Иван Ефремов - Собрание сочинений в пяти томах. Том третий
Обзор книги Иван Ефремов - Собрание сочинений в пяти томах. Том третий
Иван Ефремов
Собрание сочинений в пяти томах
Том третий
Туманность Андромеды; Звездные корабли; Сердце Змеи; Пять картин
Москва: "Молодая гвардия", 1987
Иллюстрации художника В. Смирнова
ТУМАННОСТЬ АНДРОМЕДЫ
роман
От автора
Ещё не была закончена первая публикация этого романа в журнале, а искусственные спутники уже начали стремительный облёт нашей планеты.
Перед лицом этого неопровержимого факта с радостью сознаёшь, что идеи, лежащие в основе романа, правильны.
Размах фантазии о техническом прогрессе человечества, вера в непрерывное совершенствование и светлое будущее разумно устроенного общества — всё это так весомо и зримо подтверждено сигналами маленьких лун. Чудесное по быстроте исполнение одной мечты из «Туманности Андромеды» ставит передо мной вопрос: насколько верно развёрнута в романе историческая перспектива будущего? Ещё в процессе писания я изменял время действия в сторону его приближения к нашей эпохе. Сначала мне казалось, что гигантские преобразования планеты и жизни, описанные в романе, не могут быть осуществлены ранее чем через три тысячи лет. Я исходил в расчётах из общей истории человечества, но не учёл темпов ускорения технического прогресса.
При доработке романа я сократил намеченный срок на тысячелетие. Но запуск искусственных спутников Земли подсказывает мне, что события романа могли бы совершиться ещё раньше. Поэтому все определённые даты в «Туманности Андромеды» изменены на такие, в которые сам читатель вложит своё понимание и предчувствие времени.
Особенностью романа, не сразу, может быть, понятной читателю, является насыщенность научными сведениями, понятиями и терминами. Это не недосмотр или нежелание разъяснить сложные формулировки. Только так мне показалось возможным придать колорит будущего разговорам и действиям людей времени, в которое наука должна глубоко внедриться во все понятия, представления и язык.
И. Ефремов
Глава первая
ЖЕЛЕЗНАЯ ЗВЕЗДА
В тусклом свете, отражавшемся от потолка, шкалы приборов казались галереей портретов. Круглые были лукавы, поперечно-овальные расплывались в наглом самодовольстве, квадратные застыли в тупой уверенности. Мерцавшие внутри них синие, голубые, оранжевые, зелёные огоньки подчёркивали впечатление.
В центре выгнутого пульта выделялся широкий и багряный циферблат. Перед ним в неудобной позе склонилась девушка. Она забыла про стоявшее рядом кресло и приблизила голову к стеклу. Красный отблеск сделал старше и суровее юное лицо, очертил резкие тени вокруг выступавших полноватых губ, заострил чуть вздёрнутый нос. Широкие нахмуренные брови стали глубоко-чёрными, придав глазам мрачное, обречённое выражение.
Тонкое пение счётчиков прервалось негромким металлическим лязгом. Девушка вздрогнула, выпрямилась и заломила тонкие руки, выгибая уставшую спину.
Позади щёлкнула дверь, возникла крупная тень, превратилась в человека с отрывистыми и точными движениями. Вспыхнул золотистый свет, и густые тёмно-рыжие волосы девушки словно заискрились. Её глаза тоже загорелись, с тревогой и любовью обратившись к вошедшему.
— Неужели вы не уснули? Сто часов без сна!..
— Плохой пример? — не улыбаясь, но весело спросил вошедший. В его голосе проскальзывали высокие металлические ноты, будто склёпывавшие речь.
— Все другие спят, — несмело произнесла девушка, — и… ничего не знают, — добавила она вполголоса.
— Не бойтесь говорить. Товарищи спят, и сейчас нас только двое бодрствующих в космосе, и до Земли пятьдесят биллионов[1] километров — всего полтора парсека![2]
— И анамезона[3] только на один разгон! — Ужас и восторг звучали в возгласе девушки.
Двумя стремительными шагами начальник тридцать седьмой звёздной экспедиции Эрг Ноор достиг багряного циферблата.
— Пятый круг!
— Да, вошли в пятый. И… ничего. — Девушка бросила красноречивый взгляд на звуковой рупор автомата-приёмника.
— Видите, спать нельзя. Надо продумать все варианты, все возможности. К концу пятого круга должно быть решение.
— Но это ещё сто десять часов…
— Хорошо, посплю здесь, в кресле, когда кончится действие спорамина[4]. Я принял его сутки назад.
Девушка что-то сосредоточенно соображала и наконец решилась:
— Может быть, уменьшить радиус круга? Вдруг у них авария передатчика?
— Нельзя! Уменьшить радиус, не сбавляя скорости, — мгновенное разрушение корабля. Убавить скорость и… потом без анамезона… полтора парсека со скоростью древнейших лунных ракет? Через сто тысяч лет приблизимся к нашей Солнечной системе.
— Понимаю… Но не могли они…
— Не могли. В незапамятные времена люди могли совершать небрежность или обманывать друг друга и себя. Но не теперь!
— Я не о том, — обида прозвучала в резком ответе девушки. — Я хотела сказать, что «Альграб», может быть, тоже ищет нас, уклонившись от курса.
— Так сильно уклониться он не мог. Не мог не отправиться в рассчитанное и назначенное время. Если бы случилось невероятное и вышли из строя оба передатчика, то звездолёт, без сомнения, стал бы пересекать круг диаметрально и мы услышали бы его на планетарном приёме. Ошибиться нельзя — вот она, условная планета!
Эрг Ноор указал на зеркальные экраны в глубоких нишах со всех четырёх сторон поста управления. В глубочайшей черноте горели бесчисленные звёзды. На левом переднем экране быстро пролетел маленький серый диск, едва освещённый своим светилом, очень удалённым отсюда, от края системы Б-7336-С + 87-А.
— Наши бомбовые маяки[5] работают отчётливо, хотя мы сбросили их четыре независимых года[6] назад. — Эрг Ноор указал на чёткую полоску света вдоль длинного стекла в левой стене. — «Альграб» должен быть здесь уже три месяца тому назад. Это значит, — Ноор поколебался, как бы не решаясь произнести приговор, — «Альграб» погиб!
— А если не погиб, а повреждён метеоритом и не может развивать скорость?.. — возразила рыжеволосая девушка.
— Не может развивать скорость! — повторил Эрг Ноор. — Да разве это не то же самое, если между кораблём и целью встанут тысячелетия пути? Только хуже — смерть придёт не сразу, пройдут годы обречённой безнадёжности. Может быть, они позовут — тогда узнаем… лет через шесть… на Земле.
