Антти Тимонен - Мы карелы
— …Даже выпить со мной отказался, — рассказывал Королев о Липкине. — Для вас оставил. Хотите?
Он наполнил две чашки и протянул их двум финнам в штатском. Это были связные от Таккинена.
— Мы пришли сюда не выпивать, — отодвинул чашку с самогоном небритый верзила с тяжелым подбородком. Его товарищ тоже не притронулся к чашке. Небритый продолжал: — Сейчас надо действовать, и если вы способны на что-то, то пора начинать. Захватите столько деревень, сколько хватит сил удержать. А мы доставим документы, по которым будет видно, что восстание началось и что вы зовете на помощь финских добровольцев. И все пойдет как по маслу. Вам помогут.
На совещании было решено начать восстание в Тунгуде. Люди Таккинена не хотели оставаться: у них было указание не принимать непосредственного участия в событиях до тех пор, пока из Финляндии не придет подмога.
— Эти бумаги мы тоже заберем, — небритый взял из рук Королева потрепанный портфель с заплесневевшими металлическими уголками. Видно было, что портфель долго лежал где-то в сыром месте. — А то вы тут еще струхнете, и бумажки попадут к большевикам.
Связные вышли в путь еще до рассвета, Королев дал им проводника, который должен был довести их до деревни Кевятсаари.
Когда подошли к Кевятсаари, было еще светло. Проводник не стал дожидаться, когда стемнеет, и отправился в обратный путь. Финны остались на опушке леса и стали наблюдать за домом Ярассимы, стоявшим на отшибе. Когда стемнело, в деревне погасли все огоньки и не слышно было ни звука, финны подошли к дому Ярассимы и без стука вошли в избу.
— Господи помилуй! — Устениэ так перепугалась, что забыла, в каком углу икона, чтобы перекреститься перед ней.
— Чужие в доме есть? — спросил один из финнов, оглядывая избу.
— Нет, дома свои да бог, — пробормотал растерявшийся Ярассима.
— Ну-ка, старик, одевайся и сходи за Ехроненом. Нам проводник нужен, — велел финн и обратился к Устениэ: — А ты, хозяйка, приготовь нам чай и что-нибудь поесть. Только побыстрее. Нам некогда.
— А… кто вы будете? — дрожащим голосом спросил Ярассима, одеваясь. — Куда вы идете?
— Не спрашивай, а делай, что тебе велено!
— И что же это с нами будет! — охал старик.
— Что будет? Война будет.
— Карелия восстает, — уточнил второй финн.
Ярассима задержался в деревне, и гости начали уже беспокоиться. Еды у хозяйки нашлось слишком мало для двух проголодавшихся здоровых мужчин. А с собой и совсем нечего было дать. Ночные гости не поверили, что дом такой бедный, и второй из финнов, помоложе, решил проверить, не обманывают ли их. В хлеву он увидел барана, и не успела Устениэ и охнуть, как барана тут же зарезали.
— Убили, ой, убили! — застонала она.
— Тихо! — рявкнул финн. — За барашка мы заплатим.
— Люди добрые! Помогите! — продолжала кричать Устениэ.
— Ну, заткнись!
На крик прибежал финн постарше.
— Ты что, одну старуху не можешь заставить замолчать?
— Хотел по-хорошему, но она не понимает…
Но тут появился Ярассима. С ним шли два старика.
— Кто такие? — спросил старший из финнов, сунув руку в карман.
— Вам, говорят, проводник нужен, — ответил один из стариков.
— Ехронена нет дома. А вот братья — Охво и Стахвей — каждую тропинку здесь знают, — буркнул Ярассима. — Почто барашка убили?
— Как увидел, сразу за нож… — плакала Устениэ. — Так и зарезал.
— А куда вас вести? — спросил Охво.
— До границы.
— Далековато! — вздохнул Стахвей.
Договорившись со стариками, что те будут ждать за озером, финны отпустили их домой, велев им как можно быстрее собраться в дорогу и держать язык за зубами. Финн помоложе взял Ярассиму за локоть, и начал уговаривать старика не сердиться на них.
— Стоит ли из-за какого-то барана обижаться? Мы добрых дел не забываем. А барашек твой пожертвовал жизнью во имя освобождения Карелии.
Ярассима вздохнул и сказал жене:
— Вот так-то, Устениэ. Не плачь, а иди домой. За свободу Карелии еще не один баран пожертвует своей головой.
Потом он сказал своим гостям, что он их сам переправит через озеро. Гости лягут на дно лодки, и их никто не увидит. Надо быть осторожнее.
— Молодец! — похвалил финн помоложе. — Мы, старик, ничего не забываем. Значит, у вас тут не только на Ехронена можно положиться?
— Ехронен ушел на охоту, — пояснил Ярассима. — Я решил не ждать его. Вы ведь торопитесь…
Ярассима соврал. Он даже не заходил к Ехронену. Прямо пошел к Охво и Стахвею, к тем самым старикам, что весной на сходке в риге предложили, что в деревне любой ценой надо сохранить мир. До сих пор в деревне царил мир, и для сохранения его жителям деревни не приходилось предпринимать что-либо. Дезертиры, скрывавшиеся в деревне, разбежались тотчас же, когда после приезда Матвеева в деревне появился отряд красноармейцев. Никаких облав и обысков, о которых Королев говорил на собрании, красноармейцы не проводили. Ничего не реквизировали, никого не отправили силком на работы. Потом отряд ушел. В деревне остались лишь три бойца. Правда, ходили слухи, будто в Тунгуде что-то готовится. Что из Финляндии в Тунгуду и обратно по лесам то и дело пробираются какие-то люди. «Какого рожна им там, в Тунгуде, еще надо? Их, видишь ли, Советская власть не устраивает…» — вздыхали озабоченные старики в Кевятсаари. И вот сегодня вечером стало окончательно ясно, что там готовится. Война готовится, восстание против Советской власти. А коли опасные путники завернули по своим военным делам в их деревню, надо полагать, Кевятсаари тоже рано или поздно может быть втянута в эти затеи тунгудцев со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому, собравшись, старики — Ярассима, Охво и Стахвей — решили, что ночных гостей надо выпроводить из деревни так, чтобы сюда их больше не тянуло.
Старики хотели поглядеть на гостей и пришли как раз в тот момент, когда у Ярассимы зарезали последнего барана.
От Ярассимы Охво и Стахвей шли мрачные и молчаливые. Только вздыхали. За семьдесят лет они научились понимать друг друга без слов. Проходя по деревне, старший из братьев, Охво, повернул к избе, где жили красноармейцы.
— Надо сказать.
— Только попробуй.
— Я знаю, что сказать, — рассердился Охво. Молод еще брат, чтобы учить его.
Дома оказался лишь один красноармеец, самый молодой из них, Саша. Парень хотел немедленно броситься к Ярассиме, но Охво от лица всей деревни упросил его не ходить туда. Разве одному справиться с двумя вооруженными бандитами? Да и не стоило в деревне затевать войну… Саша послушался старика и поскакал в соседнюю деревню, куда ушли на танцы его товарищи. С Охво они договорились, по какой дороге старики поведут бандитов. Охво, конечно, догадался, что финны теперь попадут в засаду. Главное, чтобы в самой деревне все было тихо. А там что угодно пусть случится…
Однако, дожидаясь на другом берегу озера Ярассиму, который должен был переправить своих непрошеных гостей через озеро, старики засомневались, правильно ли они поступают. Саша-то совсем еще мальчишка. Хорошо ли будет, если с Сашей на чужой стороне, вдали от родного дома, по их вине что-нибудь случится? А если и не случится ничего, то все равно нехорошо, если уже в такие молодые годы на его совести будут две загубленные жизни…
На озере показалась лодка. При тусклом лунном свете, пробивающемся из-за туч, можно было различить Ярассиму, сидящего на веслах, да торчащие через борт удилища. «Да разве кто в такое время ездит удить?» — посетовали братья. Но, кроме них, Ярассиму никто не видел.
Лодка пристала к берегу, и с днища ее поднялись два человека с рюкзаками в руках.
— Быстро в лес! — скомандовал Ярассима.
Отойдя немного от берега, связные остановили своих проводников и строго предупредили их, что если старики вздумают их предать, то разговор с ними будет коротким.
Старики привели связных к краю большого топкого болота, через которое вели мостки из жердей, и советовали им идти как можно осторожнее. Жерди скользкие, местами совсем вросли в мох. Один неверный шаг — и сорвешься.
Напрасно Саша со своими товарищами ждал в засаде появления белых лазутчиков. Они так и не появились. Когда красноармейцы вернулись в деревню, Охво объяснил, что случилось. Шли, шли они по болоту и вдруг в темноте услышали: буль-буль… Ярассиме они тоже рассказали. И тоже довольно коротко. Да и разве виноваты они перед богом или людьми, сетовали старики, если эти чужаки не сумели идти осторожно. Вот и пришлось старикам вернуться с полдороги. Остался от чужаков лишь рюкзак, в котором были какие-то бумаги. А второй рюкзак, в котором было мясо барана Ярассимы, так и ушел в трясину. Да, чужим людям по карельским болотам ходить опасно.
Больше об этом происшествии и не говорили.
