Владилен Леонтьев - Антымавле — торговый человек
Како подъезжал к Натэмытагину. Коса кончалась, впереди был пологий подъем, дальше дорога шла по склону, там перевал и Энмын. Вдруг размышления Како прервал резкий свист, и тут же он услышал звук выстрела. Обожгло щеку. Како приложил руку к щеке и обернулся: никого. Ужас, охватил Како, он не мог понять, откуда стреляли. Еще немного, и пуля пробила бы голову. Како впервые в жизни гакнул на собак, те даже вздрогнули от неожиданности и рванули. Нарта резко запрыгала на застругах. Снова просвистело над головой. Како пригнулся и глянул назад. Еще свист. Свист резкий, неприятный. Он определил, что стреляли со стороны моря, где над торосами взвивались дымки.
— Гак! Гак! — торопил собак Како. — Экылпе! Скорее! Скорее!
Како плашмя растянулся на нарте, а потом почти совсем свесился на другую сторону: поклажа защищала его от пуль. Наконец нарта нырнула в ложбину, море скрылось из виду. Како снова сел и как никогда стал погонять собак, резко пощелкивая кнутиком в воздухе. Собаки мчались.
«Кто мог стрелять? — лихорадочно думал Како, не переставая оглядываться назад. — Мстить мне некому. Я никого не обидел».
В Энмыне удивились, когда по поселку промчалась упряжка Како. Людям ничего не удалось узнать от него…
Вместо одного дня Како пробыл в Энмыне три. Тревога в душе и страх улеглись не сразу. Все время уши слышали смертоносный свист пуль. Щека горела, как обожженная. Теперь его пугал каждый случайный звук, резко раздававшийся вблизи. Все эти дни он молчал, ходил подавленный и ехать дальше не решался.
«Пусть успокоюсь немного, — решил он. — Страх выйдет — легче станет».
Домашним тоже показалось странным поведение Како. «Что могло с ним случиться? — гадала жена. — Не наслал ли кто порчу на мужа?»
А потом в Энмыне узнали, что Рэнто ограбил гуйгунского охотника, отобрал у него мешок нерпичьего жира, за которым тот приезжал в Энмын. И Како догадался, кто в него стрелял.
— Над слабыми насильничать стал Рэнто, — говорили с осуждением энмынцы.
И с этого времени люди стали далеко стороной объезжать стойбище Ымылён. Стало так тревожно на побережье, словно вновь появились терыкы…
Гырголь удачно съездил в Увэлен и успел вернуться с хорошими вестями. Он приехал на несколько дней позже Антымавле. Его тут же окружили инрылинцы. На нарте Гырголя обложенный шкурами лежал мотор.
— Оживили, — не сдержался Гырголь и стал развязывать поклажу, — как новый. Умелые увэленцы! Очень умелые!
Работы с мотором, оказалось не так-то много, как думали инрылинцы. Увэленский Келевги пошутил и сказал, что железо связывать нерпичьими ремнями не годится: железо надо крепить железом, тогда все крепко будет. И тут же на глазах Гырголя срезал ножом ремешки, которыми были подтянуты медные трубки подачи горючего и охлаждения, заменил зажимные гайки со свернутой резьбой, поставил между цилиндрами, и картером новые прокладки, отрегулировал магнето.
— Келевги сказал, плохо наш моторист смотрит за мотором, — повернулся он к иргынупцу. — Сильно зажимаешь вертящиеся гвозди.
— Ваневан — нет, крутить их нечем, — виновато оправдывался моторист. — Сейчас осторожно буду, — испугался он, что ему теперь не доверят мотора.
— Тагам, заноси к себе, — откинул Гырголь шкуру.
— Какомей! — вырвался у всех вздох удивления.
Мотор был совсем как новенький, точно такой же, как три года назад.
— Даже бензиновое вместилище покрасили!
— И ноги новые поставили, — коснулся рукой винта Антымавле.
— Тагам, заноси!
Иргынупец бережно взвалил на плечо мотор и понес к себе в ярангу, где у него в чоттагине стояла деревянная подставка.
— Только без воды заводить не надо, — крикнул вдогонку Гырголь. — За один день сделал мотор Келевги! — не мог нарадоваться Гырголь.
Вечером Антымавле с Гырголем делились новостями.
— В РИКе долго со мной говорили, — рассказывал Гырголь, — показали, что есть уже в Увэленском колхозе. Нам тоже так надо сделать.
— Это верно, — согласился Антымавле. — В Гуйгуне все согласны, в Инрылине тоже, только вот Эттытегин говорит: подожду.
— Мачынан, пусть ждет, а нам надо перейти в Гуйгун, — решительно и смело заявил Гырголь.
— «Будто ему силу дали», — подумал Антымавле, радуясь решимости Гырголя, и сказал:
— Только никак не хотят жить вместе на берег перешедшие чаучу. Они, как вельбот на якоре, стоят. Трудно с ними разговаривать. Етувги как только я ему сказал, чтобы к нам перебирался, сразу разговаривать перестал. Хоть бы жили хорошо, а то ведь охотиться по-настоящему не умеют, голодно у них, — вздохнул Антымавле.
— Опять Рэнто насильничать начал, слабых обижает, — перевел вдруг разговор на другое Гырголь. — Как нам поступить с ним?..
На следующий день в Инрылине появился Эрыч. Приехал он на пяти собачках, заходил к Антымавле, Гырголю. Пил чай, но все время молчал, словно что-то давило его. Инрылинцам жалко было Эвыча: хороший охотник, работящий, неугомонный, всегда другу поможет. Но вот будто испортили его. Так и уехал Эвыч, не сказав ничего вразумительного…
Прошел страх, спокойнее стало, и Како тронулся дальше. Дни стояли длинные, и ночью почти не было темноты. Како выехал рано утром, когда вот-вот должно было взойти солнце. К грузу на нарте прибавился еще и винчестер, который висел сбоку в белом новом чехле из мандарки.
— Кто знает, может, еще насильники встретятся, — вооружился на всякий случай Како.
Путевой разговор с собаками, встречи с родными и друзьями вернули прежнее настроение. Погода ему сопутствовала, и он нигде не задерживался. В поселках и стойбищах он гостил столько, сколько ему надо было, чтобы обойти всех друзей и знакомых, узнать последние новости.
В Инчувине Имлытегин долго расспрашивал Како об Антымавле и радовался, как маленький ребенок, детским проделкам маленькой Тымнекели.
— На обратном пути подарочек от нас отвези, — попросила жена Имлытегина.
— Дорога через Инчувин проходят, мимо не проеду, — согласился Како. — Где сейчас Рольтен кочует?
— Говорят, у Китовой горы стоит. Долина там хорошая, — Имлытегин потягивал дым из длинной трубки.
Далековато, но Како не смутило расстояние. «Потом прямо в Увэлен проеду», — решил он.
С Рольтеном встретились, как старые друзья. Давно не виделись. Последний раз был у него Како, когда вез Торкина. Может быть, проехал бы и тогда мимо, но началась пурга, замела холодная поземка, учителю могло стать плохо: больной холода не чувствует. Люди стойбища были сильно возмущены поступком Рэнто.
— Будто у него сила есть, — говорили они, кивая головой на Торкина. — Сильному надо с сильным бороться.
На этот раз Како ни словом не обмолвился о причине приезда. Хозяева сами обо всем помнили. А когда Како стал уезжать на следующий день, ему положили на нарту пару хороших шкур и связку камусов. Рольтен стоял тут же, давал последние советы и словно не замечал, что дарили гостю хозяйки.
— Наверно, южак будет? — рассуждал вслух Рольтен, оглядывая окрестности. — Тепло что-то стало, вон облака на север идут.
— Еще погода хорошая. Успею, — увязывал ремнями поклажу Како.
— Ии, успеешь, — соглашался Рольтен, подхватывая ремень из-под копыла. — Сейчас этим распадком проедешь, потом перевалишь через сопки и спустишься в долину реки Коленваам. А там прямо по реке до самой Увэленской лагуны.
Како последовал совету Рольтена. Чаучу лучше знают эти места, им каждый камень знаком. А Рольтен плохого не пожелает…
Нарта шла распадком между гор… Вдруг из груды камней выскочил заяц и понесся вверх по склону. Собаки было рванулись за ним, но их тут же остановил голос Како. Како не выхватил остола, не стал сдерживать собак, он просто доказывал им, что от погони за зайцами проку мало. Сами устанут, а зайца не поймают. Какая сейчас из зайца еда: худой и костлявый, как кустарник. Незачем гнаться за ним. И собаки послушно, умерив свой пыл, последовали совету каюра.
Упряжка собак быстро двигалась долиной реки. Наст был твердым, слегка влажным, железные подполозки свободно скользили по снегу. Настроение у Како было веселое, он шутил с собаками, иногда обращался к какому-нибудь камню или застругу и разговаривал с ним, словно с живым существом. Показались Увэленские сопки. По их отрогам карабкались вверх темные облака, южную сторону горизонта заволокло совсем. Како почувствовал дуновение ветра. Начиналась весенняя пурга.
Но Како это нисколько не тревожило: оставалось полдня езды. Подъемов и спусков на пути не будет, дорога пойдет сначала маленькой лагуной, потом выйдет на другую лагуну, а там уже совсем недалеко.
Ветер становился сильнее. Облака уже сплошной стеной надвигались с юга. Вскоре скрылись из виду и сопки. Како знал, что чем ближе будет подъезжать к Увэлену, тем сильнее будет ветер. Так оно и было.
