Виктор Стариков - Звезда победы
— Не знала я, что они дружат. И Марина Николаевна ничего не говорила… Хоть бы намекнула раз…
— Дружат? — усмехнулся Немчинов. — Хороша дружба! Ведь это Владимир Иванович снял ее из диспетчеров. Ты знаешь, почему она у нас перестала бывать? Обиделась: не встал я на ее защиту…
В машине Марина Николаевна сидела молчаливая и тихая. Фомичев подумал, что она, вероятно, устала.
— Вы не раскаиваетесь в поездке? — спросил он.
— О, нет… Я хорошо провела день… Я так рада, что повидала Наташу. Хорошая девчушка. Это та, которая спрашивала, а где же у слона хвостик.
— А я рад, что мы ближе узнали друг друга. Я очень рассчитываю на помощь центральной лаборатории.
— На мою помощь особенно не рассчитывайте. Ведь я скоро уеду.
Он быстро и удивленно взглянул на нее.
— Пора домой. Война давно кончилась, многие вернулись на старые места. Я и раньше уехала бы, если бы не эта история, — она сделала ударение на слове эта, и Фомичеву стало не по себе. — Вы могли, чего доброго, подумать, что я капризничаю. Вы ведь теперь не будете возражать против моего отъезда?
— Когда вы хотите уехать? — спросил Фомичев и подумал: «Нехорошо, если она уедет с обидой к заводу». В голосе его что-то дрогнуло. Или это ей только показалось?
— Очень скоро.
— А если я попрошу вас задержаться хотя бы на две недели? Проведите контрольные работы по потерям в металлургических цехах. Ну, помогите нам?
Она засмеялась.
— Да я раньше и не соберусь. Конечно, проведу.
4
Утреннее диспетчерское совещание в понедельник — «оперативку» — проводил Георгий Георгиевич. В кабинете перед ним стоял репродуктор и микрофон. В этот час все начальники цехов и отделов заводоуправления обязаны находиться на своих местах.
Немчинов включил микрофон. «Оперативка», как обычно, началась с доклада главного диспетчера Румянцева о работе за истекшие сутки. Сегодня Румянцев особенно подробно говорил о каждом цехе. Немчинов, слушая его неторопливый говорок, делал отметки в блокноте. Он все больше и больше хмурился, по лицу его было видно — не миновать грозы.
В разгар «оперативки» в кабинете появился и парторг ЦК ВКП(б) Трофим Романович Данько, плечистый, чуть грузноватый, средних лет, с черными усами «щеточкой». Данько холодно поздоровался с Немчиновым, Фомичевым и Румянцевым, приостановившись, спросил Георгия Георгиевича о здоровье, прошел в угол комнаты и сел в кресло. Внимательно слушая, Данько вытащил из кармана спичечную коробку, проткнул ее спичкой, и она, треща, закрутилась, как волчок, в его гибких пальцах, то ускоряя, то замедляя бег. У Данько сегодня было скверное настроение.
Немчинов, входя после болезни в курс заводской жизни, интересовался всем — состоянием оборудования, запасами руд, перспективами суточной выплавки меди. Допрашивал с пристрастием, обрывая тех начальников, которые пускались в длинные объяснения. Много времени заняла история с ночным простоем на обогатительной фабрике.
— Андрей Степанович, — требовательно сказал Немчинов, обращаясь к начальнику обогатительной фабрики, — объясните.
Было слышно, как начальник фабрики инженер Горшков тяжело вздохнул. Уж очень было тяжело давать объяснения по такому позорному делу.
— Нераспорядительность сменного инженера.
— А я думаю, — повысил голос Немчинов, и металлические нотки зазвучали в голосе, — нераспорядительность начальника фабрики инженера Горшкова. Рыбалка вас увлекла, а секция простояла почти смену. Вы знаете, сколько из-за вашей рыбалки меди недополучили?
— Георгий Георгиевич, все запасные части мы не можем держать на фабрике. Надо пересмотреть списки частей, которые должны быть на нашем складе.
— Детские разговоры. Время только сейчас отнимаете. Ваша обязанность — иметь необходимые запасные части. Или мне прикажете заниматься этим? Объясните все же: как могло это произойти? Дежурный механик был?
— Он занимался ремонтом резервной дробилки.
— На кой чорт тогда нужны дежурные механики? Мы по вашей просьбе ввели их. Их прямая обязанность — обеспечивать нормальную работу своих смен, делать все аварийные и текущие ремонты. Ваши объяснения несерьезны. Ставлю на вид вам, дежурному механику и дежурному инженеру.
С минуту было тихо. Немчинов смотрел таблицы.
— Товарищ Кудрявцев, — обратился Немчинов к начальнику транспортного цеха, рассматривая одну из таблиц, — Виталий Павлович! К вам много претензий: вот уже вторую неделю не выполняете плана перевозок.
— Долго рассказывать, Георгий Георгиевич.
— А вы попробуйте коротко, — посоветовал директор.
— Совпали ремонты, временно уменьшился парк электровозов.
— Как это совпали? А ваши ремонтные графики? Они что, для красоты. Сегодня зайду к вам. Перевозки сегодня обеспечите?
— Постараемся…
— Надо не стараться, а выполнять. Отвечайте точно.
— Георгий Георгиевич, я уже говорил… Нам трудно.
— Уже слышал. Требую установленные перевозки выполнить. Начальники цехов, какие имеются претензии?
Спичечный коробок в руках Данько все крутился и крутился, издавая громкий треск. Нахмурясь, парторг слушал все эти разговоры.
Фомичеву было так тяжело, как будто все упреки Немчинова относились лично к нему. Он невольно сравнивал, как сам проводил эти «оперативки» и как ведет ее Георгий Георгиевич. И это сравнение было не в его пользу. Вот какой у Немчинова властный тон. Видна твердая, хозяйская рука. Bo-время явился Георгий Георгиевич!
Начальник отражательного цеха Вишневский пожаловался, что ему не дали нужного количества чаш для вывозки шлака, и уровень шлака в печи сейчас выше предела.
— Виталий Павлович, — обратился Немчинов к начальнику транспортного цеха. — В чем же дело? Почему не даете своевременно чаши?
— Пять уже подали, — обиженно ответил начальник транспортного цеха.
— Получили? — спросил Немчинов.
— Да! — ответил Вишневский. — Но этого мало, — и словно в пояснение добавил: — Сегодня Фирсов работает.
— Ладно, ладно, — заговорил начальник транспортного цеха. — Отправили им еще три чаши. Только пусть они их не задерживают.
— Откуда у вас столько шлака? — недоуменно спросил Немчинов и посмотрел на Фомичева. — Очевидно, плохо наполняете чаши. Проверьте, Вишневский.
— Хорошо.
Этот разговор заинтересовал и Фомичева: на двух прошлых «оперативках» Вишневский тоже жаловался, что не успевает «скачивать» шлак.
— Товарищи, я недоволен вашей работой, — теперь директор обращался ко всем. — Завод не выполняет обязательств в соревновании. Плохо мы свое слово держим. Не слышу у начальников цехов тревоги за выполнение обязательств. Предупреждаю: планом становятся наши обязательства. Приказ об этом вы получите. Вот этот план и будете выполнять. Прошу начальников цехов принять меры. Долг свой завод обязан вернуть.
Он выключил микрофон.
— Сегодня заседание партийного комитета, — сказал Данько Немчинову и Фомичеву. — Помните?
— Конечно, — ответил Немчинов.
— Прошу не опаздывать. Вечером увидимся, — произнес Данько и вышел.
— Что с ним? — спросил Немчинов. Ему хотелось до заседания партийного комитета поговорить с парторгом о заводских делах.
— Расстроился, — сказал Фомичев.
Его тоже задела непривычная сухость и сдержанность Данько. Фомичев очень ценил и уважал парторга не только как старшего партийного товарища. Он шел к нему советоваться по всем делам. Казалось, что беседуешь с другом, перед которым ни в чем не надо таиться, он тебя поймет с полуслова, за что-то пожурит, но зато и подбодрит, подскажет правильное решение.
Но сегодня Данько не по себе. Понятно… Потушили звезду! Как он крутил спичечный коробок… С ним это бывает только в минуты больших душевных волнений.
Фомичев встал.
— Я ухожу в металлургические цехи.
Немчинов, надев роговые очки, углубился в чтение бумаг, накопившихся за время его болезни, и только молча кивнул головой.
Фомичев медленно шел по заводскому двору, обдумывая, что он будет говорить в докладе на заседании парткома. Солнце поднялось и было душно, как перед грозой. На центральном проходе рабочие, ограждая молодые деревца и газоны, ставили чугунные решетки, сваривая их в стыках. Женщины высаживали цветочную рассаду в клумбы.
Ближе всех был конверторный цех. Держась за горячие металлические перильца, Фомичев поднялся в цех и остановился. В больших конверторах, похожих на горизонтально поставленные бочки, гудел воздух, выжигая из меди серу. Газ уходил в широкие раструбы. Внизу рабочие грузили на открытую платформу тяжелые слитки меди.
По узенькому железному трапу — переходу через разливочный зал — Фомичев прошел к конторке начальника цеха.
