Людмила Семигина - Есть о чем вспомнить
Обзор книги Людмила Семигина - Есть о чем вспомнить
Есть о чем вспомнить
Для того чтобы поступить в Литературный институт Союза писателей им. М. Горького, абитуриенту нужно выдержать нелегкий творческий конкурс. Несколько лет назад на такой конкурс прислала свои рассказы и Людмила Семигина. Однако приемную комиссию заинтересовали не столько те, ранние ее сочинения, сколько автобиография, написанная на многих тетрадочных страницах. Автобиография эта не перечисляла даты жизненного пути абитуриентки, а с предельной искренностью повествовала о пережитом, о детстве, о первой любви, первых разочарованиях. Искренность — одно из качеств подлинного таланта. О чем бы ни писал в своих сочинениях писатель, он только тогда может быть услышан и понят читателем, если слова его идут от сердца, если они искренни, правдивы. Решение приемной комиссии было единогласно, и Людмила Семигина стала студенткой заочного отделения.
Людмила Семигина живет в небольшом городе Коркино Челябинской области, работает в местной газете «Горняцкая правда». Однако рассказы Семигиной населены преимущественно деревенскими жителями, потому, наверно, что она родилась и провела детство в далекой таежной деревне Каракуль на берегу речки Уй.
Неизвестно, какими путями приходит человек к писательству, когда и как ощущает он желание поведать людям о себе и своих современниках. Но несомненно, что писатель начинается с детства. Истоки его дарования лежат там, где он родился, где ребенком постигал смысл и величие жизни, ее радости, ее печали, в той атмосфере, которая окружала его в самых ранних жизненных впечатлениях.
Мать — Ольга Романовна, суровая и ласковая, трудолюбивая женщина, воспитавшая шестерых дочерей и троих сыновей. Отец — Демьян Степанович Тюрин, член партии с 1926 года, отважно проживший жизнь, непримиримо защищавший идеалы великой Революции еще на фронтах гражданской войны. И, наконец, школьный учитель, тайная любовь школьницы Люды, один из тех самородков-педагогов, учивший детей любви к родному краю, красоте родного языка.
Вот люди, под влиянием которых формировался характер и жизненная позиция Людмилы Семигиной.
В Литературном институте Людмила Семигина занималась в семинаре прозы, которым пришлось руководить мне, и в течение нескольких лет я имел возможность наблюдать за ее несомненным творческим, ростом. В рассказах Л. Семигиной всегда ощущались четкость авторской позиции, любовь к жизни, оптимизм, добрый юмор.
Небольшие рассказы Л. Семигиной емки по мысли и по своим изобразительным средствам. Автор умеет слушать народную речь, каждый персонаж в каждом рассказе говорит по-своему, живо, образно. Может показаться, что рассказы, собранные в этой книге, чем-то напоминают шукшинские «Характеры». Но это не подражание, это, мне думается, такое же умение увидеть чистоту, красоту в человеке, его, этого человека, «чудинку», которая зачастую и определяет индивидуальность персонажа.
Читатель не сможет не почувствовать душевную глубину и целомудрие Верки, которая, быть может, осветила, согрела своим огнем самоуверенное сердце деревенского донжуана тракториста Анатолия. А председатель из рассказа «Драка»? Необычный характер, очень живой, деятельный, очень современный. И, хотя об этом человеке мало сказано, мы чувствуем его привлекательность, его обаяние, угадываем стиль его работы. Превосходен рассказ «Как старуха помирала», показывающий нам, образ старой женщины, чистой, ясной и такой русской в своем стремлении не быть в тягость, отдать себя людям, с тем неясным чувством вины своей, своего долга перед другими.
Красота человеческой души — вот главное ощущение, которое испытываешь, читая рассказы Л. Семигиной.
Хочется надеяться, что эта первая книга — начало творческой биографии писательницы, чей голос не затеряется в хоре многих других голосов, а будет услышан взыскательным советским читателем.
Николай Евдокимов
ВЕРКИНА ЛЮБОВЬ
Верка Семенова, угловатый подросток, с густыми, торчащими в разные стороны неопределенного серо-зеленого цвета волосами, и ее подружка Таня Мудрак, дочь директора совхоза, решили после окончания десятого класса поработать с месяц в совхозе.
— Молодцы, — одобрил Танин отец, Петр Николаевич. — На туфли-платья подработаете да совхозу какая-никакая помощь.
Утром они ездили с доярками на дойку, а днем загорали и готовились к экзаменам.
Влюбилась Верка в самый первый день, как только взглянула на тракториста Анатолия, возившего их на пастбище в прицепной тележке «Беларуси». Он носил выцветшую защитного цвета рубашку, у него были бронзовые от загара шея и руки, светлый чуб падал на глаза.
Анатолий возился со своим трактором, нехотя откликался на обращения: «Чего еще надо?» — и усмехался над частой руганью доярок. В такие минуты он уходил подальше к реке, на берегу которой была установлена доильная аппаратура, ложился животом на мягкую зеленую траву и смотрел на все по очереди, поблескивая белками.
— Ты б лучше подмог нам, Анатолий, чем траву катать, — замечал ему механик дядя Вася.
— Еще чего не хватало, — усмехаясь, огрызался парень.
— Вот бык ленивый! — беззлобно удивлялся дядя Вася. — За что тебя только девки любят?
Анатолий улыбался глазами да покусывал травинку. Верка краснела и пряталась за коров. Она погибала от нахлынувших на нее чувств. Сама не могла понять, что с ней происходит. Анатолий совершенно не походил на героя, придуманного Веркой для себя. Он был просто взрослый и красивый.
Как-то доярка Анна Егоровна Руденко тихонько ото всех сказала:
— Не смотри ты на него, Веруня, не твоего он поля ягодка. Старше намного, с девками вовсю женихается.
— Ну и что! — вырвалось у Верки. Она выдала себя и тут же поправилась: — Мне-то что до него?
— Эх, девки, девки, — вздохнула Анна Егоровна и задумалась о чем-то.
Верка рано вставала, поздно ложилась с думами о нем. Ей становилось то вдруг весело, то грустно до слез, она насочиняла сотни историй, героями которых были она и красивый тракторист, так внезапно появившийся в ее жизни.
Однажды утром Анатолий запаздывал. Доярки нетерпеливо поглядывали на дорогу. Подъехал Анатолий, злой, невыспавшийся.
— Не телитесь, залазьте по-быстрому, — распорядился он.
— Не в духе чего-то, — заметила Анна Егоровна.
— Прокружился с Раечкой всю ночь, — ухмыльнулся дядя Вася и хотел что-то еще добавить, но его оборвала доярка Алексеевна:
— Будет тебе! — И кивнула на насторожившуюся девушку.
— Таня! — Верка наклонилась к подружке и, не в силах побороть жгучее и тревожное любопытство, спросила: — Кто такая Раечка?
— Учетчица совхозная, — равнодушно ответила та. — Рыжая такая… Да ты знаешь ее, видела… А чего?
— Да так.
— Слушай, — Таня придвинулась к ней и зашептала: — Ты что, влюбилась?
— Еще чего? — дернула плечом Верка.
— Думаешь, я не вижу? — ехидно сощурилась Таня. — Все это заметили, и сам Толька знает, что ты в него втюрилась.
Верка готова была провалиться от стыда.
— Да ты не обращай на Райку внимания, — пожалела ее подруга и, оглянувшись, шепотом сказала: — Ей знаешь, сколько уже лет?
— Сколько?
— Двадцать пять! Старуха!
— Да ну тебя, мне-то какая разница…
Учетчица Раечка приехала в одну из вечерних доек. Взмыленный конь, храпя, вздыбился и остановился. С него соскочила девушка. Плотная, невысокого роста, рыжая. Веснушки дружными стайками сидели на ее лице, плечах, руках и даже ногах. «Конопатая», — с удовлетворением отметила Верка, но не могла оторвать от соперницы взгляд. Что-то было в ней жгучее, притягивающее внимание.
— Как, бабоньки, надой? — весело спросила Раечка, одним прыжком махнув через изгородь.
— Дела идут — Рая пишет, — пошутил дядя Вася. — Ладная ты женщина, Раиса, чего замуж не идешь? — потянуло его на разговоры.
— Не берет никто, — расхохоталась учетчица. — Боятся, что изменять буду! Видишь, какая я! — она подперла руками тугие бедра.
Доярки смеялись, дядя Вася довольно ухмылялся в усы. Верка поискала глазами. Анатолий лежал на траве и, поулыбываясь, глядел на Раю. Верку обожгла ревность. Она зачем-то села под корову и стала доить ее.
— Как наши помощницы освоились? — Верка не успела опомниться, как Раечка рыжей, красивой кошкой изогнулась над ней. Верка покраснела и спрятала под ситцевый подол по-детски худенькие колени.
— Хорошо, — буркнула она, теряясь от пронизывающего взгляда кошачьих глаз учетчицы.
— Э-э-э, девочка, — та решительно отстранила ее, — кто же так доит? Кулачки-то сотрешь, как с мозолями в институт поступать поедешь? А? — Она стрельнула в Верку зелеными глазами, в которых пряталась насмешка. — Смотри, как надо!
