Клаус Хоффманн - Южная трибуна
Обзор книги Клаус Хоффманн - Южная трибуна
Клаус Хоффманн, Бернд Роггенвальнер
Южная трибуна
Клоц пробует обыграть Гаилса и глупо теряет мяч. Глаза бы не глядели. Калле залпом допил пиво, скомкал бумажный стаканчик и швырнул в толпу.
– Дрянь, а не игра!
Как у всех заядлых болельщиков «Боруссии», у Калле на стадионе постоянное место. Южная трибуна. Чужаку здесь делать нечего.
Капле около пятнадцати, и одет он так же, как другие болельщики. Черная кожаная куртка, черно-желтая трикотажная футболка, джинсы, кроссовки. Себя они называют «черными чертями». И Калле гордится, что не хуже других.
Не очень-то он, впрочем, и приметен. В крупных драках пока не участвовал. Мальчишек его возраста на трибуне называют «мелочью».
Слева от Калле Мартин, все зовут его Жареная Картошка. И так невысокого роста, а огромный живот делает его еще ниже. Про живот он говорит с гордостью, называет достопримечательностью клуба. По натуре Мартин – человек добродушный. Только не на трибуне, когда подбадривает криками «наших ребят». Тут он лютый зверь.
– Нет, ты только глянь! Фельдкамп!
Картошка приходит в бешенство: у кромки поля появился бывший тренер дортмундской команды. Болельщики никогда его не жаловали. Теперь Фельдкамп тренирует билефельдскую «Арминию», дает указания игрокам.
– Фельдкамп – свинья! Фельдкамп – свинья! – выкрикивает несколько раз их группа, но потом им надоедает.
У Драго с собою коньяк. Вообще-то его зовут Хельмут, но по имени никто к нему не обращается. Драго пускает фляжку по кругу.
– Не повредит, – говорит он.
Калле тоже делает глоток. Когда Драго трезв, он скорее застенчив. Высокий, стройный, темноволосый. По профессии сварщик, он может гордиться своей мускулатурой. Шрам на правой щеке, заработанный два года назад во время игры против Нюрнберга, придает ему особую мужественность.
Когда-то Драго играл у «чертей» первую скрипку, потом появились Счастливчик и Грайфер. Драго смирился с понижением. Но пьет теперь больше, чем прежде.
Футболисты на поле себя не утруждают. Высокооплачиваемые профессионалы из дортмундской «Боруссии» и билефельдской «Арминии» демонстрируют игру явно ниже своих возможностей. Счет по-прежнему 0 : 0. Зрителей на трибунах немного. Подъема не ощущается.
Двадцать пятая минута: первая опасная атака «Боруссии». Радукану делает блестящую передачу турку Кезеру. Тот неожиданно выходит один на один с вратарем Кнайбом и досадно мажет.
Свист с южной трибуны. Несколько человек выкрикивают: «Турки, убирайтесь в Анкару!»
Но вскоре воцаряется спокойствие и трибунами овладевает скука.
Калле сворачивает самокрутку. Картошка и Драго отправляются к пивному ларьку. Счастливчик пытается руководить, он поднимает правый кулак и, отбивая такт, кричит:
– Здесь болеют не зазря! Здесь болеют не зазря! Ребята! Покажем хлюпикам из Билефельда, что мы сила!
Восемнадцатилетний Счастливчик задает в клубе тон. Для Калле он кумир. Особенно нравится ему уверенность Счастливчика в себе. Как он умеет воодушевить стадион! И пусть он безработный, ощущение такое, будто проблем для него не существует. Он живет на «благотворительных харчах», как утверждает сам, и руководствуется простой философией: «что не отдают сами, приходится брать силой». Впрочем, Калле ни разу еще не доводилось видеть, как конкретно он претворяет в жизнь эту заповедь.
Счастливчик продолжает орать, к нему присоединяются другие. Бодо, Вуди, Лутшер, Грайфер и кто там еще. Калле, понятно, тоже.
– Здесь болеют не зазря! Здесь болеют не зазря! Воинственный клич с южной трибуны разносится по всему стадиону. И как эхо, доносится с трибуны северной:
– Выиграет «Арминия». Выиграет «Арминия».
– Ну и горлопаны, – хохочет Манни, – час назад неслись, только пятки сверкали, а теперь вот глотку дерут.
До начала игры Манни «зацепил» одного из билефельдских болельшиков, сорвал шарф, окрашенный в цвета команды. Теперь он с гордостью демонстрирует трофей.
Сорок пятая минута: билефельдский защитник Гайлс сбивает в штрафной дортмундца Дресселя. Одиннадцатиметровый. Радукану хладнокровно бьет по воротам. 1 : 0 в пользу «Боруссии». Ликование на трибунах. «Вперед, Дортмунд, вперед!». Многие выкрикивают хором, размахивают руками. Звуки рожка, флаги. Главный судья Вальц дает свисток об окончании первой половины игры.
Счастливчик и Грайфер о чем-то совещаются.
– Слушайте все! – кричит Счастливчик. – Пытаемся пробиться на трибуну Билефельда. Нагнать на них страху. Достаточно двух маленьких групп, а то они еще решат, что мы их принимаем всерьез.
– Я с вами, – с готовностью подхватывает Калле.
До сих пор Калле старался избегать драк, но сейчас коньяк придал ему храбрости.
– Отлично! Грайфер берет Драго, Бодо и Калле. Манни, Клаус, Террье, Пинки и Вуди со мной. Наше правило – пробираться по отдельности, наваливаться вместе. Надеюсь, удастся на сей раз обмануть фараонов.
Диктор на стадионе объявляет результаты сегодняшних игр команд высшей лиги. Сформированные Счастливчиком группы покидают сектор.
Грайфер хриплым голосом задает тон, Драго, Бодо и Калле подхватывают:
– «Боруссия», вперед!
Они пробираются к северной трибуне. Вскоре, однако, наталкиваются на препятствие.
– Там полно фараонов! – кричит Драго. – Паршиво. Здесь мы не прорвемся.
Путь к северной трибуне перекрыт. По лицам полицейских видно, что шутить они не намерены.
– Тогда пойдем пропустим по кружечке, – предлагает Грайфер и направляется к ближайшему пивному ларьку. Драго, Бодо и Калле следуют за ним.
– А этим из Билефельда врежем после матча, – Драго пытается поднять упавшее настроение.
У ларька очередь. Грайфер действует локтями. При этом он не слишком вежливо теснит одного из стоящих в сторону, но и тот не собирается уступать.
Остекленевшие глаза Грайфера выражают изумление, он хватает обидчика за руку. Легко понять, как он намерен разрешить инцидент. Голос его звучит подозрительно спокойно:
– С каких это пор занюханный турок позволяет себе оскорблять германского болельщика футбола?
Турецкий юноша, к которому относятся эти слова, пытается вырваться. Его спутник готов броситься на помощь, но Бодо оттесняет его назад. И тут оба турка кидаются бежать, они бегут изо всех сил, но Грайфер, Драго и Бодо настигают их. Калле медлит.
Любимый прием Грайфера – железный захват. Догнав одного из бегущих, он обхватывает его за шею и держит, пока Бодо наносит лишенному возможности сопротивляться человеку страшные удары в живот. Другой уже на земле, весь в крови. Драго пинает его ногами.
Но тут к поверженным приходит помощь. Трое турецких парней вступаются за земляков. На Бодо обрушивается сильный удар, от неожиданности он падает, пытается снова подняться.
Двое других наваливаются на Грайфера и Драго.
В этот миг лежавший на земле смуглый парень вскакивает, выхватывает нож и ранит Грайферу руку. Потом его полный ненависти взгляд устремляется на Калле, и он медленно направляется к нему.
Калле, до сих пор лишь со страхом наблюдавший за происходящим, словно цепенеет. Он видит разбитое в кровь лицо турка, нож у него в руке, и тут приходит спасение: удар Драго сбивает турка с ног.
Калле молниеносно обращается в бегство и растворяется в толпе у пивного ларька. Он заказывает пиво. Дрожь в руках не проходит. От пива во рту делается еще противнее. Подступает тошнота, после этого он чувствует себя лучше, однако образ турка с разбитой бровью не отпускает его.
Команды выходят из раздевалок, начинается второй тайм. Лозе вышел на смену Либеро, Луш заменил Кезера. Калле возвращается в свой сектор одновременно с остальными.
Бодо прикладывает носовой платок к разбитой губе. Ножевая рана у Грайфера выглядит страшно. Рукав куртки распорот. Только Драго оказался целым и невредимым.
– А сколько их было всего? – спрашивает Счастливчик.
– Пятеро, – отвечает Грайфер, пытаясь перевязать раненую руку стянутой с себя майкой. – Двоим мы врезали по полной, третьему тоже, уж он теперь никогда больше не возьмет ножа в руки. Двое удрали. Если б Калле помог, каждый получил бы свое. Но он струхнул до смерти.
– Так я и думал, – заметил Мартин.
Калле заливается краской. Злоба, стыд и неудовлетворенное тщеславие волнами накатывают на него. Уж лучше ему провалиться сквозь землю. Он чувствует на себе неодобрительные взгляды окружающих,
– Мне нужно в туалет, – робко говорит он, обращаясь к Драго, и тут же ретируется.
Тренер Фельдкамп снова появляется у кромки поля.
– Фельдкамп – свинья! Фельдкамп – свинья! – вновь звучит с южной трибуны.
Калле ускоряет шаг. Выкрики становятся тише. Он пробирается к выходу и, уже сидя в трамвае, все представляет себе залитое кровью лицо турка.
Калле позабыл ключ от подъезда, пришлось звонить. «Шварцы, четвертый этаж».
