вернулся по ночи. Стояла полная луна, было морозно, но в самый раз, как это всегда бывает в короткую пору предзимья, когда только-только встали реки, укрепился лед и первым снегом – переновой, как пуховиком, покрыло землю.
Охотники спали: в палатке было тепло, уютно и бокотал на замечательной Кешиной печке чайник, заваренный в самый раз, как он любил.
Все было продумано, все было готово к охоте.
И все-таки первых оленей они пропустили. Стадо (штук семьдесят) прошло под утро мимо их табора. Всполошились собаки, подняв неимоверный крик. Но животные, только прибавив ходу, не обращая на них внимания, прошли совсем рядом. Кеша еще видел их, выскочив на волю в одних подштанниках и босой, и карабин прихватил. А что если шатун?! Но стрелять не стал, поглядел на стадо, перебирая босыми ногами, негодуя и радуясь. Жалко было, что просчитался, ходко шли олени, но радостно, что точно выбрал место, что не минуют его западни остальные и охота должна вроде бы состояться.
