Владимир Малыхин - Наследник
Ворошилов положил ладони на грудь:
— Ты меня знаешь, умру, но...
— Хорошо, слегка улыбнулся Сталин, — мы тебе верим, не надо умирать, живи на радость народа
и Красной Армии.
— А что скажешь ты? — обратился он к сидящему рядом с Ворошиловым Маленкову.
— Я?. у меня нет слов, товарищ Сталин...
— Хорошо! А ты? — спросил он Кагановича.
— Товарищ Сталин! — воскликнул Каганович, — как можно... я возмущен до глубины души!..
Дошла очередь до Молотова.
— Он поправил пенсне, выпил залпом рюмку коньяка и, заикаясь больше обычного, проговорил:
— Я... под..делился эт. той шшуткой только с По-олиной... Се-меновной, нно... Аччто,
соб..бственно про..изошло?
Сталин нахмурился, уставившись тяжелым взглядом на Молотова, медленно проговорил:
— А то, что твоя жена мадам Полина Жемчужина является осведомителем посла Израиля госпожи
Голды Мейер и, таким образом, сионистским осведомителем.
С этими словами он брезгливо, двумя пальцами, взял листок, на котором была напечатана
информация о сообщении радио Тель-Авива и передал его Ворошилову.
— Прочитай и передай дальше
Берия громко сказал:
— Какой позор!
Маленков пожал плечами:
— Уму непостижимо!
— Разговоры здесь делать достоянием... жены! — развел руками Каганович, — это, извините
меня.., не укладывается в голове...
— Мадам Полину Жемчужину мы арестуем, как шпионку-сионистку, — глухо сказал Сталин, — а
товарищу Молотову надо будет сделать выводы из этого позорного факта. Товарищ Молотов должен
был помнить, что он не только муж шпионки Полины Жемчужиной, но и пока еще член Политбюро
ленинской партии. — Сталин неторопливо наполнил свой бокал и сказал: — Я хочу поднять тост за
чистоту наших рядов. Что может быть хуже для большевика, чем потеря бдительности?! Ничего!
Все молча выпили.
Сталин встал из-за стола, подошел к тумбочке, на которой стоял патефон и стал неторопливо его
заводить. Потом поставил пластинку "Широка страна моя родная", он любил эту песню, особенно ему
нравился куплет:
За столом никто у нас нелишний,
По заслугам каждый награжден
Золотыми буквами мы пишем
Всенародный Сталинский закон.
* * *
...Вспоминая всю эту историю и сопоставляя ее с докладом Рюмина, Сталин сделал вывод, что это
звенья одной преступной цепи. "Но как попали в сионистскую банду Виноградов и другие русаки-
мудаки?" — подумал он. Еще раз прочитав докладную Рюмина, размашисто с угла написал
резолюцию, в которой приписывалось создать специальную правительственную комиссию для
расследования преступных действий Абакумова. В Комиссию он включил Берия, Маленкова,
Кагановича, подумал и дописал — Молотова. — "Проверим еще раз его благонадежность" — решил
он.
* * *
Поздним августовским вечером сотрудники центрального аппарата МГБ СССР, уходя с работы,
обратили внимание на то, что внутреннюю и внешнюю охрану здания министерства несут
незнакомые им офицеры и солдаты в общевойсковой форме. Лишних вопросов в этом ведомстве
задавать не положено. Но многих из них всю ночь одолевали мучительные вопросы. Им и в голову не
приходила мысль о том, что именно в те часы в зале коллегии их министерства члены
правительственной комиссии ведут допрос Абакумова, обвиняя его в измене Родине. Решением
Комиссии Абакумов был снят с поста министра государственной безопасности и тут же в зале
Коллегии арестован.
* * *
Через некоторое время министром государственной безопасности был назначен С.Д. Игнатьев,
бывший ответственный работник аппарата ЦК КПСС. Напутствуя его на новый пост, Сталин
раздраженно говорил:
— Пора покончить с ротозейством в чекистских рядах, у которых от бывших славных дел остались
только малиновые околыши. Пора им снять белые перчатки и заняться своим делом. Преступные
действия Абакумова, который пытался обмануть партию и народ и прикрыть группу сионистов —
врагов народа — надо разоблачить всенародно. Органы МГБ должны довести до конца это дело. Вы
понимаете, товарищ Игнатьев, всю ответственность, которая ложится на плечи органов?
— Да, товарищ Сталин, — ответил Игнатьев. — Ваши указания завтра же будут мною доведены до
сведения аппарата МГБ.
— Надо не только уметь передать указания, товарищ Игнатьев, — надо уметь их выполнять.
— Да, товарищ Сталин, органы государственной безопасности выполнят свой долг перед Родиной.
— Хорошо, — сказал Сталин, — мы посмотрим, как чекисты справятся со своей задачей.
* * *
Об этом сталинском напутствии новый министр незамедлительно поставил в известность
руководящих сотрудников аппарата МГБ и призвал их к немедленным и самым активным действиям
по выполнению указаний товарища Сталина. Несколько дней спустя, рентгенологу Главлечсанупра
Кремля Лидии Тимашук, которая являлась осведомителем МГБ, было поручено публично
подтвердить показания врача Этингера, что она и сделала, заявив, что при лечении А.А.Жданова,
несмотря на ее диагноз — инфаркт, профессор Вовси и другие участники заговора врачей настояли на
другом диагнозе (стенокардия), что по ее словам и послужило причиной рокового исхода. Сделав
такое публичное заявление, она заклеймила позором "врачей-убийц" и потребовала для них суровой
кары.
* * *
13 января 1953 года в газетах было опубликовано сообщение ТАСС, в котором, в частности,
говорилось: "Некоторое время тому назад органами государственной безопасности была раскрыта
террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сократить
жизнь активным деятелям Советского Союза... Установлено, что все эти врачи-убийцы, ставшие
извергами человеческого рода, растоптавшие священное знамя науки и осквернившие честь деятелей
науки, — состояли в наемных агентах иностранной разведки...".
* * *
20 января того же года Указом Верховного Совета СССР за помощь в разоблачении "врачей-убийц"
Л.Тимашук была награждена орденом Ленина... В газетах и других средствах массовой информации
ее величали великой дочерью русского народа, а кое-кто даже сравнили ее с Жанной д'Арк.
* * *
Январской ночью пятьдесят второго года в прихожей Дружининых раздался звонок. Маша открыла
дверь и увидела огромные испуганные, наполненные слезами глаза знакомого врача заводской
поликлиники Баллы Григорьевны Магницкой.
— Можно к Вам? — тихо спросила она — я Вас не разбудила?
— Что случилось, Балла Григорьевна? — испуганно спросила Маша. — Проходите, раздевайтесь.
Заплаканная женщина, глядя перед собой полубезумными глазами, стянула рукой с головы теплый
платок и волоча его по полу прихожей, направилась в комнаты. Маша и Виктор усадили ее на диван и
сели рядом.
— Я пойду поставлю чайник, — проговорила Маша, с испугом глядя на Баллу Григорьевну.
Та безнадежно махнула рукой:
— Не надо чая, Машенька, мне сейчас впору выпить не чай, а... яд...
— Да что же случилось?! — воскликнул Виктор. — Почему Вы в таком ужасном состоянии?!
Она зарыдала и сквозь рыдания шептала:
— Вчера...и сегодня... ко мне не пришел... ни один больной. Ни один... А вечером мне подбросили
записку, в которой грозят. . расправой. Господи, за что все это? За что?
Она закрыла лицо ладонями и некоторое время молчала, плечи ее вздрагивали. Виктор и Маша,
пораженные ее рассказом, были растеряны и не знали, что предпринять. Наконец Маша очнулась,
вышла в другую комнату и принесла валерьяновые капли.
— Выпей, Бэллочка, — сказала она.
Балла Григорьевна, не отвечая Маше, проговорила:
— За что мне такие страдания? Я ведь была на фронте.... спасала несчастных раненых, как родных
детей... Какая дикая несправедливость.
Маша и Виктор успокаивали ее, как могли, а на ночь оставили у себя.
* * *
Виктор и Маша всю ночь не могли заснуть.
— Как ей помочь? — спрашивала Маша Виктора. — Все, что она рассказала, не умещается у меня
в голове. Это какой-то кошмар. За каких-то преступников должны отвечать честные люди. Почему в
эту историю не вмешивается товарищ Сталин?! Ведь одного его слова было бы достаточно, чтобы
