Л. Пантелеев - Том 1. Ленька Пантелеев. Первые рассказы
Ленька молчал, опустив голову.
– Понимаешь, о чем я говорю?
– Понимаю, – сказал он. – Выбрал, конечно. Но только ведь я, Стеша, плаваю довольно паршиво.
– Потонуть боишься или не доплыть?
Она улыбнулась, похлопала мальчика по руке.
– Ничего, казак, доплывешь, не бойся. Не в такое время живешь, не дадут тебе потонуть, вытащат, поддержат… Да и плавать, дорогой, тоже нужно учиться… Правильно ведь?
– Правильно.
– А ты, Лешенька, знаешь что? – сказала Стеша, наклоняясь к Леньке. – Ты всегда, когда тебе трудно бывает, – бери пример с нашей партии. Учись у нее. Ведь ты подумай, чего только с нами, большевиками, не делали! И в тюрьмах наших товарищей гноили, и на каторгу ссылали, и травили их… и клеветали… и шпионами и бунтовщиками… и по-всякому называли. А ведь люди все это выдержали… А? Доплыли ведь и дальше плывем. А ведь море перед нами широкое. А у тебя что? У тебя пустячки…
Стеша еще раз улыбнулась и погладила Ленькины вихры.
– Выплывешь, казак. Выплывешь, не бойся. А на этих гогочек ты плюнь. Дразнить будут – не слушай. Учись, и все.
…Ленька учился. В школу он пришел не с самого начала года, по многим предметам ему пришлось догонять класс, и все-таки за все полтора месяца, что он пробыл «у Гердер», он не получил ни одной плохой отметки. А хорошие отметки получать было нелегко. Он видел, что за такой же ответ, а часто и за более слабый Прейснеру или кому-нибудь еще из компании «гогочек» учителя ставили более высокие баллы, чем ему, Шнеерзону или очень способному и начитанному Феде Янову. Учителя придирались. Он чувствовал это на каждом шагу. Особенно невзлюбила его сама Гердериха, преподававшая в классе «Д» русскую историю. Эта высокая и прямая, как телеграфный столб, дама с золоченым пенсне на длинном угреватом носу смотрела на него, насмешливо прищурив маленькие слоновьи глазки. Вызывала она его чаще других. И как бы хорошо Ленька ни ответил, какую бы отметку она ему ни ставила, отпускала она его от доски с таким презрительным видом, как будто Ленька напорол несусветную чушь и заслуживает самой суровой кары.
– Садис-с, – говорила она зловеще и с такой силой встряхивала над чернильницей перо, что страшно было за ее белые манжетки и за такой же белый гофрированный нагрудничек.
С одноклассниками у Леньки отношения не изменились. Он дружил с Шнеерзоном, с Котелевым, с Федей Яновым, а на остальных старался не обращать внимания.
Но его не оставляли в покое.
Дней через пять после разговора со Стешей, придя перед самым звонком в класс, он заметил, что на него как-то особенно значительно посматривают. Когда он засовывал в ящик сумку, из парты выпала какая-то бумажка. На вырванном из тетради клетчатом листке жирными лиловыми чернилами было написано:
Ябеда!!!
– Что это? – удивился Ленька. – Это ты? – спросил он у Шнеерзона.
Изя выпучил глаза.
– Ты что – с ума сошел?
Ленька перевернул листок, ничего там не обнаружил, скомкал его и сунул в карман. Он даже не обиделся и не рассердился. Кем-кем, а уж ябедой он никогда не был. Но все-таки ему было интересно: чьих рук это дело? Проходя в перемену мимо прейснеровской парты, он внимательно посмотрел на редактора. Прейснер прищурился, усмехнулся и отвел глаза.
«Понятно», – подумал Ленька, хотя ничего понятного в этой истории для него не было.
…А следующий день оказался последним днем его пребывания в школе.
После большой перемены, когда уже отзвенел звонок на уроки, он возвращался из уборной в класс. Пробегая через актовый зал, он увидел сцену, которая заставила его остановиться. У стены возилось несколько мальчишек-старшеклассников. Долговязый лохматый парень в вельветовой толстовке, забравшись на плечи товарищу, переворачивал вниз головой портрет Карла Маркса. Остальные, воровато озираясь и хихикая, толпились вокруг.
Ленька почувствовал, как у него от гнева застучало в висках.
– Вы что делаете… сволочи?!! – закричал он, кидаясь в самую гущу этой маленькой толпы.
Парень, который придерживал долговязого, оглянулся и отпустил руки. Пирамида рухнула.
Все испуганно и растерянно смотрели на Леньку.
– А ну – повесь на место… сию же минуту! Слышишь? – накинулся он на долговязого, который, сморщившись, потирал ушибленное колено.
– А ты кто такой? – спросили у него за спиной.
– Что еще за барбос бешеный выскочил?
– А ну, дай ему, ребята!
Ленька повернулся к тому, кто это крикнул, но в это время долговязый вскочил и ударил его кулаком в затылок. Ленька поскользнулся на гладком паркете и чуть не упал. Его еще раз больно стукнули. В глазах у него потемнело. Он отскочил, размахнулся и, ничего уже не видя, изо всей силы ударил первого, кто подвернулся ему под руку, по уху.
В эту минуту за его спиной раздался разгневанный голос:
– Ты что делаешь, безобразник?!!
Он оглянулся.
По залу, наискось от двери, быстро шла, скользя по паркету, Гердериха. Ленька не сразу понял, что вопрос ее обращен к нему. Он плохо соображал, что происходит вокруг. Глаза его застилали слезы.
– Я тебя спрашиваю! Да, да, тебя! – услышал он визгливый голос и почувствовал, как его больно, с прищипом схватили за ухо. – Ты что делаешь, хулиган? А? Ты где находишься? Ты на улице или в трактире находишься?
– Вы что щиплетесь? – закричал Ленька, вырываясь и с трудом удерживая слезы. – А они что делают? Вы что – не видите?
Гердериха бегло взглянула на перевернутый портрет и с трудом сдержала усмешку.
– Что бы они ни делали, рукам волю ты давать не смеешь, – прокаркала она. – Скажите пожалуйста, какой ментор нашелся. Мальчики! – обратилась она к остальным, стараясь выглядеть строгой. – Это кто сделал? Что это за глупые шалости?
Никто не ответил ей.
– А ну, быстро повесьте картину, как она висела раньше, и сейчас же разойдитесь по классам. А ты, – повернулась она к Леньке, – изволь следовать за мной!..
Не ожидая ничего хорошего, но и без всякого страха Ленька пошел за заведующей. Она привела его в свой полутемный, заставленный шкафами и чучелами птиц кабинет. Плюхнувшись в кожаное кресло перед большим письменным столом, она несколько минут брезгливо рассматривала мальчика, тяжело дыша и постукивая массивным мраморным пресс-папье.
– Позор! – прошипела она наконец. – Позор на всю школу! Фу! Гадость! Босяк!..
Ленька вспыхнул.
– Позвольте, – пробормотал он. – Вы что ругаетесь? Как вы смеете?
– Что-о? – задохнулась Гердерша. – Как я смею? Сорванец! Мерзавец! Уличный мальчишка! Ты с кем разговариваешь? Ты думаешь, если будешь поминутно бегать в разные райкомы и фискалить, это дает тебе право дерзить своим педагогам и наставникам?!
– В какие райкомы? – не понял Ленька. – Кому фискалить?
– Ах, вот как? Он еще делает вид, что ничего не понимает? Ты говорил кому-нибудь, что у нас в школе выражаются «господа», что у нас нет комсомольцев, что у нас, видите ли, буржуазное засилье и затхлая атмос-фэ-ра?..
«Ах, вот в чем дело! – подумал, усмехаясь, Ленька. – Вот откуда „ябеда“. Молодец Стеша! Значит, за Гердериху взялись, если она так злится».
– А что ж, – сказал он спокойно, – разве это не правда?
Угреватое лицо Гердерихи позеленело. Маленькие мышиные глазки с бешенством смотрели на Леньку.
– Значит, это действительно твоих рук дело? Значит, атмосфэра, которая царит у нас в школе, тебя не устраивает? Значит, тебя больше устраивают драки, хулиганство и воровство?
– Почему? – вспыхнул Ленька. – Какое воровство?
– Ну что ж, – не отвечая, сказала Гердериха, – мы найдем выход из этого положения. Как видно, милейший, ты забыл, что находишься в нормальной школе, в бывшей привилегированной гимназии, а не в приюте и не в колонии для малолетних преступников.
«Ага, все ясно, – подумал Ленька. – Теперь понятно, откуда Володька Прейснер узнал о моем прошлом».
– Ты что смотришь на меня, как зверь? – вскричала Гердериха. – Может быть, ты хочешь меня ударить или зарезать? Я бы не удивилась…
«Очень мне надо», – подумал Ленька.
– Можно идти? – сказал он, нахмурившись.
– Нет, погоди, гаденыш… Уйти ты успеешь.
С грохотом выдвинув ящик, Гердериха достала оттуда блокнот, с треском вырвала из него листок, с шумом открыла чернильницу и, тряхнув пером, одним духом размашисто написала записку.
– Передашь матери, – сказала она, протягивая записку Леньке. – Немедленно. Сегодня же.
И, поднявшись во весь свой могучий рост, она молча указала мальчику пальцем на дверь.
Не попрощавшись, Ленька вышел. На лестнице он прочел записку:
«Предлагаю Вам срочно явиться в учебную часть 149 Ед. труд. школы для переговоров о безобразном поведении и о дальнейшем пребывании в стенах школы Вашего сына Алексея.
