Адриан Романовский - Верность
— Ещё неизвестно, на чьей стороне вы больше участвовали в боях.
— Очень плохо, что вам, как комиссару, это неизвестно, — отпарировал штурман.
После такого разговора они стали избегать друг друга. А ведь могла быть и дружеская встреча. Делить-то им нечего, и цель у них общая, так и сказал Якум.
В офицерской среде, как он успел заметить, выявилось два политических течения: штурман и котельный механик — красные, старший механик и доктор — белые. Старший офицер не примыкает ни к красным, ни к белым. Для него существует только Морской устав и дисциплина.
Команда набрана наспех с разных судов. Разные в ней есть люди. Своими, надежными, сочувствующими партии большевиков, он считает боцмана, с которым плавал на крейсере, машиниста Губанова, радиотелеграфиста Дутикова и ещё четыре-пять человек. А некоторые матросы молчат и смотрят на него исподлобья.
Однако справляется со всеми командир: стоит ему повысить голос, как все замирают, а приказания выполняются бегом. На чем зиждется его авторитет? Неужели на морских традициях?
— Товарищ комиссар, вас требует командир.
Перед ним стоял вахтенный.
— Не требует, а просит. Сколько раз я вас уже поправлял, товарищ Шейнин?
— Ну, просит. Какая разница? Ведь всё равно пойдете, товарищ комиссар.
Недовольный комиссаром вахтенный пошел на свой пост, а недовольный вахтенным комиссар — в каюту командира. Дорогой он пожалел о своем замечании: цели оно не достигло, а только ухудшило и без того прохладные отношения с матросами.
16
Послеобеденный сон представителя экономсовета Купцова нарушил стук в дверь. Пробормотав проклятия и повернув ключ, он принял от буфетчика маленький конвертик.
— Извиняюсь, японец с берега принес.
В конвертике оказалась визитная карточка: «Ямагути Сейто. Японский императорский консул на Камчатке». На оборотной её стороне каллиграфическим почеркам было выведено: «Приходите сегодня запросто поужинать, будут интересные люди».
«Какой нахал! — подумал Купцов. — Ведь я с ним совершенно незнаком… Но пойти придется».
…Хозяин, коренастый, склонный к полноте японец лет сорока, с иссиня-черной шевелюрой, с виду добродушный и приветливый, встретил его у порога. Но крепкое рукопожатие дало почувствовать, что за этой внешностью скрывается твердый и решительный характер. Начались обычные при первой встрече представления: председатель Петропавловской городской думы Щипчинский, морской офицер Ямомото, агент фирмы Демби Кумпан, представитель фирмы «Нихон Моохи» Сакуяма и два японских рыбопромышленника, фамилий их Купцов не запомнил. Стол был сервирован вперемежку русскими и японскими блюдами. Пожарские котлеты рядом с сясими,[4] ветчина с зеленым горошком рядом с рагу из трепангов, водка рядом с саке.[5]
Ямагути говорил то по-японски, то по-русски, в последнем случае с трудом подбирая слова. На помощь пришел лейтенант Ямомото. Почти без акцента он произнес:
— Позвольте, господа, я буду вашим переводчиком? — и сейчас же повторил это по-японски.
Все с радостью согласились.
Разговор шел о камчатских реках, о лове рыбы, прибылях, трудностях завоза соли и продовольствия для рабочих. Японские рыбопромышленники настаивали на установлении регулярных грузовых рейсов из Хакодате в Усть-Камчатск и Большерецк, так как фрахтовать суда от случая к случаю и хлопотно и дорого. Щипчинский ругал «бестолковых и упрямых» большевиков, которые тормозят культуру и мешают освоению богатств Камчатки. Эти богатства по праву принадлежат камчадалам, а не пришлым «узурпаторам». Промышленники одобрительно кивали, консул загадочно улыбался.
Купцов решил выяснить мучивший его вопрос:
— А как население? Оно на чьей стороне? За думу или за ревком?
Население в политическом отношении очень инертно. Охотники и рыболовы против всякой власти и хотят восстановить общинный быт с торговлей без посредников.
— То есть как это без посредников? Как практически?
— Торговля без посредников — не новая идея. Она родила кооперативное движение. Но кооперацией завладели большевики и обратили её в государственную торговлю, объединенную в Центросоюз, который вы представляете.
Купцов возмутился:
— А вы сами-то как считаете? Можно хотя бы в масштабе области организовать торговлю посредством разрозненных, не объединенных в союз кооперативов?
Щипчинский несколько смешался:
— Хуже, чем сейчас, не будет. Ведь пока что здешней кооперации государство ничего не дало. Она доживает свой век, расторговывая запасы муки, завезенной сюда еще при покойном императоре.
Купцов возразил:
— Сейчас наступает перелом: мы привезли немного товаров. Самое необходимое. А «Сишан» привезет ещё, значительно больше…
Желая придать беседе другое направление, вмешался консул:
— Вы, наверное, знаете, господин Купцов, почему население Командорских островов в прошлом году не получило не только товаров, но даже угля для зимнего отопления?
— Насколько мне известно, выгрузке помешала штормовая погода, — спокойно ответил Купцов.
Сакуяма встрепенулся и возразил:
— Наша фирма, не считаясь с погодой, могла бы доставить на острова не только уголь, но и богатый ассортимент товаров. Но господин Ларин не хочет заключить с нами договор.
Ямагути с интересом смотрел на Купцова, а тот медленно и веско сказал:
— Ларин не имеет на это права. Снабжать Командоры должно русское государство.
Вмешался Кумпан:
— Вы сами понимаете, господин Купцов, большевистскому государству это не под силу. Москва далеко, ей не до Камчатки: всё население европейской России голодает. Но если другое государство, например Япония, до которой отсюда рукой подать, будет торговать с нашими кооператорами, смею думать, во всей области будет достаточно товаров. И суверенитет России не будет нарушен. Почему же вы этого не хотите?
Купцов задумался, Щипчинский почти кричал:
— Для этого нужно немедленно порвать с Москвой, объявить нашу думу высшим органом власти, а ревком и сгруппировавшихся вокруг него большевиков изолировать!
Промышленники, услышав перевод, обрадованно закивали, консул с тревогой смотрел на завешенные окна.
— Это не так просто, — задумчиво сказал Купцов, — для этого необходимо какое-то событие, чтобы пробудить активность наделения. Да и это лишь первый шаг. А дальше жестокая, не на жизнь, а на смерть, борьба с большевиками. Здесь уж от населения нужно больше — готовность на кровавые жертвы в этой борьбе. Я, знаете, не большевик, но в такую готовность не верю. Не умеем мы, интеллигенция, организовывать и вести за собой население и сами не хотим в первой шеренге идти. А большевики, несмотря на потери, умеют…
Щипчинский смотрел на Купцова волком. На лице Ямомото застыла несколько удивленная улыбка, и он не торопился с переводом. Кумпан переглянулся с консулом и начал примирительно, наклонив голову набок:
— Видите ли, господин Купцов, здесь, на Камчатке, особые условия. Пролетариата — главной опоры большевиков — нет. Настоящих, непримиримых коммунистов не более полутора-двух десятков. А из Владивостока может быть прислано несколько сот закаленных в боях солдат и офицеров каппелевской армии. Вот вам и решение вопроса.
— Какое решение? Во Владивостоке пока Дальневосточная республика. А если будут каппелевцы, то на какой срок?
— Это уж будущее покажет…
Около полуночи гости разошлись, довольные проведенным вечером. Щипчинский и Кумпан торжествовали, что победили в споре центросоюзника Купцова. Купцов тоже был удовлетворен: он знал теперь, на что рассчитывают «автономисты» и что может произойти на Камчатке. Рассказать об этом Якуму? Ведь он сейчас его непосредственный начальник. Нет, не стоит. Это был бы шаг в большевистский лагерь, и тогда повернуть вспять уже трудно. А чем здесь всё кончится, пока неясно. Лучше молчать, а там будет видно…
На подходе к причалу он обогнал Полговского и рассмеялся.
— Чего это вы, Степан Яковлевич? — удивленно спросил Полговской.
— Анекдот, понимаете, вспомнил. Гражданская война, встречаются два тыловика. «Ну как наши? Побеждают?» — «А кто это наши? Красные или белые?» — «Наши те, которые победят».
— Да, — согласился Полговской, — положение теперь такое.
17
Перед отходом на Командорские острова кают-компания «Адмирала Завойко» принимала гостей. За большим столом, заставленным блюдами, бутылками, приборами и рюмками, сидели хозяева и три японских визитера. Предвкушая крупные барыши от меновой торговли, ресторатор не пожалел дорогих вин и закусок, чем заслужил уважение ж симпатию старшего офицера. Японская кают-компания была представлена paymaster,[6] долговязым командиром башни и совсем ещё юношей — младшим лейтенантом. Руководил приемом старший офицер Нифонтов, хозяев представляли: старший механик Заварин, доктор Стадницкий, ревизор Григорьев и штурман.
