Руслан Киреев - До свидания, Светополь!: Повести
Когда Карловна за десять минут до обеденного перерыва встала, как часовой, у двери, он ушел, хотя домой было рано. Но ему не хотелось оставаться в пустом павильоне с глазу на глаз с Поповой.
У доски объявлений невольно замедлил шаг. Требовались токари, бухгалтеры, строитель, инженер в домоуправление, шоферы… Однажды он уже стоял вот так, на этом самом месте, грустно и подолгу изучал каждое объявление. Шел мокрый ленивый январский снег. За его ссутулившейся спиной спешили куда‑то редкие прохожие. А ему — некуда было. Наивная уверенность, что его, лучшего в городе специалиста по мясу, отхватят с руками-ногами, из‑под земли достанут для него ставку, — смешная уверенность эта растаяла через неделю после ухода из гастронома. Действительно ли не было вакантных должностей, постарался ли Рысь со своими могучими связями,,. Некоторое время продолжал работать по договору на мясокомбинате, потом начался сезон овощей, и ему предложили принять до ноября уличный лоток.
Согласился не сразу. Недостойным мужчины делом представлялась ему торговля овощами. Стыдно в тридцать пять лет выполнять работу, которая не требует ни квалификации, ни мужской хватки. Мясо — иное дело, редко какая женщина справится здесь. Силёнка ведь нужна. Опыт и силёнка. И они были у него. Ого какой умелый и выносливый работник жил в его тщедушном на вид теле! Окинув, бывало, взглядом замороженную заднюю часть, в одно мгновение мысленно рассекал её на множество кусков. Никаких довесков для «костности» или жирности — он гордился этим и обучал этому своих учеников. Если же покупатель утверждал, будто ему всучили костей больше, нежели положено, загадочно улыбался в ответ и произносил: «Дифференцируем? — Выждав паузу, разъяснял: — Взвесим отдельно мякоть и отдельно кость. Если пропорция нарушена, меняю все на мякоть».
За все годы лишь однажды согласился покупатель на дерзкий этот эксперимент. То была женщина, впоследствии занесённая им в мысленную картотеку под именем «Золотые очки». Тогда он видел её впервые. О костях сказала просто так, машинально и уже повернулась, чтобы идти в кассу, но ироническое предложение: «Дифференцируем?» — остановило её. Закусив губу, выслушала условия и тотчас приняла их. Тотчас! За стёклами очков в золотой оправе блеснули глаза. Не мелочность говорила в ней — любопытство и спортивный азарт.
Очередь притихла. Аристарх Иванович неторопливо подвернул рукава халата. Значительного отклонения, верил, не должно быть, и все же волновался. Короткими, экономными движениями раздевал кость. На доске, не видимый покупателю, лежал ломтик мякоти. Ничего не стоило смешать его с мясом, которое отсекал от кости, но нет! Взяв двумя пальцами, поднял, чтобы все узрели «чужеродное тело» — и на разделочный положил стул.
Вес кости не только не превышал гарантийный, но был на несколько граммов ниже. Аристарх Иванович понял это мгновенно — стрелка прыгала ещё — и больше уж не смотрел на весы. На женщину в золотых очках глядел. По толстому умному лицу расползлась довольная улыбка — словно не проиграла, а выиграла пари.
— Поздравляю! Отныне я беру мясо только у вас.
Где у овощей такие возможности? От однообразия и скуки изнывал он за своим лотком. В свободные минуты изобретал способы механической фасовки овощей, но ничего из того, что придумал, не имело отношения к жалкому сооружению из стола и двух листов шифера.
После ноябрьских праздников лоток закрыли. Месяц замещал ушедшего в отпуск кладовщика, и работа эта показалась ему ещё тягостней. Потом кладовщик вернулся, а он так и не подыскал места и теперь регулярно штудировал объявления о работе. Тогда, как и сейчас, требовались шоферы, токари, инженеры, требовался преподаватель в железнодорожный техникум и завхоз в больницу и просто рабочие, но Аристарх Иванович не решался отправиться по какому‑либо адресу. Дольше других занимала мысль пойти учеником на завод, но жутковато в его возрасте начинать с азов, да и стеснялся позднего своего приобщения к ремеслу. И тогда же, у этой самой доски, в сырой январский день, когда падал мокрый снег, с удивлением обнаружил, что скучает по прилавку, по человеческому калейдоскопу, в котором после многих дней работы начинаешь различать наконец отдельные лица, по сознанию своей необходимости — даже на четверть часа не отойти от весов.
Тяжелой была та зима. Щадя мужа, Лиза скрывала, что жарит картошку на маргарине, а он знал это и не подавал виду, что знает.
Часы на углу показывали половину третьего. Скоро к Игорю придёт врач… Ещё раз окинув рассеянным взглядом доску с объявлениями, двинулся дальше. Навстречу летели три девушки — в ярких, разноцветных беретах. Они смеялись. Взгляд одной из них скользнул по нему равнодушно, как по дереву.
Ребят этих приметил сразу, едва вошли: слишком скромно держали себя. К тому же он перехватил быстрый и цепкий взгляд, которым один из них — тот, что помоложе, — окинул павильон.
По сто граммов коньяку заказали. Попова невозмутимо распечатала бутылку. Но и она почувствовала неладное: когда, предъявив отстуканное на машинке удостоверение, ребята тщательно перемерили коньяк, его оказалось грамм в грамм. Аристарх Иванович, сунув руки в карманы халата, сдержанно улыбался. Молодо–зелено! Разве коньяк берут при контрольной закупке! Заурядное винцо…
— Из начальства есть кто‑нибудь? — важно спросил тот, что помоложе.
Попова показала глазами на Аристарха Ивановича. За весь день они не сказали друг другу ни слова. Вечером, не возобновляя разговора, он просто вернёт ей три мятые её пятирублевки.
«Ревизор», встретив спокойный и чуть насмешливый взгляд заведующего, смутился, нахмурился, торопливо протянул удостоверение. Аристарх Иванович, не вынимая из карманов рук, сдержанно кивнул.
— Слушаю вас.
Мальчик покраснел. Он не знал, куда деть бумагу.
— Нам бы хотелось посмотреть санитарное состояние.
Потолкались в подсобке, затем, вежливо пропуская вперёд заведующего, втиснулись в его кабинетик. Аристарх Иванович и второй мальчик стояли, а «ревизор» сел, чтобы сделать записи в контрольном и санитарном журналах. Аристарх Иванович тихо посмеивался: несмотря на свой скромный опыт, мальчики знали, по–видимому, что проверяющих полагается угостить, тем более что «нарушений не обнаружено».
«Ревизор» перечитал написанное, дал расписаться товарищу; не закрывая, подвинул журнал Аристарху Ивановичу. Не поскупился, видать, на добрые слова и теперь желал, чтобы заведующий увидел их сейчас, а не после: это скажется на его щедрости.
Аристарх Иванович снова кивнул — согласно и снисходительно. Так он ещё не встречал контролёров…
Когда «ревизор» поднялся, он сказал, не удержавшись от соблазна преподнести юношам маленький урок:
— Не желаете ли выпить?
А в голове зрела ёмкая фраза, которой он ответит на их согласие. Нет, он не станет пугать их разоблачением, он лишь устыдит их — как более опытный, повидавший жизнь человек.
— Нет–нет, мы не пьём… Спасибо.
Его товарищ уже выскользнул из тесного кабинетика, а он — не решался.
— Почему же?
— Просто… Мы не пьём.
— Так уж и не пьёте?
— Нет… Спасибо.
Был он младше, чем показалось Аристарху Ивановичу вначале, — лет семнадцать, не больше. Острое прыщавое личико страдало от неловкости.
— Если б вы обнаружили что — тогда другое дело. Разумеется, я не предлагал бы вам, потому что тогда это можно классифицировать как взятку. А тут — иной коленкор, а? Гостеприимство… Элементарная вежливость не позволяет отвергать гостеприимство.
Теперь он не собирался делать нравоучений. Просто он нальёт им по стакану марочного вина. Не по четырнадцать же лет им, как тем длинноволосым парням, из‑за которых поднял скандал дядя Паша Сомов.
— Спасибо, — повторил мальчик. — Мы не можем.
— Не можем или не хотим?
— Не хотим… И не можем. И то, и другое.
Он принуждённо засмеялся.
— Вы давно работаете? Общественными контролёрами, я имею в виду? — Аристарх Иванович, не меняя позы, перевёл взгляд на второго юношу, что выжидательно стоял у распахнутой двери.
Тот быстро опустил глаза, а его товарищ уклончиво пожал плечами. Заведующий улыбнулся, давая понять, что ответ ясен ему.
— Я заверну вам с собой, — сказал он. — Вечером выпьете. Обождите меня здесь.
«Ревизор» замотал головой.
— Почему?
— Нам не надо. Мы пойдём.
— Разумеется, пойдёте. Я не собираюсь держать вас здесь. Мужчины вы или нет?
Для него вдруг сделалось страшно важным уговорить ребят принять подачку.
— Мы пойдём, — упрямо повторил мальчик. — До свидания.
Они ушли, а Аристарх Иванович стоял в своём кабинетике и медленно, нехорошо улыбался. Потом повернул к себе журнал. Шаблонные фразы… Никаких восторженных слов, как он вообразил себе. Вовсе не затем подвинул ему мальчик журнал, чтобы получить надбавку за превосходные степени — сомневался, правильно ли сделана запись.
