KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Советская классическая проза » Людмила Семигина - Есть о чем вспомнить

Людмила Семигина - Есть о чем вспомнить

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Людмила Семигина, "Есть о чем вспомнить" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Машина рвала и метала.

— Левей, левей бер-ри! — ревел Яков, свирепо дирижируя руками. — Попер-рла, попер-рла, выруливай, черт-тя, назад! — он был прекрасен в своей ярости. Как дирижер управлял этой возбужденной толпой.

Гришка, ни на кого не глядя, упершись крутым лбом в машину, упрямо, миллиметр за миллиметром, шел на эту груду железа, выворачивая ее из топкой бездны.

— Над-дай, над-дай! — вопил Яков.

Все ревело и ухало, кричало и ругалось, пыхтело и сопело, тужилось и напрягалось. И только тетка в клетчатом платке весело хохотала, хлопая себя по толстым бокам.

Машина еще раз нырнула носом в грязь и нехотя поползла вверх.

— Еще р-раз! — гаркнул Яков, и Гришка, с красным от натуги лицом, казалось, на руках вынес ее на сухую площадку.

Яков сразу обмяк, вынул носовой платок и устало отерся. Взгляд его стал безучастным и даже недовольным.

Чекурдаев усмирил машину и, счастливый, вылез на волю. Жена его радостно разводила руками.

И вдруг раздался хохот.

— Гляди-ка, Гришка-то, сапог… ой, умру, сапог… — закатилась тетка, показывая пальцем на босую черную ногу Гришки. — Сапог в луже оставил, ой, умру!

Смеялись мальчишки, приседая от удовольствия, смеялись счастливые Чекурдаевы.

Гришка тоже смущенно улыбнулся, матюкнулся, почесал брезентовую штанину и полез искать сапог.

— Гришка, портянку тащи! — хохотала тетка. — А то, можа, Ваську с трактором позвать. Ох-хо-хо!

Григорий поискал глазами по взвороченной кипевшей грязной пеной луже и стал под общий хохот шарить в ней рукой. Выволок сапог, потом портянку, неловко и поспешно, махнув рукой на грязную струю, брызгавшую из нее, намотал портянку на ногу, слил из сапога жижу, надел его и как-то боком, похохатывая для компании, поковылял к велосипеду. Пока Чекурдаевы совещались, кому и сколько дать, чтобы взяли и не обиделись, он вскочил на велосипед и покатил к деревне под хохот и свист мальчишек.

Чекурдаевы еще посмеялись вместе со всеми, хозяин пожал руку Якову и выразительно и неумело лихо щелкнул себя по горлу, кивая на свой карман.

Яков надменно и даже презрительно цыкнул и укоризненно покачал головой: за кого, дескать, меня принимаете.

— Извините, — засмущался Чекурдаев.

Чекурдаева в это время принялась обтирать машину.

Мужчины еще некоторое время поговорили, впрочем, говорил почти один Чекурдаев, Яков же стоял молча, хмурился и был явно чем-то недоволен.

ПОЧТАЛЬОНКА ЗОЯ

Почтальонка Зоя (так все звали ее на селе от мала до велика) пожилая, грузная женщина, придерживая одной рукой тяжелую сумку с письмами, газетами и журналами, не спеша ходит по домам. Сегодня сумка ей особенно оттягивала плечо. Сколько раз просила односельчан прибить ящики на калитки дворов, да не у каждого, видно, руки дошли. Вот и приходится ей наматывать лишние километры за день да выслушивать хриплый лай собак, рвущихся с цепи.

Но Зоя ни на кого не обижается. Такой уж она человек — необидчивый. Должность не позволяла: и с радостью, и с горем к людям, кто приласкает, а кто и отлает в сердцах. Все понимала Зоя и рассуждала так: человек — не машина, смажешь, подвинтишь и рокочет себе, а у человека душа да нервишки: сейчас тебе радуется, а через час, случится, об стенку готов биться.

— Баба Таня, — окликнула она старушку, копающуюся в огороде. — Телеграмма тебе пришла.

— Матушка — царица небесная! — баба Таня отерла руки о передник. — Чего в ей прописано?

— Не знаю, — засмеялась Зоя. — Заклеена она.

— Ну-ка, почитай скорей, — старушка подковыляла к плетню. — Неужели стряслось чего?

Зоя осторожно расклеила края телеграммы и пробежала по строкам.

— Внучек у тебя второй родился, радуйся!

— Опять парень! — баба Таня с досадой махнула рукой. — Беда моей Зинке, прям беда.

— Какая ж эта беда? — удивилась Зоя. — Радоваться надо детишкам.

— Чему радоваться-то? Она с первым, варнаком, сколько горя принимат… В прошлый раз ездила к ним: Зинка уж ему и так, и эдак, не балуй, не вертися в школе-от. Не буду, обещат, глядь, на другой день ее опять в школу вызывают. Я ему: Колька, супостат ты непутевый, сказывай счас же, чего еще натворил? Я, грит, бабуля, и всего-то маненько по партам поскакал, терпежу, грит, не хватило смирно сидеть. Я, грит, не знал, что записуют, кто скачит. Вот, а мать отдувайся, глазами хлопай. Горе одно!

— А Григорий чего ж?

— Гришка-то? Ему больно надо! Он и в город-от из-за двух выходных сбег. Все два дня как есть на охоте в белый свет палить… Поглядела я на ихнюю жисть и уехала от греха — последнее сердце с имя посодишь… И куда лепють их?

— А я своему Димитрию все пишу: пускайте всех, сколько будет, нянчить помогу. — Зоя мечтательно улыбнулась.

— А чего он не едет-то к тебе? Года три, чать, глаз не кажет?

— Дела у него, — Зоя поправила сумку, заторопилась. — Пойду я, почта сегодня большая.

Три года назад приезжал ее единственный сын Дмитрий домой. На городском такси прямо к дому подкатил. Надивил все село шиком да подарками…

— Зоюшка, матушка, — окликнула ее красавица Груня, вдова. — Зайди-ка, отдохни от своей сумки. Пельмешек картовных перекусишь.

— Не откажусь, — охотно согласилась почтальонка.

Хорошо живет Груня: в доме всегда чисто, приветливо. Вот только счастье ушло вместе с ее мужем полгода назад.

Зоя с удовольствием ест пельмени, макая их в густую, хоть ножом режь, сметану, а Груня в который раз рассказывает о трагедии.

— Как сообщили мне, что Володю задавило, — думала зайдусь от страха. Все боялась его мертвого увидеть… Уж такой ласковый да родной был, — она заплакала, прижимая к губам шелковый платок. — И мертвого увидела, и в гробу целовала, а все это цветочки. — Она протяжно охнула: — Сейчас горе-то мое, тоска моя-я! Сил нет моих о нем думать, и в голову ничего не идет. Ой, что же со мной будет! Руки наложу!

— Поплачь, поплачь, ласковая, — Зоя бросила вилку и обняла Груню. — Как шибко затоскуешь — поплачь. Со слезами-то полегчает, по себе знаю. Тяжело, а как же, тяжело…

Они посидели, обнявшись. Груня успокоилась.

— Спасибо, Грунечка, пойду. Пообедала, слава богу. Почта большая сегодня.

— Тебе спасибо, что зашла, маленько полегче стало… Дмитрий твой как живет?

— Хорошо живет. На днях письмо прислал, сулится приехать с женой и сыном. Пишет: шибко соскучился, мам, брошу все, работу, заботу и приеду. С женой, пишет, познакомишься да с внучком. Подарков опять сулит привезти.

— Ну и хорошо, ну и ладно, — улыбнулась Груня.

Не велико село, а находишься — ноги гудят. Зоя села на лавочку отдохнуть. Что-то тоскливо ей сегодня. Мысли какие-то нехорошие… А то вдруг видит своего Димку совсем крошечным: все пуговицы с ее единственного платья ножницами посрезал. Ругает его Зоя, а сынишка в коленки ей уткнулся да говорит: «Не ругайся, мамка, я вырасту большой, золотое платье тебе куплю». Так прямо видит, как наяву: «Не ругайся, мамка».

— Зоя, нам письма нет? — прервала ее думы Романовна.

— Нету, Романовна, сегодня, — покачала головой почтальонка. — Может, завтра будет.

— Все сердце, Зоя, изболелось, — пожаловалась женщина. — Ведь последняя она у нас. Десятилетку дали, больно охота, чтоб в институт поступила!

— Поступит, она у вас способная.

— Способная-то способная, а зубатиться, вить, любит, боюсь, в городе башку-то сломют ей!

— А и надо, а как же… Мой Димитрий вон какой был, помнишь? Вот и до начальства дослужился. Жизнь-то, она всякая-разная, зубы надо иметь… Завтра, может, будет известие-то тебе. Я вот тоже от своего Димитрия ждала-ждала, на днях письмо пришло, зовет в гости и сам сулится приехать.

— Я и пишу, приезжай, мол, сынок, — радостно заговорила Зоя, и глаза у ней затуманились.

— Куда уж нам ездить, отъездились, годы уже не те, — вздохнула Романовна. — Пиши, пусть лучше приезжает.

— Теть Зоя, мамака велела спросить, нам есть чего? — подскочил белоголовый парнишка.

— На-ко вот газетки и письмо вроде было вам, — она порылась в своей сумке и подала мальчику почту. — Не потеряй письмо-то, мать ждет не дождется.

— Не! — мальчишка сунул его за пазуху. — Теть Зоя, мы с ребятишками сегодня к вам придем, картошку выкопаем и воды натаскаем.

— Спасибо, сынки.

Вот такой же ее Димка был — глазастый, только худой больно, толстеть-то не на чем было: отец на фронте погиб…

— Здравствуй, Зоя Ивановна! — встретился ей председатель колхоза. — Как здоровьице?

— Хожу пока, — слабо улыбнулась она.

— Может, сменить тебя, тяжело, — кивнул он на сумку.

— Нет уж, — покачала головой женщина. — Двадцать лет с ней… с ней-то — и с людьми.

— Сын пишет? — председатель внимательно глянул на нее.

— А как же! На днях письмо пришло, сулится приехать.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*