Григорий Терещенко - Счастье само не приходит
Григорий Терещенко - Счастье само не приходит краткое содержание
Терещенко Григорий Михайлович. Счастье само не приходит
Глава первая
1
Город озарялся вечерними огнями. Четче вырисовывалась мозаика освещенных окон. Вспыхнули разом бусины фонарей, уходящих в даль улиц. Но дыхание города не утихало, особенно здесь, на привокзальной площади. Повсюду прохаживались и стояли компании молодежи. В одной из них вихрастый паренек бренчал на гитаре, остальные ему подпевали. Здесь же прогуливались парочки влюбленных.
Было свежо, подмораживало. Зима в этом году подкрадывалась осторожно. Чуть прижмет, приморозит и отпустит. Скоро декабрь, а снега все нет.
Сергей Сергеевич и Оксана Васильевна пересекли широкую серую площадь, блестевшую как сталь, и направились к стоянке машин.
Оксана Васильевна вдруг остановилась и тронула Григоренко за локоть:
— Сережа, видишь во-он ту звезду?
Он поставил чемоданы и, задрав подбородок, стал тоже смотреть вверх.
— Какую?
— Вон над крышей этого дома.
В темном лиловом небе Григоренко увидел близкую — казалось, можно рукой дотянуться — звезду, которая выделялась среди других. Яркая, красноватая, она будто вздрагивала в ночном безмерном просторе, и от этого мерцали ее лучи.
— Вижу, — ответил он.
— Пускай она станет нашей звездой... Когда тебя долго не будет и я начну скучать...
— Мы всегда будем вместе, Ксанка!
— Ну, может, в командировке задержишься или еще где... Я с тобой через нее разговаривать буду. Понял?
— Хорошо, пусть будет нашей.
Мимо них, едва не задев, промчался автобус. Взвизгнули тормоза, водитель что-то прокричал им... Это вернуло Григоренко и Оксану Васильевну к действительности.
Они пошли дальше.
Почувствовав снова тяжесть чемоданов, Сергей Сергеевич подумал: «Что же теперь?»
Мысль эта вызвала чувство тревоги. Через минуту-другую, когда они сядут в машину, Юрко спросит: «Куда?»
Домой? Нет. Там больная мать. Сейчас ее тревожить нельзя. Она может обидеться, осудить. Как же так, не спросив, не посоветовавшись, привел в дом чужую женщину. Хотя ты и взрослый, самостоятельный человек, но мать есть мать... В свою квартиру Оксана Васильевна возвращаться тоже не может. Она ушла навсегда. Так куда же? К товарищам по работе? К Боровику? К Файбисовичу?.. Нет, не годится!..
Юрко вышел из машины, поздоровался с Оксаной Васильевной, помог уложить чемоданы. По его лицу нельзя было понять, удивлен он или воспринимает все как должное.
Григоренко сел вместе с Оксаной Васильевной на заднее сиденье и негромко сказал:
— В гостиницу...
Оксана прижалась к Сергею Сергеевичу, взяла его под руку. Теперь она во всем будет полагаться на него, полностью доверит ему свою судьбу.
Григоренко понимал ее чувства. Он любовался своей Оксаной и ничего, кроме нее, не видел вокруг. Только взглянув невзначай в шоферское зеркальце, заметил в нем насупленные брови Юрко.
Объехав площадь, они выскочили на центральную улицу. Навстречу понеслись светофоры, дома, рекламы...
Юрко вел машину уверенно. Он приник к баранке и думал, зачем это директор везет Оксану Васильевну в гостиницу. И сел Сергей Сергеевич на заднее сиденье, куда никогда не садился... Выходит, вовсе это не сплетни о связи директора комбината со своим экономистом. Оказывается— правда. А Юрко клялся всем, что сплетни. Но, собственно, что в этом плохого? Сколько же директору быть неженатым? Неясно только, почему они едут в гостиницу? И почему Марченко оказалась на вокзале?
Машина мчалась по городу.
Вот уже и пятиэтажное здание гостиницы.
Машина остановилась у подъезда.
— Приехали, — доложил Юрко.
Да, приехали. Как не хотелось им выходить из машины! Мчаться бы и мчаться без конца, вот так, прижавшись друг к другу...
Из ресторана гостиницы доносилась музыка.
— Ты, Оксана, побудь пока здесь, — оказал Григоренко. — Я сейчас...
Оксана Васильевна молча кивнула.
Юрко тоже вышел из машины, пнул левый скат ногой, потом поднял капот и стал копаться в моторе.
Администратор — огненно-рыжая, вся в веснушках, девушка — встретила Григоренко приветливо.
— Опять к вам комиссия приехала? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжала не останавливаясь: — Почему же не забронировали места заранее? Много людей? Мужчины? Женщины?
— Мне нужно только одно место. Женское.
— Одно? — удивилась девушка. — Поместим пока в двухместном. Отдельный номер выкроим завтра. Возьмите анкетку, пускай заполнит.
Григоренко, прежде чем идти за Оксаной, подошел к телефону и набрал номер.
— Здравствуй! Григоренко беспокоит. Прости, что звоню домой.
— Что случилось?.. — спросил Лотов.
Современный карьер — хозяйство сложное. Бывает, выйдет какой-нибудь механизм из строя — весь комбинат останавливается. И если не оказывается нужной детали у себя, снабженцы поднимают на ноги соседей. А если авария серьезная — подключаются и директора предприятий. Ночью ли, днем ли — все равно. Производство ждать не может.
— На комбинате у меня порядок. Тут другое. Нужно одного человека на работу устроить. Инженер. Окончила институт.
— На каких должностях работала?
— Экономистом.
— У тебя что, сокращение?..
— К себе не могу. Объясню потом.
— Что, знакомая?
Григоренко молчал, думая, как лучше сказать.
— Ну ладно, — не дождавшись ответа, сказал Лотов.— Экономистом устрою. Мой как раз пенсию оформляет.
— Прошу — помоги и с жильем. Ненадолго. Она вдвоем с дочкой.
— Пока могу только в барак...
— Ну что ж, и на том спасибо... Когда ей зайти?
— Завтра с утра пусть подойдет. Как ее фамилия?
— Марченко Оксана Васильевна. Ну, спасибо. До свидания, извини, что доставляю хлопоты.
— Пустое, чего уж там...
И гудки, гудки... Лотов первым положил трубку.
— Оксана, — сказал Сергей Сергеевич, открывая дверцу, — поживешь пока в гостинице...
— Хорошо.
— Я договорился... Правда, номер не отдельный.
— Это ничего. Мне все равно...
Юрко опустил капот и, подойдя к багажнику, стал доставать чемоданы.
Когда вошли в вестибюль гостиницы, Григоренко отпустил водителя:
— Можете ехать, Юрко.
— Когда за вами приезжать?
— Не нужно. Я доберусь троллейбусом.
Юрко попрощался и направился к выходу.
Сергей Сергеевич, дождавшись, когда Оксана заполнит анкетку, помог ей подняться в номер.
— Ты извини, Оксанка, но дома больная мать... Я не предупредил... Понимаешь? ..
— Понимаю, — перебила его Оксана. Неприятный холодок охватил ее сердце. — А как мне с работой быть? С комбината я уволилась...
— Не беспокойся, моя хорошая. Работать будешь на Клинском карьере. Экономистом.
— Там освободилась должность? — засветились радостно ее глаза.
— Обо всем договорено.
— Правда? Как хорошо, когда есть кому о тебе позаботиться!
— Завтра поедешь туда, обратишься к директору. Он обещал. Думаю, так будет лучше — я на одном предприятии, ты — на другом... Ну, а теперь —устраивайся и поужинаем в ресторане.
Оксана наклонила голову, чтобы даже он не увидел, какая она сейчас счастливая...
— Что-то не хочется в ресторан. Может, пойдем погуляем? Вечер сегодня чудесный!
Сергей Сергеевич взглянул на часы, было всего полдевятого.
— Оксанка, милая, вот мы и вместе! — Он взял ее за руку, и они вышли на улицу.
Долго шли молча, думая каждый о своем.
— Здесь прошло мое детство, — первым нарушил молчание Григоренко. — Но тогда Днепровск был другим. Тихие улицы и переулки с булыжными мостовыми... и повсюду сады, сады...
— Все города, что стоят на Днепре, по-своему хороши. Не могу себе представить города без Славутича.
— Я тоже очень люблю Днепр. Правда, сейчас он мрачный, неприветливый. Но все равно, пойдем к нему.
«Как приятно слышать голос Сергея, видеть его лицо, находиться рядом, держать его руку. Словно теплая волна омывает сердце. Вот оно — счастье, настоящее счастье! Со мною Сергей — самый лучший человек на земле!»
— Мне кажется, что я знаю тебя давно-давно, с самого детства, — проговорила Оксана.
— И у меня такое же чувство. Я просто не могу без тебя, Ксанка...
— А ведь могли и разойтись наши пути-дорожки...
Голос Оксаны задрожал, на глазах заблестели слезы.
Сергей Сергеевич взял у нее из рук маленький платочек и стал осторожно вытирать ее щеки.
— Вытирай... вытирай и те, которые я пролила, конца ты, ничего не объясняя, выставил меня из своего кабинета...
«Какой же я был дурной, — ругал себя Григоренко. — Поверил...»
— Ничего... ничего... это от счастья, — улыбнулась Оксана.
Шум города, казалось, отступил бесконечно далеко, и они остались вдвоем. Вдвоем на всем свете...
