Гавриил Троепольский - Собрание сочинений в трех томах. Том 3.
Миша.
Просто, братцы, чудеса!
Пропадай моя телега,
Все четыре колеса!
Поля.
Как в колхозной кладовой
Мед, и сало, и пшено
Тают летом и зимой.
Так по плану решено:
Анюта.
На утечку, на усушку,
И на кошку, и на мышку.
Хоть ты пой, хоть не пой —
Все-коле-четыре-са!
Все.
Просто, братцы, чудеса!
Миша.
Про-теле-моя-подага
Все-коле-четыре-са!
Про-теле-моя-подага
Все-коле-четыре-са!
Кузин. Ну, ну, вы! У меня — инструкция: без ордера — ни грамма. Ишь ты! (Раздраженно.) Тоже мне — «Чудеса-а»! (Иванову.) Засяду дома на весь день — приход-расход по кладовой подобью. Не ровен час, и меня начнут проверять… комиссия-то.
Анюта. Вот вы уж и обиделись. Не про вас же — про инструкцию.
Входит Махоткин.
Кузин (Махоткину). Туда же… стихоплет. Мыслишь идеологически неправильно. (Уходит.)
Махоткин (Мише мрачно). Зачем вернул?
Миша. Девчата на луг зовут.
Иванов. Думалось, частушечки-глупышечки, а ты, Иван… ковырнул, дай боже!
Махоткин (так же мрачно). Отвечаю вам и Кузину, заодно:
От смеха дверь нельзя закрыть.
Ведь в положении таком
У смеха есть иная прыть —
Он в щель пролезет сквозняком.
Анюта. А за это тебе, Ванек, — держи! (Подает руку.)
Махоткин (не выпуская руки). А ты думала — как? (Укоризненно.) Эх, ты! Тоже мне — «прелестное дитё»… У меня три тетради такого…
Иванов (помрачнев, тревожно смотрит на Махоткина и Анюту, потом на часы). Через час к Чекмарю — вызывает письменно. (Спохватившись.) Портфелишко забыл на ферме. (Встает, собираясь уходить.) Кажется, мне тут больше нечего делать.
Миша. Сидите, Леонид Петрович. Я сбегаю. Сидите.
Поля (посматривая то на Анюту, то на Иванова). Пошли-ка, Мишутка, пошли.
Миша. Пошли, Иван?
Махоткин (Анюте). А на луг? (Мише.) Звали же, говоришь?
Миша. Позвали да забыли. Эх! Изменчиво женское сердце. (Отводит Махоткина.) Так что, считай, Анюта подалась на твою сторону совсем.
Махоткин. Ничего ты не знаешь.
Миша. А что?
Махоткин (бьет себя по щеке). Вот что.
Миша. Да ну? Тогда дело — табак. И как же теперь?
Махоткин. Смоюсь из колхоза. Больше ничего меня тут не держит.
Миша (сердито, громко). Брось ты, Ванька, выкаблучивать! Надоело. Бери-ка трактор обратно, а то я из-за тебя по две смены вкалываю. Друг, тоже! Лопнет терпение — гусеничным стащу ваш сараишко под кручу, будешь с дедом собирать по бревнышку.
Махоткин. Та-ащи. Ничего мне не надо. Ничего не хочу!..
Иванов подходит к Анюте.
(Иванову.) Хоть избу — под кручу, не возьму трактор!
Миша. Но-о, завелся с пол-оборота. Глуши пускач.
Иванов (Махоткину). Ты думаешь — что болтаешь?
Махоткин. Председатель пусть думает. А я и без думок оставлю вам отчий дом… под детясли имени Махоткина. Вам только крышу новую поставить да стены заменить. А я…
Поля (Махоткину). Понесло по кочкам — кузов развалится. Полюбуйтесь: человек кончил десятилетку! Образо-ованный какой!
Махоткин. А я ежегодно, к Первомаю, буду присылать вашим деткам приветик из Кировской области. Лес там глухой. На медвежьих шкурах спать буду и радоваться успехам родного и любимого колхоза с речкой без воды.
Миша. Прикрой пробку!
Махоткин. И буду я тосковать о доске почета, где ты, Мишка, висишь со своей любимой Полей второй год и никак не женишься.
Миша. Тормози, Иван! А то такую смазку сотворю — на неделю на ремонт станешь… (Подносит кулак к лицу.)
Поля (отводит руку Миши). Ну, ты мне еще!
Махоткин. Мишка, друг! Какой ты сознательный пахарь, культурный, как медведь, вежливый и нежный, как лемех. Да тут от одного того, что речку слопали, можно сбежать на Северный полюс! Только бы не видать беды этой… Ведь каждый, и стар и мал, думает про себя: за что нас так наказали? Соображаешь? Эх, Миша, Миша! (Иванову и Анюте.) Привет с медвежьих шкур!
Поля, Миша и Махоткин уходят.
Иванов. Ну, что с ним делать? Был парень как парень, и вдруг, за несколько месяцев… ни с того, ни с сего…
Анюта. И вы всегда были веселым, а теперь частенько… какой-то, ну… Вот и сейчас…
Иванов. Кислый? Бывает. Не железный. Тебя это тревожит?
Анюта. Все к вам — с таким уважением…
Иванов. Кое-кто уважает прямо в лоб!
Анюта. То — отдельные… единицы. Но Иван… просто он… (Вздыхает.) непонятный какой-то. Стихи ведь пишет, работал хорошо, а вот — расхулиганился, развинтился… В милицию водили…
Иванов. Непонятный?.. Интересно.
Пауза.
Анюта. Леонид Петрович, а что, если колхозники не дадут вас снять?
Иванов. Что это у тебя глаза стали — хитрючие и озорнючие?… «Не дадут снять…» А если кота в мешке привезут, куда его девать? И местный я, вот в чем еще закавыка. Да и с начальством…
Анюта. Колючий… Куда вам ехать? Мать старая. Один. Свой дом.
Иванов (берет ее ладони). Не хочется уезжать. Но скулить давай не будем. Лучше я тебе — сказку: а навстречу Красной Шапочке — волк! И говорит: я тебя съем! (Пытается обнять.)
Анюта (оглядываясь по сторонам). Не надо. На улице же! Не надо. (Нечаянное неосторожное движение рукой назад.)
Иванов (отпрянув). И мне хочешь, как Махоткину?
Анюта. Аль видели? Девчонку испугались. (Сквозь смех.) Вот бы — номер! Председателя колхоза — по щекам…
Иванов (обнимает Анюту рукой за плечи). Ну так — как же?
Анюта. План сева еще не составила.
Иванов. А мы без плана: на «Волгу» и — в загс.
Анюта. Ничего я не знаю.
Иванов (решительно). Ну, так я знаю. Не могу без тебя. (Обнимает.)
Анюта (отстраняясь). Сейчас придет Миша… Я пойду. (Идет, обернулась.) Вы, Леонид Петрович…
Входит Миша.
…я потом скажу. (Уходит.)
Миша (передавая портфель и заметив воодушевление Иванова). Хотите, я вам — стишок про жизнь? (Декламирует.)
Сидит мальчишка у пруда,
Девчонку обнимает.
Вот это — жизнь! Вот это — да!
Вот это я понимаю!
Иванов (мрачнея). Опять Махоткин?
Миша. Не-ет. Из города готовенькое привезли.
Иванов. Эх, не ко времени мне сейчас — к Чекмарю. На луг бы, Миша, на луг. Но… поле, люди, жалобы, комиссии, ревизии… стройматериалы… поле, фермы, люди, машины, машины и люди — и так день и ночь. Кто-то должен жить и так. (Идет к выходу.)
Миша. Леонид Петрович, ну, а если мы соберем человек двадцать, да коллективно — письмо о вас в область?
Иванов. Коллективку? Не поможет — ребячество. Мне же еще и добавят мыла. Я сделал все, что мог: сам все написал и сам все рассказал.
Миша. И так — нельзя, и так — нельзя. Значит, сложить нам ручки христосиками и помалкивать? А если я лично не такой уж идейный, чтобы стерпеть и смолчать?
Иванов. (отмахнувшись). Больше мне об этом ни слова. Сам знаю, что мне делать. (Грозит пальцем.) Ох, Мишка! (Уходит.)
Миша. А не сказать ли ему про Анютину телефонограмму?.. Нет, не надо. Но думать будем дружно. (Смотрит за сцену, пятится.) Еще номер! А ну-ка, я Анюту кликну — самый момент. (Быстро уходит.)
Входят Кузин и Кострова.
Кузин. А вдруг Анютка-то — на дыбы, — знаешь ведь, какая она. Сраму не оберешься: дочь выгнала жениха. Тебе с ней и говорить — потихоньку, исподволь.
Кострова. Ни за что! Хоть она и не помнит отца, но — не буду. Совестно.
Кузин. Тогда выхода нам нету… И Леониду Петровичу, до свадьбы ли ему, когда сам на волоске?.. Ты смотри, как все сложилось!
