Владилен Леонтьев - Антымавле — торговый человек
Ветер становился сильнее. Облака уже сплошной стеной надвигались с юга. Вскоре скрылись из виду и сопки. Како знал, что чем ближе будет подъезжать к Увэлену, тем сильнее будет ветер. Так оно и было.
Южак набирал силу. Пошел сырой, липкий снег, замело. Ветер задувал под шерсть собакам, набивал их шубы снегом. В упряжке было два лохматых пса. Како стал беспокоиться. Если так будет мести, то собаки отяжелеют от набившегося под шерсть снега. «В случае чего отпрягу их, потом сами доберутся по следу», — решил он и плотнее затянул капюшон камлейки на лице, тщательно прикрыв обожженную щеку.
Скрылось из виду все, не стало видно передовых собак. Порывы ветра задували сзади, сбоку, бросались охапками снега в лицо. Всякие ориентиры исчезли. Како сидел согнувшись, не глядя на собак, и с напряжением следил за наклонами нарты, лишь изредка направлял собак окриком.
«Последний ветер долго дул с северо-запада, — вспоминал он. — Старые заструги твердые. Нарту должно качать слева направо с наклоном вперед так, как покачивает байдару, когда дует боковой ветер с кормы по левому борту». — И Како следил за наклонами своего тела, держа его свободно. Направлению ветра он не доверял: крутит со всех сторон и может обмануть.
Стали попадаться свежие наносы. Како на ходу нарты чувствовал, она сразу шла тяжелее, словно наезжала на камень, и невольно наклонял тело вперед. На ровных местах, где еще сохранялся старый обледеневший снег, ветер порывом подхватывал нарту и боком заносил ее вперед собак. Како приходилось притормаживать остолом и придерживать нарту ногами. Но Како уверенно ехал вперед, лишь внимательно следил, чтобы собаки не повернули по ветру, тогда он может проехать поселок, перевалить незаметно низкую косу и свалиться с припая в море. А сейчас наверняка лед сорвало и вода плещется у самого берега.
Вдруг Како почувствовал: что-то сдерживает собак, не все тянут ровно.
— Тэ-э! — остановил он их окриком, закрепил нарту остолом, чтобы ее не сорвало ветром, и, еле удерживаясь на ногах, стал по порядку осматривать собак, ощупывая их руками.
Морды собак забило снегом, над глазами образовались сосульки, и когда собаки мигали, то ресницы смерзались. Собаки лапами пытались сбить намерзший снег, терли морды о наст. Како снял рукавицы и, приседая у каждой собаки, теплой рукой помогал им освободиться от ледяных наростов. Собаки ласково тыкали морды в теплые руки человека.
«Этой совсем плохо, — ощупал руками Како лохматую собаку. — Погибнуть может».
Собака сплошь покрылась ледяной броней, мокрый снег плотно набился под самую шерсть. Како попробовал сбить лед ножом, но это ему не удалось.
«Отпустить надо, сами дойдут», — решил Како и отстегнул лохматых собак.
Добравшись до передовиков, Како самому пришлось счищать сосульки со своего лица. Снег намерз на коротких усиках и жиденькой бороденке, налип на бровях и ресницах. Все это Како делал не спеша, терпеливо перенося неприятный холод ледяшек, попадавших за ворот.
Собаки пошли легче, лучше стали слушать команду. Выпряженные псы тяжело бежали следом за нартой, позвякивая ледяшками. Како начал сомневаться. По времени он должен быть в Увэлене. «Как бы не прозевать косу», — забеспокоился он. Стал чаще останавливать нарту, разгребать снег и, убедившись, что под снегом лед (значит, он еще на лагуне), трогал собак дальше. Так он делал через ровные промежутки времени. Вдруг Како ощутил подъем заструга и, пока размышлял, что это может, быть, услышал резкий визг подполозка о гальку.
«Наконец-то тепкен — коса», — обрадовался Како.
Собаки пошли было бодрее и вдруг остановились. Како встал с нарты. Ветер чуть не свалил с ног, но он успел ухватиться за дугу нарты и, переждав порыв, стал прибираться к передовикам. В вихре снега он увидел что-то темное. Пройдя несколько шагов, уперся в деревянную стенку. Сверху свисали края моржовой шкуры, покачивались на ремнях каменные отвесы. Собаки повизгивали, махали хвостами, радостно терли морды о снег, сдирая сосульки. Како, держась за стенку, обходил ярангу, добираясь до дверей. Дверь плотно была закрыта. Како дернул ее.
— Ху-х! — раздался изнутри голос, видимо принявший Како за собак, царапавшихся в дверь.
— Это я, Како.
— Кыке! — удивился женский голос. — Откудашний Како?
— Энмынский.
Дверь открылась.
— Вай-вай! Пуржливый гость пришел! — крикнула женщина сидящим в пологе.
— Какомей! — удивился хозяин яранги, высунувшись по пояс из полога. — Разве кто в такую пургу ездит?!
— Ии, ездит, — скромно ответил Како.
Остаток дня и всю ночь свирепствовала пурга, только к вечеру стало стихать.
— Ладно, завтра пойду к Глебову, — вслух сказал Како. — Пусть одежда хорошо просохнет, — и пощупал рукой кухлянку и штаны, висевшие над головой на балке.
Утром Како, сопровождаемый сворой собак, шел по Увэлену. Светло-серые пушистые штаны, свободно надетая легкая пестрая кухлянка без пояса, короткие торбаса из камуса несколько отличали его от увэленцев. Видно было, что человек приезжий. Собаки держались плотной кучкой и вертелись у ног хозяина. Ощетинив шерсть и рыча, подергивая закрученными хвостами, они знакомились с поселковым собачьим миром.
— Ии, — не успевал отвечать на приветствия каждого встречного Како.
Увэлен был занят делом. Южак оставил заметные следы. Вот на таннытском доме сорван угол крыши. Двое людей выравнивали куски железа и прибивали их гвоздями.
— Приехал! — приветствовали его сверху.
— Ии, — и Како шел дальше.
На берегу группа чукчей лопатами обкладывала снегом байдару, чтобы она не пересохла под весенним солнцем и шкура не перекосила каркас байдары. Рядом освобождали из-под снега вельбот, готовя его к ремонту. И опять оттуда кричали ему:
— Етти!
Како не спешил. Два года он не был в Увэлене. Заходил в каждую ярангу, осведомлял людей о последних событиях на севере, умалчивая свою историю, выпивал кружку чаю и шел дальше разыскивать Глебова.
«Как-то непонятно… — размышлял Како, переходя в следующую ярангу. — Увэленцы живут и как русилит и как чукчи. Чоттагин, потом дверь — и совсем русское жилище. Печка, окна со стеклом. И даже кровать поставили, как будто на полу им спать неудобно. Конечно, таннытское жилище лучше: не надо каждый год менять репальгин, обновлять оленьими шкурами полог, но чукче неудобно в нем жить. Вот Печетегин правильно делает. Он только стены яранги из досок сделал, крышу толью покрыл, толь лучше репальгина. Полог оставил. Что это?» — Како услышал лязг железа, удары молотков о металл, скрежещущий визг железного точильника. Звуки шли из низенького домика, занесенного под крышу последним южаком. Доносилась чукотская речь. Како стало любопытно, и он, набравшись смелости, решил заглянуть.
— А-а, Како! Етти! — приветствовал его курносый улыбающийся Келевги. — Когда приехал? — говорил он, отбивая полосу железа на наковальне.
— Тыетык, приехал я. — И Како уселся на корточки у порога. — Два дня как приехал, — задымил трубкой Како.
— В пуржищу-то?
— Ии, — скромно поддакнул Како.
Он с интересом оглядывал железоделательную мастерскую. У двух окон стояли верстаки с большими тисками, были навалены груды разобранных волчьих капканов, к стенке прислонено несколько моторов. У крайнего верстака в тисках осторожно гнул медную трубку паренек. Он весело кивнул головой Како и, взяв большой плоский напильник, стал зачищать край трубки.
«Кто же такой?» — вспоминал Како. Он знал всех увэленцев, но этого никак не мог вспомнить.
— Чей это? — кивнул на него головой Како.
— Тутая сын я, — ответил сам паренек. — Тымнетагин.
— Э-э, тот, что съел лакомство келет, — вспомнил Како. — Разве заметишь, как молодежь растет.
— Работы много, — не отрываясь от дела, объяснял Келевги. — Капканы переделываем, моторы ремонтируем. Увэленского кооперата эта мастерская. Со всех поселков моторы нам везут…
— Я тоже тебе железки привез, — перебил Како. — Ну, я пойду, — он стряхнул пепел с подола кухлянки и встал.
— Как хочешь…
Како, окруженный собаками, шествовал дальше. Не миновал он и маленького домика, в котором размещалась косторезная мастерская. Лысый старичок Айе, с клочками седых волос, посмотрел поверх очков и первый сказал ему:
— Етти!
— Ии. — Како снова уселся у порога.
В мастерской работало человек пять стариков. Всех их хорошо знал Како.
— В Гуйгуне тоже есть мастер — Ринтынет. Его костяшки привез я, — поделился с Айе Како.
Словно в другой мир попал Како: все было интересно, все было удивительно.
Только в половине дня Како добрался до конторы райинтегралсоюза и нашел Глебова. Он мог бы решить свой вопрос и с другим человеком в конторе, но ведь Антымавле наказывал передать все только Глебову. Потому он не хотел ни с кем разговаривать и бесцеремонно прошел в комнатку, где находился Глебов.
