Борис Мегрели - Без всяких полномочий
— Академик, профессор, адвокат…
И вдруг я увидел Венеру. Она противно усмехалась.
Кто-то дотронулся до моей руки.
— Серго!
Рядом стояла женщина, отдаленно напоминавшая ту, которую я любил четыре года назад.
Я сконфуженно улыбнулся. Она состарилась. Собственно, и четыре года назад она не могла быть молодой, но тогда я не замечал этого.
— Как поживаешь, Гулико? — произнес я.
— Хорошо. Вышла замуж.
— Поздравляю.
— Как ты возмужал! Женился?
— Нет.
— Идем, познакомлю тебя с мужем.
Она подвела меня к пожилому мужчине с крашеными волосами.
— Дорогой, это мой дальний родственник.
Он, конечно, не поверил ей, но протянул руку. Она хотела усадить меня рядом с собой.
— Не распоряжайся в чужом доме, — сказал ей муж.
— Серго, дорогой, идите сюда, — позвала Жужа.
Я сел между Жужей и девушкой по имени Ната. Эдвина Жужа усадила справа от себя.
Венера не сводила с меня глаз.
— Наполним бокалы, — сказал хозяин дома и произнес тост.
Я взглянул поверх головы гостей. На облупившихся стенах висели картины. Одна напоминала Пиросмани.
Кто-то спросил Эдвина, нравится ли ему Тбилиси.
— Словами не выразить, — ответил он и стал рассказывать о Тбилиси. Все вежливо слушали.
— Это Пиросмани? — спросил я Жужу.
Она проследила за моим взглядом.
— Говорят.
…На другом конце стола раздался смех.
— Мы тоже хотим смеяться! Что ты там рассказываешь, Бадур? — обратилась Ната к длинноносому мужчине.
Лицо Наты казалось знакомым. Но я даже не попытался попомнить, где мог ее видеть. Мне это было безразлично.
…За столом беседовали о чем-то знакомом. До слуха долетали обрывки фраз.
— Художник трагической темы…
— Художник безверия…
— Профессор, вы думаете…
— Исследует больной дух…
— Я бы сказал сильнее — деформированную нравственность…
— Анатомия одиночества…
— Психология отчужденности…
— Полная атрофия социально активных чувств и просто чувств…
— Беспощадный человек, художник-хирург…
— Вскрывает язвы общества, философски осмысливает драматизм человеческого существования…
Потом, судя по фразе «Нет никакой необходимости в репрессивных мерах», тема беседы изменилась. До моего сознания дошло, что говорили о министре внутренних дел Шавгулидзе. Наверно, в каждой тбилисской семье тогда любой разговор неизменно сворачивал к обсуждению деятельности Шавгулидзе. Была пора больших надежд и грядущих перемен.
— Меня беспокоит, что наша Грузия вскоре будет у всех на устах, — сказал Бадур. — Зарубежное радио уже злословит об арестах у нас, у кого сколько миллионов нашли, за что кого арестовали…
— Я тоже не хочу, чтобы Грузию упоминали всуе, — сказал профессор Кахиани. — Но нужно быть правдивым во всем, даже в том, что касается родины. Как справедливо заметил один мудрец, каждый гражданин обязан умереть за свою родину, но никто не должен лгать во имя родины. Русские говорят, новая метла метет по-новому. Очевидно, так. Но когда я думаю о Шавгулидзе, на ум приходят слова Гюго — не потребность новизны терзает творца, а потребность правды. Правды, Бадур!
Раздались аплодисменты.
— Чудесно! Чудесно! — восторгалась Венера.
— Браво, Виктор Акакиевич! — сказал муж Гулико.
Лишь Бадур поморщился, но не стал возражать.
Профессор Кахиани предложил тост за Грузию. Я взглянул на Гурама. Он был скучен и тих. Может быть, он вспомнил о Лие, с которой, я знал, он часто бывал в доме своего учителя.
— А перемены будут, — сказал муж Гулико, — и я обеими руками голосую за Шавгулидзе.
— Сплошное лицемерие, — сказал Бадур. — Он — за Шавгулидзе, он же защищает преступников, которых Шавгулидзе сажает.
— Не преступников, а закон.
— О-о! Перестань, ради бога! Я еще не видел адвоката, который защищал бы закон.
— Уймите его. Он мне слова не дает сказать. Никто не слышал о Георгии Санадзе?
У меня чуть не вырвалось: «Я слышал».
Все молчали.
— Крупный воротила. Но тихий. В отличие от большинства не любит выставлять напоказ свое богатство. Некогда я защищал его на одном процессе. И вот приходит ко мне за советом, как перевести свое имущество на имя жены или сыновей, да так, чтобы в случае экстремальной ситуации уберечь от конфискации все. Говорят, зверь предчувствует беду. У этого Санадзе чутье истинно звериное. Раз он забеспокоился, значит, действительно следует ожидать перемен.
— Ты лучше скажи, защитник богатых и обездоленных, что посоветовал этому первостатейному мерзавцу, — Бадур не хотел униматься.
— Посоветовал обратиться к адвокату по гражданским делам.
— Вы почему такой скучный? — Это сказала моя соседка по столу Ната, громко и неожиданно, привлекая общее внимание, и я сначала подумал, что сказала Гураму, но потом понял, что обращалась она ко мне.
— Ты разве не знаешь?! — подхватила Венера. — Его уволили с работы!
— Это правда, Серго? — с сочувствием спросила Гулико.
— Слух о моей смерти несколько преувеличен, — усмехнулся я.
— Кто-нибудь объяснит, в чем дело? — сказал профессор Кахиани.
— Я объясню, — сказал Гурам. — Серго написал о просмотре в Доме моделей фельетон…
— Фельетон! — фыркнула Венера. — Беспардонный пасквиль. Извините, Виктор Акакиевич, но его нельзя впускать в приличный дом!
— Венера! — рассердилась Жужа.
— Вы имеете в виду Дом моделей? — сказал я.
Ната хихикнула.
— О каком фельетоне речь? — спросил Бадур.
Выяснилось, что многие не читали фельетон.
— Жужа, у нас, кажется, сохранился номер газеты. Посмотри в кабинете, — сказал профессор Кахиани.
Жужа принесла газету. Ната потребовала публичного чтения фельетона. Венера воспротивилась. К ней подошел Бадур.
— Венера, успокойся, дорогая, — сказал он и положил руки на ее широкие плечи. — Не читая, мы не можем определить, кто из вас прав, а кто не прав. Ната, читай.
Чтение заняло много времени. Ната читала с паузами. Часто вспыхивал смех. Я вспомнил, где видел Нату — в телевизионном фильме.
Ната произнесла последнюю фразу. Взрыв смеха и аплодисменты смутили меня.
— Я остаюсь при своем мнении! — сказала Венера. — Это пасквиль. Но талантливый!
Снова раздались аплодисменты. Муж Гулико воскликнул:
— Браво, Венера!
— Выкрутилась — шепнула мне Ната.
— Профессор, в вашем доме сегодня можно умереть от жажды! — сказал Гурам.
Кахиани засмеялся, взял со старинного буфета большой рог, наполнил вином из кувшина и произнес тост за друзей Гурама. Рог пошел по кругу. Потом профессор произнес тост за Гурама, и рог снова пошел по кругу.
Ната куда-то ушла. Она была высокой и напомнила мне Нину. Я сжал кулаки. Только не думать о ней, приказал я себе. Рядом села Гулико и что-то сказала.
— Что?
— Днем я всегда дома.
«А ночью?» — хотел спросить я, но, к счастью, промолчал. Злоба на весь мир захлестывала меня волной, Вернулась Ната. Гулико встала и ушла.
— Вы тоже днем всегда дома? — спросил я.
— Не всегда. А что? — ответила Ната.
— Ничего, я так. Не пора ли домой?
— Если вы на машине, я поеду с вами.
Я пожал плечами и поднялся.
Когда мы прощались, я спросил мужа Гулико:
— Вы защищали Санадзе в связи с каким делом?
— Вы знаете Санадзе?
— Мы могли бы встретиться?
— Конечно, Серго, — сказала Гулико.
— Приходите как-нибудь в гости. Но без намерения поговорить о Санадзе. — Адвокат развел руками: — Профессиональная тайна.
А ведь он будет защищать Санадзе в «экстремальной ситуации», с неприязнью подумал я.
Гурам, Эдвин и я направились к выходу. За нами увязалась Ната. Жужа проводила нас до двери.
— Наш дом всегда открыт для вас, — сказала она Эдвину и мне.
Ната всю дорогу тараторила, обсуждая гостей профессора Кахиани.
Наконец мы подъехали к ее дому.
— Кто меня проводит? У нас темный двор, — сказала она и взяла меня за руку. Я сидел рядом с ней.
— Езжай, Гурам, — сказал я. — До моего дома два шага.
Мы пробрались через темный двор к подъезду.
— Сумеете дойти одна? — спросил я.
— Я боюсь, — сказала Ната.
Я вздохнул и открыл дверь.
Она вызвала лифт. Мы вошли в кабину. Скрипнула дверь подъезда.
— Тсс! — Она нажала кнопку пятого этажа.
— А если это муж? — сказал я.
— Тем более, — хихикнула она.
— Не хватало еще с чужими мужьями драться!
— Да чего вы боитесь? Мой муж в Москве.
— Могли бы с самого начала сказать.
Она вытаращила на меня круглые глаза.
— Вы трус?
— Немного, — сказал я, разглядывая ее. Лишь теперь я заметил, что у Наты не только глаза, но и лицо и рот круглые, и вся головка словно маленький шар. И тем не менее она была красива.
![Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]](/uploads/posts/books/255498/255498.jpg)
![Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]](/uploads/posts/books/255683/255683.jpg)
