Григорий Терещенко - Гранит
«Так и знал, — подумал Остап. — Сначала — перевези. Потом — примите в компанию. Хотя, впрочем, это ее Зоя пригласила...»
Лодка помчалась так, что у всех дух захватило. Вокруг, выглядывая добычу, носились чайки. Солнце сверкающими искрами рассыпало свои лучи по водной глади Днепра.
Но вот мотор затих, и лодка врезалась носом в песчаный берег.
Пляж. Чистый желтоватый песок похрустывает под ногами. Рядом лес. На деревьях нежная зелень молодой листвы, на полянках какие-то ранние цветы розового цвета. Светлана сказала, что это петушки. Но Ростислав назвал их плюшевками.
Надели купальные костюмы.
Зоя и Светлана сразу же улеглись на песок загорать.
Остап закинул донки. Ростислав — удочки.
Легкий ветерок с Днепра доносится порывами, как от взмаха крыльев какой-то гигантской птицы. Ощущать такой ветерок — одно удовольствие.
Рыба не клевала. Да и какой может быть клев, если солнце поднялось уже так высоко. Через плотину по воскресеньям воду не спускают, рыбу не тревожат, и поэтому она становится вялой. Разве что на зорьке порезвится немного.
А вода так и манила.
— Остап, кончай колдовать, — сказал Ростислав. — Не ловится, ну и шут с ней. Не на промысел же мы приехали. Вон и девчата уже загрустили.
Сам он давно воткнул удочки в землю и почти не смотрел на поплавки, а загорал, подставляя солнцу то спину, то грудь.
— Вот еще разок наживку сменю — и баста, — откликнулся Остап.
— У тебя и на руке ссадины, — заметила Зоя, когда Лисяк повернулся к ним боком. — А нога как?
— Все зажило, как на собаке. Живучий я.
«Он еще и шутит, — удивилась Светлана. — Тело все в шрамах. Сколько времени прошло? Месяца два...»
Ростислав посмотрел, улыбаясь, на девушек, на Остапа и с разгона бросился в реку. Левую руку он прижал к боку: болит еще. А нога — вроде ничего. Вода потихоньку понесла его по течению, у самых губ заплескались мелкие волны.
«Доплыву вон до той косы и там отдохну, — подумал Ростислав. — Как верно писал Гоголь: «Редкая птица долетит до середины Днепра». Широкий Днепр. Метров шестьсот будет, а то и больше».
Песчаная коса почти на середине реки.
Ростислав лег на спину отдохнуть. «До косы не так-то и близко, — прикинул он. — Течение только кажется медленным, а на самом деле — быстрое и сильное».
Когда он перевернулся, то увидел неподалеку розовую шапочку. Это была Светлана.
— Плаваете вы классно, — сказала она, подплыв ближе.
— Когда-то плавал, — откликнулся Ростислав и улыбнулся.
Светлана поравнялась с ним.
Белая полоска песчаной косы была пустынной. Первой туда доплыла Светлана. Она легла у самой воды, положила руки под голову и стала смотреть в небо.
— Сейчас и Зоя с Остапом приплывут сюда, — рассеянно сказала она.
— Так думаешь?
— Предчувствую.
— Это нельзя предчувствовать. Можно только предполагать...
На Светлане модный купальник. Тело ее шоколадного цвета. Ноги стройные, колени округлые, полные. Вся ее фигура была необъяснимо привлекательной.
Некоторое время лежали молча.
Набежала длинная, закрученная в тугой завиток волна и растаяла в песке у самых ног. Это недалеко протащился «утюг» — речной буксир.
Светлана взглянула на Ростислава:
— Какой же ты беленький! — Небольшой ее носик сморщился и стал еще курносее.
— Не до загара было. А ты, наверное, и весной загорала?
Светлана с любопытством рассматривала Лисяка.
— Эти синяки у тебя от той драки остались?
Лицо Ростислава помрачнело, и Светлана поняла, что ее вопрос для него неприятен.
Замолчали.
«Интересно, с кем она сейчас гуляет? — размышлял Ростислав. — С Середой порвала, с Бегмой у них что-то было, но Бегма женился на Марине. Потом в нее вроде монтажник какой-то влюблен был. А может, она сейчас одна? Нет, едва ли. Светлана — и одна?! Вряд ли».
— Ну, что я говорила?! Смотри, плывут! — воскликнула Светлана.
— Да ты у нас пророк, оказывается.
— Поплыли обратно.
Светлана вскочила и быстро пошла в воду. Потом повернулась и, улыбнувшись, поплыла. Следом за ней поплыл и Ростислав.
2
— Пора домой собираться, — сказала Зоя.
— Да еще рано. Зачем торопиться? — ответил Остап.
— Куда же они делись?
— Мало ли куда. Может, они важный вопрос решают. Не успеем и оглянуться, как на свадьбу пригласят.
— Вряд ли. Ведь Ростислав звал сюда Любу, а не ее. У Светланы слишком много недостатков.
— Кто ищет жену без недостатков — тот до смерти не женится. Есть такая пословица. Вот возьмет Лисяк и женится на Светлане.
— Да, ты прав. Парень женится, когда захочет, а девушка — когда посватают.
Сложив руки рупором, Зоя закричала:
— Ро-о-ости-и-исла-а-а-ав!.. Ро-о-ости-и-исла-а-а-ав!..
Лес отозвался громким эхом. Всполошились какие-то птицы и с шумом взмыли над деревьями.
А в это время Светлана обнимала Ростислава и горячо его целовала.
— Славик, хороший мой! — шептала она. — Я давно тебя люблю. Верь мне, это правда. Только тогда боялась тебя. Много плохого говорили о тебе. Но я все равно любила. Даже не знаю, за что. Сердце любило, а разум говорил — подальше от таких, как ты. Надругается и бросит...
Они опустились на песок. У Ростислава перехватило дыхание. Даже растерялся. Такое не каждый услышит от девушки...
Ростислав понимал, что должен сказать Светлане что-то важное и нежное, но никак не мог найти нужных слов.
Он взял ее руку и прижал к губам.
— Светланка!..
Она прильнула к нему и стала гладить теплой ладонью его щеки. Потом, не открывая глаз, отыскала его губы...
— Будешь моим... Мой... Мой...
Над ними приглушенно шумел лес...
3
— Добрый день, — поздоровался по селектору Драч. — Сергей Сергеевич, я остановил завод. Камень возят очень загрязненный. Грохота не просеивают. Ленты пробуксовывают... Если бы предупредили нас... Мы хотя бы поменяли сита.
— Я приказал вывозить камень в отвал. Брак выпускать нельзя! — послышался голос глазного инженера.
«Ничего не скажешь, Комашко прав. Щебень должен быть чистым. По ГОСТу допускается один процент засоренности. Только один. Щебень идет главным образом для бетона. За его качество в первую очередь отвечает главный инженер».
— В горном цехе нет элементарного порядка, — продолжал Комашко. — На нижнем уступе экскаватор остановили, так с верхнего все подряд возят.
Григоренко переключился на горный цех.
— Я здесь при чем?! — отозвался Борзов. — Взрыв на втором горизонте должен был быть вчера? Вчера. Вы его перенесли? Перенесли. Ждете куратора из главка. А котлован подолом не прикроешь — великоват. Дождь, сами видите, два дня льет.
— Это хорошо, что льет, Валерий Ильич, урожай будет!
— У меня свои заботы, Сергей Сергеевич!
— Сколько у вас такой породы? Загрязненной.
— Тысячи три-четыре.
— Так что будем делать, Арнольд Иванович?
Комашко лишь шумно вздохнул, но Григоренко не стал ждать его ответа.
— Валерий Ильич, готовь взрыв на послезавтра.
— Сергей Сергеевич, может, все же подождем Соловушкина? — не выдержал Комашко.
— Нет!.. Михаил Андреевич! Вы меня слышите?
— Да.
— Меняйте сита на грохотах. Надеюсь, до обеда сумеете заменить. Будем дробить загрязненный гранит на щебень. Колхозам отдадим. Пойдет на строительство дорог.
— Правильно! — воскликнул Комашко. — Разве мне не жалко выбрасывать гранит в отвал? Ведь это сразу отразится на себестоимости всей нашей продукции.
«Главный поддерживает, — подумал Григоренко. — Нет чтобы самому подумать и прийти с предложением... Впрочем, отпускать щебень сторонним организациям запрещено. Фондовый материал. Но не выбрасывать же загрязненный гранит в отвал. Возможно, Комашко тоже думал о таком же решении. Но молчал. Душа у него застегнута на все пуговки. Наверно, настоящих друзей-то у него и не было. Всегда жил особняком. Даже на вечерах отдыха его что-то не видно. Интересно, как он проводит праздники?..»
4
Монотонно гудят насосы. Под их шум и заснуть недолго. Светлана читает учебник. Через неделю зачеты. Скучно все-таки вот так, все восемь часов, быть в одиночестве. И Валерий Ильич не заходит. Будто насосная вовсе не его объект. Вот Прищепа, так тот наведывался часто. Даже интересные истории рассказывал, когда бывал в настроении.
Насосная — важный объект. День и ночь насосы откачивают воду. Только один, самый большой, выкачивает восемьсот кубометров за сутки. Вон какая сила под наблюдением Светланы. Остановись насосы — и через неделю карьер превратится в глубокое озеро.
Светлана перелистывает страницы, вспоминая, о чем там говорится, и через открытую дверь посматривает на дорогу. Дверь у нее не только летом, но и зимою открыта. Жарко. Пять насосов дышат.
