Руслан Киреев - До свидания, Светополь!: Повести
На груди у некоторых и сегодня сияли награды, но, такие праздничные вчера, сейчас, в серый будничный день, выглядели сиротливо.
Лир в чесучовом костюме, ещё не пьяный, важничал с ополовиненным стаканом за отдельным столиком, свеженький, как огурчик. Для него что ни день, то праздник.
Попова молча наполняла стаканы. Водку ещё не продавали — рано, но Карловна, едва передвигаясь на подагрических ногах, привычно бросала под столы зоркие взгляды.
Переодевшись в принесённый из дома свежий халат, Аристарх Иванович прошёл за прилавок. В холодильник заглянул. Пусто, лишь четверть головки сыра. Могли б реализовать вчера, но кто без него станет заниматься бутербродами?
— Едешь? — спросила Попова, ставя кувшин. — Марочного возьми, семь бутылок осталось.
Аристарх Иванович кивнул. Марочное в праздники всегда шло хорошо… А до сыра, видите ли, не дошли руки. Лень–матушка! Некогда бутерброды делать, пустила б так, на вес… Он умышленно распалял себя — в благодушном настроении, знал, не свершить задуманного.
Видел краем глаза, как Попова выдвинула ящик с деньгами, достала две или три бумажки, положила сзади витрины. Он не поворачивался. Заглянул на нижнюю полку — бутыли из‑под сока пусты. Не забыть бы выписать сок… Опустив марлю, направился к себе.
— Аристарх!
Он выжидательно остановился. Тихонько стукнула она пальцем по прилавку — как цыпленку, которого приглашают поклевать.
К стойке чинно приблизился Лир, пустой стакан поставил — не на прилавок, на весы. Только Лир мог позволить себе такое! Аристарх Иванович, так и не проронив ни слова, удалился. Следом за ним в кабинетик вошла Попова. По–хозяйски прикрыла за собой дверь.
— Там что, есть кто? — кивнула она в сторону зала.
Он сделал вид, что не понимает.
— Где?
Попова вынула из кармашка деньги, на стол положила.
— Не берёшь чего? В зале кто, спрашиваю…
Аристарх Иванович озабоченно нажал на ручку сейфа.
Не поддалась… Он вспомнил, что сейф заперт.
— Не знаю, — ответил он. — По–моему, никого. — Попова повернулась, чтобы уйти, но он остановил её: — Подожди! Возьми это. — И подвинул ей деньги, три пятирублевые бумажки, — негусто за два выходных дня, один из которых праздничный.
— Ты чего?
Аристарх Иванович, не отвечая, рылся в карманах — искал что‑то.
— Там что, в зале кто?
— Не знаю… — Он пожал плечами. — В зале клиенты.
— Ну а в чем дело? — начинала уже злиться она.
— Ни в чем… Возьмите, пожалуйста, деньги.
Увидел, что держит ключ от сейфа, сунул было в карман, но сообразил, что его‑то и ищет.
— Мало, что ли?
— При чем здесь…
— В субботу без тебя трое гавриков было. Вчера тоже. Всем марочное налей!
— При чем здесь мало! Не надо ничего.
— То есть?
— Ничего не надо. Мы теперь иначе будем работать.
Открыл сейф, достал папку с накладными. Ребром ладони отодвинул деньги.
— Объясни толком, что случилось.
Аристарх Иванович неторопливо развязал папку. Не подымая глаз, перебирал накладные. Раздался требовательный металлический стук — монетой о прилавок: буфетчицу звали.
— Ну чего молчишь?
— А я все сказал, — слегка даже удивился Аристарх Иванович. — Иначе будем работать.
— Как иначе?
— Обыкновенно. Как в инструкции написано. И я прошу никого не угощать, — прибавил он, подняв голову. — Кто бы ни был. Пусть хоть сам управляющий.
Попова смотрела на него, поджав губы. Какой‑то особенно большой и безобразной выглядела загримированная под родинку бородавка. Словно выросла за эти несколько минут…
— Чтобы я никого не угощала?
— Все. Не только ты. Все. Мы будем работать иначе.
Опять раздался нетерпеливый металлический стук.
— Идите, — сказал Аристарх Иванович, — Потом поговорим.
Попова не спускала с него своих холодных глаз. Затем молча вышла — не притронувшись к деньгам, даже не взглянув на них.
Задумавшись, прошёл трамвайную остановку, но возвращаться не стал, хотя до столовой было несколько кварталов. Умышленно тянет время?
Турковская не терпит неясностей — уж она‑то выжмет из него, чего вдруг вздумалось ему ломать заведённый порядок. Конечно, он не обязан отчитываться в подобных вещах, но после нескольких лет, в течение которых регулярно давал деньги, мыслимо ли просто проинформировать, что отныне она не получит от него ни гроша. Он и сам не будет иметь ни копейки сверх зарплаты, но разве она поверит этому? Решит: из скупости не желает делиться. Истинная же причина его внезапной честности покажется ей смехотворной: какая связь между сыном и торговлей пивом? Бред, фантазия свихнувшегося от книг человека! Да что Турковская, он сам не видел сейчас этой связи. Но он знал, что не имеет права заново взвешивать «за» и «против».
Попова плюнула на его бестолковые протесты, но это ничего, он вернёт ей её замусоленные пятирублевки сегодня же вечером. Главное —не дрогнуть перед Турковской.
Аристарха Ивановича знобило. Он усмехнулся: не от страха ли? Нет, просто холодно нынче, дует восточный ветер, и похоже, пойдёт дождь. Зря зонт не взял. Но мысль не прилипала к погоде, бежала, обгоняя, вперёд, туда, где он будет через четверть часа.
Ничего хорошего, разумеется, не ждёт его, но подкопаться к нему трудно, а без причины… Аристарх Иванович снова усмехнулся: без причины! Отыскал же директор гастронома повод уволить его, а ведь крепко стоял на ногах! Четырнадцать лет стажа, лучший в городе специалист по мясу, у его учеников — свои ученики. Постоянные клиенты звали его по имени, не подозревая, что едва ли не каждый кз них имеет в мысленной картотеке продавца своё обозначение: «Госпожа Бовари», «Гимнастка», «Доктор», «Кошечкина хозяйка», «Черные перчатки», «Дама с портфелем»… Так было уютней работать.
Не все нравилось ему, но делить покупателей на любимчиков или пасынков не позволял себе. Качество отпускаемого товара не должно зависеть от обаяния клиента. Да и как обманывать людей, которые зовут тебя по имени и демонстративно не смотрят на весы, демонстративно сдачу не пересчитывают. «Тёмный» заработок неудержимо таял. Чтобы не ущемлять семью, Аристарх Иванович устроился по договору на мясокомбинат и в те дни, что был выходным в магазине, работал в цеху обвальщиком. «Тёмный» заработок таял, и это ощущал не только Аристарх Иванович, но и директор гастронома, и его зам, и главный бухгалтер, для которых он безвозмездно оставлял в служебном холодильнике филейные части. Продавцы соседних отделов здоровались с ним сквозь зубы. Даже напарник Миша, его бывший ученик, был холоден с ним. А плевать! Никогда ещё положение, в котором находился Аристарх Иванович, не напоминало в такой степени описываемых в книгах ситуаций. Читатели, знал он, были б на его стороне. По вечерам он просматривал учебники за десятый класс — решил летом поступать в торговый.
У директора магазина была редкая фамилия — Рысь. Будто специально подобрали! Однако этот сильный человек с хищной фамилией и музыкальными пальцами — все знали, что он играет на пианино, — по–прежнему относился к своему старшему продавцу с отеческой благосклонностью. Интересовался делами в отделе, спрашивал, не требуется ли помощь, и просил помощи сам.
— Хочу с вами посоветоваться, — сказал раз, пригласив к себе, заботливо в кресло усадив и открыв бутылку «Боржоми». — Вы знаете, что сейчас всюду утрясают штатные расписания. Ваш отдел, согласитесь, не может быть исключением.
Из бутылки, шипя, лилась в бокал вода, но Рысь смотрел не на бокал — на Аристарха Ивановича. Предложил, прежде чем поставить бутылку:
— Не желаете?
Аристарх Иванович молчал. Мысленно перебрал всех четырех продавцов, что работали в отделе.
— Пять человек по нынешним временам — это много, — произнёс директор.
— Почему пять? Ах, ну да… — Аристарх Иванович засмеялся. — Себя не посчитал.
— Слона‑то я и не приметил, — улыбнулся Рысь, блеснув золотой коронкой.
Нелёгкую задал он задачку! Одновременно работали двое, пятый — Вадик Мохнатов — был на подмене.
— Мохнатов, — проговорил Рысь. — Но он заочник…
— Ни в коем случае! — горячо возразил Аристарх Иванович. — Он должен закончить техникум.
— Разумеется, — согласился директор. — Белова — женщина, мать двоих детей.
— Белову нельзя…
Двух других — понял он прежде, чем Рысь назвал их фамилии, — тоже не уволить: Миша только демобилизовался, а дяде Виле через год на пенсию. Оставался он, Аристарх Иванович…
Рысь сделал несколько медленных глотков. Красивые бархатные глаза, невинные, как у ребёнка… Только в эту минуту осознал Аристарх Иванович коварность его замысла. Не выдержав, первый нарушил молчание:
— А разве обязательно… сокращение?
Директор развёл руками:
— Что делать! Ни я, ни вы не заинтересованы в этом. Настаивает торготдел. Я пытался возражать — бесполезно. — Он помолчал и прибавил со вздохом: — Говорил с Грызловой. Разумеется, местком даст согласие. Но я решил сперва посоветоваться с вами. Вы интеллигентный человек, вы поймёте.
