Григорий Терещенко - Гранит
— Сейчас на комбинате мало плохих людей, — перебил следователя Лисяк. — Если говорить о них, то в том числе надо и обо мне...
— Ну, ну, незачем на себя напраслину возводить.
— А вам известно, кем были «лисяковцы» на карьере всего год назад? Хулиганы, воры, прогульщики, вымогатели...
— Как, как? «Лисяковцы»?
— Бригадиром я у них был. Вот и прижилась такая кличка для всей этой братии. Я в большом долгу перед государством, перед настоящими людьми. По правде говоря, мое место еще там, за решеткой. Вот о чем часто думаю. Даже в судьбу стал верить. Напаскудил — все равно отвечать придется!
— Ну, а нога как?
— Срастется. Обещали скоро гипс снять. Хорошо, что печенку не отбили.
— Вам, можно сказать, повезло. В то самое время возвращались отдыхающие из санатория «Сосновка». Вдруг слышат за кустами — шум, ругань, возня, вроде бы — драка. Они туда. А из кустов: «Ну, пошутили, и будет! Пошли, братва!» Отдыхающие постояли, постояли, но ближе не подошли. Чего, мол, с пьяными связываться. Вас же они не слышали. Вы на помощь не звали. Думаю, что эти негодяи удрали потому, что неожиданно появились отдыхающие, а то могли бы и убить вас.
— Сразу, может, и не убили, а печенки отбили бы. Я слышал: «Под печенку бей, под печенку!» В больнице умирать бы пришлось. А так, видите, живой. Нога и ребра срастутся, боль в голове пройдет...
— Что вы еще можете дополнить?
— Ничего, больше ничего.
— Ну, я к вам еще зайду. Вы не сердитесь, что надоедать буду. В нашем деле главное — не терять времени. Если вспомните что-нибудь новое, пусть сестра сразу мне позвонит.
5
Директор комбината приехал на участок рано. Но бригада Середы уже возилась у новых машин, которые высились в конце карьера.
Чертежи и инструкции Середа знал назубок. Борзов, хотя и дал ему тщательно продуманные указания, тем не менее сам участвовал в установке и налаживании станков.
Работа шла слаженно. Но все-таки то одно, то другое задерживало, сбивало ритм. Бригадир вскоре понял, что пустить станки в эксплуатацию придется позднее намеченного срока. Об этом он прямо и сказал директору.
— А где Гамза? — спросил Григоренко.
— Сегодня его еще не было, — ответил Середа. — Рановато. Вчера раза два подходил.
— Вы что, Гамзу не знаете? — улыбнулся Борзов.— Главный механик там, где все в порядке, где механизмы как следует работают.
«Я ведь приказал ему все время быть у новых машин,— недовольно подумал Григоренко. — У Борзова тоже тысячи дел, но он все же здесь».
Сергей Сергеевич поднялся в контору дробильного цеха и позвонил в отдел главного механика. Трубку поднял Гамза.
— Что вы делаете в управлении? — строго спросил Григоренко.
— Уточняю заявки на запасные части к режущим и шлифовальным машинам, — спокойно ответил Гамза.
— Сколько времени вы будете их уточнять? Машины устанавливаются без вашего присмотра. Где инженер по эксплуатации?
— Он сегодня в отгуле.
— А вчера?
— Вчера он там был. На сборке машин...
«Нашел время брать отгул,— окончательно рассердился Григоренко. — Когда премии получать, так все вы тут как тут, а на работу силой загонять приходится».
Резальные и шлифовальные машины начали работать только на пятые сутки. Григоренко в этот день был на пленуме горкома и заехал сюда лишь в обеденный перерыв.
— Вот она, плита, Сергей Сергеевич! — радостно показал Иван Середа. — Как хороша! Даже не верится, что это мы выпускаем.
— За этой плитой следят и в главке, и в министерстве. Красивые плиты! Наконец-то пошли. Доброе дело делаем.
Григоренко пожал рабочим руки и снова уехал на пленум.
Настроение Сергея Сергеевича стало веселым, приподнятым, и, пока он ехал до Дворца культуры, все время напевал любимую мелодию. Встретившись в фойе с секретарем горкома, Григоренко радостно сообщил ему:
— Пошли плиты, Георгий Михайлович!
— Получилось?
— Получилось!
— Ну, поздравляю! Это дело новое, перспективное. Ты не захватил с собою плитку?
— Привез, Георгий Михайлович. Лежит в машине.
На следующий день, рано утром, в квартире Григоренко зазвонил телефон. Звонил начальник горного цеха Борзов.
— Сергей Сергеевич! Неприятность!
— Какая?
— Плиты имеют микротрещины.
— Как микротрещины?
— А так, под нагрузкой трескаются и разрушаются.
«Так это же провал! — схватился за голову Григоренко. — Полный провал!»
Ему хотелось призвать к ответу всех: и главного инженера, и начальника планово-производственного отдела, и начальника главка, который дал на освоение нового карьера лишь сто тысяч рублей. И, конечно, себя тоже — за то, что решил часть этих средств направить на строительство карьерных сооружений. Нет, никто сейчас не сможет помочь ему. Ни Комашко, ни Борзов, ни Шер...
— Как же так? — помолчав немного, произнес Григоренко.— В заброшенном карьере брали плиты только для памятников. Подрывали порохом. Так говорят все старожилы. И Шевченко, и Степан Степанович Борода...
Сергей Сергеевич не хотел верить, что карьер поражен микротрещинами от взрывов. Правда, не исключено, что гранит взрывали немцы. В то время здесь не было ни Шевченко, ни Бороды, ни Любы Зинченко. Любы тогда и вовсе на свете не было.
— Вы брали гранит из двух блоков?
— Из двух.
— Возьмите еще из третьего. Потом будем решать. Или, может, у вас уже есть какое-нибудь решение?
— Думаю, что решение возможно одно из двух. Первое — разрабатывать карьер порохом, пока не кончится гранит, пораженный микротрещинами. На это, думаю, уйдет не менее трех месяцев. Второе — в каком-нибудь блоке вести разрезную траншею с тем, чтобы обойти гранит с микротрещинами. С этой работой, пожалуй, справимся за месяц-полтора. Но, правда, вначале фронт работ будет узким. И вскрышные работы большие. Придется вывозить много грунта. Осилим ли мы это?
Григоренко прикинул: для того чтобы вывезти грунт с площади двухсот — трехсот квадратных метров, разрабатывая уступ двадцатиметровой высоты, потребуется ежедневно до пятнадцати одиннадцатитонных «КРАЗов». А их на всем комбинате только двадцать. Да... грунт придется смывать гидромониторами. Но где достать два километра труб большого диаметра? ..
— Сережа, что случилось? Опять неприятности? — подавая завтрак, спросила Оксана.
— Полный провал, Ксанка! Заброшенный карьер оказался в микротрещинах.
— Что же решили делать? На валунах ведь долго не продержитесь.
— Придется держаться.
— Ты сам, Сережа, виноват. От изготовления плит надо было отказаться. Передали бы другому комбинату. Провалишь это задание — тебе первому достанется. Брал бы пример с Лотова. Ему тоже навязывали плиты. Громов проходу не давал. Но Лотов... Нет, он не отказался. Нет. Он просто передал все дела проектной организации. Пускай, мол, она решает. Ведь он исполнитель. И все отвязались. Дело не стоит на месте, проблема разрабатывается. Правда, проектная организация свое решение выдаст не раньше чем через год-другой, зато ответственность будет нести она...
«Странно рассуждает жена, точно так же, как когда-то Комашко. Откуда это в ней? Раньше она была другой».
— Ну знаешь...
Больше Григоренко не сказал ни слова, вовремя сдержался.
— Что ж, договаривай, договаривай!.. — Брови у Оксаны сошлись в одну линию. Глаза стали темно-серыми, колючими.
Сергей Сергеевич впервые вышел из дома, не поцеловав жену. «Надо бы позвонить ей, — думал он по дороге.— Нельзя так. Это свинство с моей стороны». Но вскоре мысли его снова вернулись к производству.
«Где достать трубы? Ничего не поделаешь: придется звонить в Москву».
Москву дали после десяти. У телефона был заместитель начальника главка Егоров.
— Я к вам с просьбой, — начал Григоренко. — Комбинату срочно нужны трубы большого диаметра.
— Обратитесь в отдел снабжения, — ответил Егоров. — Что там у вас случилось?
— Вскрышу для нового карьера решили снимать гидромониторами.
— Что же вы раньше молчали? Заявку подавали?
— Заявки на металл и конструкции на этот год представили еще в мае прошлого года. А задание на выпуск плит получили в конце декабря. Но мы и сами виноваты. Думали, продержимся в старом карьере, а там гранит оказался с микротрещинами. Вот и приходится его расширять.
— Так... Трубы сможете получить в лучшем случае в четвертом квартале. Постарайтесь найти на месте.
— Но трубы-то — фондируемый материал...
— А щебень? Щебень тоже фондируемый...
Положив трубку, директор соединился с начальником отдела снабжения.
— Лев Давидович, дорогой, ищите трубы!
— Сергей Сергеевич, трубы не запчасти, разве их найдешь? — взмолился Файбисович. — Кто же их даст?!
