Златослава Каменкович - Опасное молчание
Василь приблизился вплотную, подышав в лицо Петру:
— А если он… связан с этими?.. Недели ж не прошло, как скосили автоматной очередью Захара Черемоша, позавчера убили секретаря райкома… Выходит, бандиты где-то тут…
— Не бойся смерти, если хочешь жить, — мудро гласит пословица, — ответил Петро.
— Подумай, какое теперь время. Не такие, как мы с тобой, пока что не могут остановить этого разбоя. И у нас, Петрик, много еще осталось земных дел… Да ты не обижайся…
— Обиженного обижать — двойной грех, — с оттенком горького разочарования в голосе, не дослушав Василя, отвернулся Петро. Но в то же мгновение снова порывисто повернул к нему лицо: — Пойми же, не хочу я полумертвой жизни! Не хочу осквернять светлую память моего отца… Он ведь не испугался?
— Да, но немцы его расстреляли.
— Фашисты… А он — жив! Он во мне жив!
После минутного молчания, во время которого они, как по уговору, все трое разом закурили, до них донесся женский голос, звавший Василя.
— Это уже точно, где женщина за командира, там нашему брату и покурить некогда, — оборвал молчание Василь, чтобы скрыть на этот раз уже смущение, хотя Петро и Иосиф не могли догадаться, что Христина снится Василю по ночам. Да и ничего друзья не знали о разговоре, что был между Василем и девушкой, когда они в воскресенье возвращались из клуба после кино. Судьба безжалостна. Христина, правда, не без грусти, меж тем вполне определенно сказала, что лучше им не свыкаться, все равно придется расставаться. Никуда она из села не поедет. И так в колхозе настоящая беда, некому работать. Почти вся сельская молодежь в городе пристроилась: кто на заводе, а девчата больше в домработницах. Да, у Христины есть мечта. Она будет агрономом. Зачем уезжать? Можно учиться заочно.
Сейчас Христина бежала, утирая косынкой пот с лица, что-то говорила, изредка оборачиваясь назад. Но из-за шума молотилки нельзя было разобрать ни одного слова.
— Что там случилось? — подбежал к ней Василь.
— Какие-то неизвестные… Трое их… Наши женщины боятся, — на милом и простодушном лице девушки метался испуг.
— А неизвестные на танках или пешком? — шутливый тон Петра сразу погасил панику.
— У них… одно ружье, — смущенно проговорила Христина.
— Пошли! — сказал Петро, на ходу доставая пистолет и снимая предохранитель.
Виновниками кратковременного переполоха на току оказались геологи. Среди них особенно нагнал страху на женщин атлетического сложения человек лет двадцати восьми. За спиной у него темнело ружье.
Вскоре, благодаря своему общительному характеру, Петро узнал, что этот молодой геолог весной побывал на Камчатке, где в это время происходило извержение вулкана.
— И землетрясение было? — спросил Иосиф.
— Да еще какое! — ответил Игорь Северов, — так он себя сразу назвал при знакомстве. — Извержение сопровождалось молниями, которые, словно гигантские огненные удавы, извивались в черных вулканических тучах.
— А как же вы? — с недоверием взглянул на геолога Иосиф.
— Я находился в трехстах километрах от вулкана. Но эти молнии видны даже за пятьсот километров. Из вершины падали раскаленные облака лавы и даже вулканические камни-бомбы. Вот ими я позже и занимался. Между прочим, я здесь вчера нашел, — геолог быстро стал извлекать из рюкзака сперва полотенце, рубашку, книгу, — вот этот камень. Посмотрите внимательно.
Иосиф взял в руки камень цвета густого красного вина и с любопытством принялся его рассматривать, ожидая объяснения, чем же этот камень так обрадовал геолога.
Петра же привлекла книга, которую он увидел у геолога. Это была повесть «Дерсу Узала». Спросив разрешения посмотреть ее, Ковальчук отошел к умолкающей веялке, где уставшие женщины вытряхивали косынки, собираясь в село.
— Про любовь? — краснея спросила Христина, ткнув пальцем в книгу.
— И да, и нет, — улыбнулся девушке Петро, раскрывая книгу. И вдруг так и впился глазами в надпись на титульном листе:
«Будущему советскому следопыту. Учись хорошо, Игорь. Твои знания нужны Родине. Иди смело в жизнь. А жизнь — золотая книга, и таким, как ты, юным, пытливым, отважным, еще много осталось перевернуть золотых страниц этой замечательной книги.
С. М. Киров».
Петро весь как бы заискрился светом: «Вот это знакомство! Сколько Игорь Северов может рассказать о Кирове… Он знал, видел его, говорил с этим замечательным человеком!..»
К Петру подошел худощавый геолог с острыми глазами и седеющим клинышком бородки, удивительно похожий на Чехова.
— Ваш товарищ говорит, — кивнул он на Василя, — что последний автобус на Львов уже ушел. Как вы думаете, мы сможем переночевать в школе?
— Зачем же в школе? — Петро бросил осуждающий взгляд на Василя. — Идемте с нами.
Они зашагали прямиком через скошенный луг, иногда вспугивая не то жаворонков, не то каких-то других птиц.
Игорь Северов оказался на редкость простым и симпатичным человеком. Стоило Петру попросить рассказать о своем знакомстве с Кировым, как тот оживленно сказал:
— Пожалуйста, я с великой охотой. Тогда я учился в третьем классе и до умопомрачения зачитывался приключенческими книгами. Одноклассники мне дали кличку «Ястребиный Коготь». Я, конечно, гордился этим. И очень скоро я поверил в то, что я — не я, а бесстрашный следопыт и вождь непобедимого и отважного племени. И все было бы хорошо, но однажды наши ребята стали выбирать нового старосту класса.
Все в один голос закричали, что надо выбрать меня. Однако пионервожатый Костя вдруг заявил: «Игорь Северов не подходит. Во-первых, он не совсем в дружбе с грамматикой, да и по арифметике прихрамывает. К тому же он вчера организовал «восхождение» на школьный чердак, и из-за этого шесть ребят опоздали на урок…» В общем, меня не выбрали, хотя все ребята потом говорили, что непременно выберут меня в другой раз. Вероятно, думали, что я на них обиду затаил. Только они ошибались. Просто-напросто я твердо решил — не один, а с моим верным другом Васькой Топоровым, пареньком по кличке «Орлиный Клюв» — бежать к настоящим индейцам.
Счастье нам улыбалось. Мой отец в это время был в командировке. А мама… она всегда верила мне. Теперь даже стыдно и больно вспоминать, как часто я огорчал ее и обманывал…
Итак, на другой день был назначен побег. Утром я притворился, что у меня болит горло, голова и живот. Встревоженная мама не позволила мне вставать с постели. А ровно в десять часов утра кто-то позвонил в нашу дверь.
— Что же ты не в школе, Васек? — услышал я, как спрашивала мама моего приятеля. — А это зачем же у тебя мешок за плечами?
Я лежу ни жив ни мертв. Как он выкрутится? Ведь Васька, наверное, подумал, что моя мама побежала в поликлинику за врачом.
— Мы… мы… — растерянно мычит Васька, — на экскурсию сегодня всем классом ехать собираемся, — вдруг складно соврал «Орлиный Клюв». — На Елагин остров. Я увидел, что Игоря нет, и забежал…
— Нет, дружок, ты лучше не ходи к Игорю, кто знает, а может быть, у него что-нибудь инфекционное? — с тревогой в голосе сказала моя мама.
«Западня!» — дрогнуло мое сердце.
Вскакиваю на пол, хватаю со стола зеркало и, нырнув снова в постель, пускаю в коридор зайчика. Вот он прыгнул на стену, потом перебрался на руки моего верного друга. Да, «Орлиный Клюв» догадался, потому что слышу, как он начал торопливо прощаться:
— Я постою около вашего дома. Скоро наши ребята будут идти мимо, и я с ними пойду.
Заглянув в мою комнату, мама ласково сказала:
— Лежи, сынок, я врача позову.
Признаться, на какое-то мгновение я с тоской подумал, что хорошо бы на самом деле заболеть.
Но долг дружбы! Ведь «Орлиный Клюв» ждал меня на улице.
Не успели стихнуть мамины шаги, как я вскочил, оделся. Подбежав к письменному столу отца, схватил большое увеличительное стекло, ножницы и сунул в карман. На кухне я положил в отцовский рюкзак медный чайник и несколько секунд стоял в раздумье: брать мне пустой папин футляр от охотничьего ружья или не брать? Решил, что не стоит. Ведь Миклуха-Маклай даже к дикарям пришел без ружья, так зачем мне тащиться с пустым футляром от ружья?
Прихватив острый кухонный нож, я заткнул его за пояс, натянул зимнее пальто, хотя уже стоял конец теплого апреля, надел галоши и выбежал на улицу.
— Я прихватил деньги, — таинственно шепнул мне «Орлиный Клюв».
— Здорово! Поедем до порта на трамвае! — обнял я Ваську.
Мы побежали к трамваю. В общем, добрались до порта без приключений.
А вот уже в самом порту нам сперва не повезло. Точно из-под земли вырос боцман, когда мы уже были у самого трапа грузившегося огромного торгового парохода. Не проговорив ни слова, он схватил нас за шиворот и, как котят, почти вынес к воротам порта, через которые мы недавно с таким трудом пробрались, прицепившись к грузовику с длинными белыми бревнами.
