KnigaRead.com/

Влас Иванов-Паймен - Мост

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Влас Иванов-Паймен, "Мост" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

11

Весенняя страда подходила к концу: осталось посеять просо. Тражук за целый месяц ни разу не видел человеческого лица, кроме опротивевшей ему рожи напарника. Мирской Тимук иногда за целый день не произносил ни звука, объяснялся с Тражуком только жестами.

Однажды утром проснувшийся Тражук услышал скрипучий голос Тимука. Побывавший чуть свет в деревне Тимук сказал, что приехал какой-то гость, Мурзабай распорядился не мешкая ни минуты Тражуку возвращаться в Чулзирму.

Жеребая савраска, на которой ехал Тражук, хорошо знала дорогу. Тражук соображал и все не мог понять, что за гость приехал? Почему его вызывает Мурзабай? Он смутно вспомнил про пиршество у Мурзабая. Ему померещилось, что хозяин — в шутку ли, всерьез ли — прочил его в примаки. Но Тражуку казалось, что разговор шел об Уксинэ. Не было для Тражука другой девушки в целом свете. Уксинэ!.. Он припоминал, что она сама с ним заговорила, когда он сидел в тарантасе. И шубой его накрыла уже на сеновале, конечно, она. Пожалела, значит. Может, Павел Иванович и ей сказал?..

А гость? Какой это может быть гость, что Тражука вызывают так срочно. Мирской Тимук скорее всего напутал…

Но гость, незнакомый человек в городской одежде, с крылечка приветливо улыбался нелепому всаднику на брюхатой кобыле:

— Слезай, слезай, лихой кавалерист, со своего урхамаха. Что, узнаешь меня? — незнакомец немного кривил губы при улыбке, и Тражук узнал друга детских лет.

— Рума-аш! — радостно воскликнул он, сползая на землю с клячи.

— Вот и приезжай к тебе! Еле дождался. Спасибо твой хозяин приютил и распорядился послать за тобой. Какой же ты стал богатырь! На черняшке как вымахал! А мне и пряники не впрок.

Павел Иванович вышел на крыльцо.

— Хорошо поработал, Тражук. Молодец! Можешь отдыхать теперь все время, пока у тебя гость. Вечерком в баньку сходите. Живите! Места хватит обоим.

— Мы с Тражуком, с вашего разрешения, Павел Иванович, расположимся на сеновале, — без тени смущения сказал Румаш.

— Разрешаю, разрешаю, Роман Захарыч, — в топ ему произнес Мурзабай. — Только не куришь ли ты, артист? Пожара не наделайте.

— Не большая беда, если и спалим сеновал, — засмеялся Румаш.

Мурзабай, уходя в дом, сказал уже серьезно:

— Смотри у меня, Тайманчик, не шали! Случись что — самого в огонь кину.

Баня Мурзабая приютилась под старой ветлой на берегу Каменки. От посторонних глаз ее скрывали кусты тальника.

Тражук и Румаш хорошо попарились, хлестали друг друга веником. Раскрасневшиеся, изнемогающие, выскочили в предбанник.

Тражук молча присел на камень, а Румаш и тут разговорился:

— Хозяин у тебя состоятельный, дом и двор у него — что надо, а баня по-курному топится. Думаешь, денег не хватает? Культуры нет, — вот в чем дело. Так, мол, живем, как отцы и деды наши жили. Нет, мы не будем так жить, как отцы! Надо и в чувашской деревне все перевернуть. Ты, Тражук, грамотнее меня, чуть до учителя не дотянул. Не думаешь, чай, вечно жить в работниках у богатея!

— Малость поостыли, — прервал его Тражук, как будто все сказанное к нему не относилось. — Айда, зачерпнем воды, окатимся и — можно одеваться.

Вдруг где-то неподалеку послышались женские голоса.

— Кто это? — Румаш прильнул к дырявому плетню предбанника. — Вижу трех русалок. Нагишом вышли из бани, думают, что их никто не видит. Посмотри, Тражук. Через эту дыру хорошо видно.

Тражук попятился.

— Дай послушать, — ухмыльнулся Румаш. — Обо мне идет разговор.

— К Мурзабаю гость приехал, молодой. Не знаешь, как его зовут? — спросила одна.

— Румаш это, сын Сахгара Святого, — хихикнула другая. — Худой, как шывси[12], востроносый, конопатый. По-чувашски говорит чудно: хлеб у него обед, воробей — не серзи, а салагайк.

— Кто это так честит меня? — спросил Румаш. — Видать, боевая девка.

— Да еще какая! Это Кидери, она всегда ходит в баню с невестками Элим-Челима.

— Я им сейчас покажу сына Сахгара Святого. — Румаш выхватил ведро у Тражука.

— Стой, не озорничай! — всполошился он. — Они же голяком…

— И я не в тулупе!

Румаш, стараясь не шуметь, вышел из предбанника и, раздвинув кусты, крикнул:

— Эй, вы, бесперые серзишки! Хотите увидеть оперившегося салагайка, смотрите сюда.

Кидери в испуге выронила ведро. Женщины с пронзительным визгом бросились в баню.

«Ну и Румаш! — подумал Тражук. — Таким же озорником остался».

Тражука и Румаша позвали в горницу пить чай. Угощал гостей сам хозяин, женщины ушли в баню. Тражука удивляло хлебосольство хозяина и бойкость друга. Румаш беседовал с Мурзабаем как равный. Сам Тражук молчал.

— Значит, приказчиком работаешь? — интересовался Мурзабай. — Много платит хозяин?

— У Елимова работаю. Пузо у него — что у той савраски, на которой Тражук прискакал…

— Знаю его. Этот не переплатит.

— Переплачивает, Павел Иванович, не жалуюсь…

— Ох, заливаешь… Не зря у тебя нос веретеном, артист.

— За это самое веретено и переплачивает, — скривил в улыбке губы Румаш. — Старшим приказчиком у Блинова — черкес, чернявый красавец. Не надеется на молодую жену хозяин, за это и платит. И от пригожей хозяйки перепадает мне за то, что ничего не вижу.

Мурзабая озадачила такая болтливость. Посмотрел на Румаша пронзительно, погрозил пальцем:

— Ой, врешь. Двуличным себя зря выставляешь. Что ж, за обман, выходит, вдвойне дерешь?

— Деньги беру со спокойной совестью, — опять усмехнулся Румаш. — Отчего не брать? Хозяин — своим деньгам сам хозяин. Черкес откупается хозяйскими деньгами, что прикарманивает. И никого я не обманываю. Не станет же Еликовша миловаться с приказчиком у меня на глазах. «Ничего не видел», — говорю хозяину и не вру.

— Видать, ты огонь и воду прошел. Говорят так русские про таких. И сам, наверно, в купцы метишь?

— Нет, не мечу! — отрезал Румаш.

«Паренек-то больно уж бойкий. Не в Захара. В зятья не годится», — размышлял Мурзабай, не без расчета приласкавший сына Захара.

…На сеновале Румаш подробно расспрашивал Тражука — как он живет, каковы обстоятельства загадочной смерти его отца… Услышав, что постройка моста через Ольховку во время паводка по-прежнему вызывает ссоры и вражду между русскими и чувашами, сказал:

— Пора бы жить в мире. И у русских и у чувашей — одна беда. Фальшин, Медведевы, хаяры, мурзабай — вот общие враги и русских и чувашей. Русская и чувашская беднота должна вместе против мироедов подняться.

Румаш с горящими глазами выслушал рассказ Тражука о событиях ранней весной в Кузьминовке. Очень заинтересовала его встреча Тражука с учителем Ятросовым и особенно известие о Кояш-Тимкки.

— Вот это да! Значит, Тимкки пичче объявился, — радовался Румаш. — Вот он большевик и есть. Настоящий революционер. Я всегда так думал.

— А эсеры — кто? Как красиво: социалист да еще революционер! И мой учитель эсэр. Слова-то какие!

— Слова-то и обманывают, — холодно сказал Румаш. — Ладно. Об этом после. Лучше скажи, почему Мурзабай так ласков с нами обоими. Обхаживает как самых дорогих гостей. Странно мне это… Не женить ли на дочерях задумал.

Румаш ответа не услышал: усталый Тражук крепко спал. Румаш еще долго ворочался, вдыхал запах сена и всматривался в небо Чулзирмы, которое ничем не отличалось от ивановского.

12

Румаш в родном селе загостился. За две недели запестрели цветами заливные луга, зашептались зелеными листочками осины в Чук-кукри, перешептывались тополя, радуясь зеленому наряду. Снежно-белые и огненно-красные цветы улыбались людям с лесных полянок.

Тражук и Румаш бродили по лугам и лесам. Узнавали старые и открывали незнакомые лесные тропинки в излучине Ольховки и по долине Каменки добрались до Верблюд-горы.

Тражук, краснея и заикаясь, открыл другу свою сердечную тайну. Румаш пожалел друга. «Прост ты очень. Уксинэ в твою сторону и не смотрит, а вот старшая глаз не спускает. Видно, прав я: Мурзабай хочет исподтишка сбыть лежалый товар. Хорошо бы помешать. Но прежде чем действовать, надо проверить».

— Если уж сказать боишься — напиши, — посоветовал он другу. — Стихи сочини — девушке это приятно. А я передам…

…До троицы оставалось несколько дней, а уезжать Румашу не хотелось. Что ж его тут держит? Тражук, дружба? Но есть же у него друзья и в Ивановке. А есть ли?..

Непоседливый Румаш удивлял веселыми выходками большую семью Мурзабая. Вызвал улыбку нежности на рано увядшем лице тетки Сабани, а столетнюю бабку, которая уж много лет не покидала печи, на руках вынес из землянки и усадил на зеленой траве погреться под лучами солнышка.

Тражук, как всегда, заснул первым, а Румаш ворочался с бока на бок. Из-за реки донеслись далекие девичьи голоса. «Подумать только. Там поют, веселятся, а мы ложимся с курами. Семика ждем. Глупо это!..»

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*