Юсупов. Право на выживание - Новикова Анна

Князь каждый день пропадает по несколько часов. Отделывается витиеватыми и скудными ответами в духе «это был мужской разговор» и «политика слишком скучна, давай обсудим, как ты сегодня элегантна». Софья лишь знает, что Его Сиятельство вместе с другими вампирами и охотниками готовятся к главной стычке года, а то и столетия. Где, в какое время, сколько лиц задействовано, какие планы а, б, зю, хер — Юсупов отмалчивается. И как обычно, ни истерики, ни уговоры, ни провокации на него не действуют.

Единственное, что Софье известно наверняка — бой назначен на послезавтра. Тчк. Вчера перед сном Юсупов неудачно пошутил — «квартиру и пару машин я переписал на тебя. Захочешь выгодно продать — сделай это после Нового года». В ответ Софья одарила князя испепеляющим взглядом и отправилась к себе. Вы правильно поняли, спят они в разных комнатах. Переступать порог княжеской спальни Софья не намерена ни сейчас, ни в следующей жизни.

— А хочешь, мы ему прям щас позвоним? — с вызовом спросила Серафима.

— Без толку, — ответила Софья. — Наверное, Влад сменил номер.

Подруга не послушалась. Набрала номер из телефонной книжки и услышала механический голос: «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Потом закопошилась в приложениях.

— В мессенджерах и соцсетях он тоже с того дня не появлялся, — сказала Софья.

— Не мог же он сквозь землю провалиться, — не сдавалась Серафима.

— Скорее всего вернулся домой, к родителям.

— Так давай им позвоним!

— Не надо, Фим.

— Соня, за любовь надо бороться, идти до конца.

— Это уже не любовь, а насилие какое-то.

— Может Юсупов его припугнул?

— В таком случае пора заказывать песню «Я на тебе как на войне». Помнишь строчку: «Там, где страх, места нет любви»?

Серафима раздула ноздри и с шумом выдохнула. Долго всматривалась в лицо Софьи и сказала:

— А может это все ты? Ты сама его не любила и в глубине души хотела расстаться, да все повода не находила?

На это Софья пожала плечами и промолчала. Так она тоже думала, но к окончательному выводу еще не пришла.

— Скажи честно, а Юсупова ты любила? — спросила Серафима.

Софья помотала головой, и похоже подругу этот ответ не удовлетворил. Она поджала губы и повозила листик рукколы в остатках соуса.

— А ты подумай еще раз, — сказала она. — Когда ты была с ним, о своей любимой-разлюбимой работе ни слова не упоминала. Сейчас, кстати, тоже.

Софья застала Юсупова на балконе. В пепельнице смяты четыре окурка. Рядом недопитая чашка кофе. Князь пялится на Каменноостровский с видом философа, мыслителя или, в худшем случае, Кафки. Стеклянный взгляд, холодная отрешенность на лице.

— Привет, дорогой, — сказала Софья.

— Привет, дорогая, — отозвался Юсупов. — Как твой день?

— Спасибо, хорошо. Как твой?

— Продуктивно. Как дела у Серафимы?

— Горы Карелии, море впечатлений и полтора десятка сомнительных ухажеров. Все как обычно. Как дела у графа?

Князь сдвинул брови, наконец, перевел взгляд на Софью и сказал:

— Почему ты спрашиваешь?

— Про себя ты ничего не рассказываешь. Про грядущий апокалипсис — тоже. Дай, думаю, побешу тебя своим интересом к вампиру первого поколения.

Юсупов осклабился и снова посмотрел на вечерний город.

— Вижу, он тебе запал в душу, — сказал он. — Я организую вам свидание. Или сообразим на троих. Что скажешь? Он, кстати, сам предложил.

— Ты можешь сколько угодно делать вид, что у тебя все схвачено, но я не отстану, — твердым тоном заявила Софья. — Каковы шансы на выживание?

— У тебя — сто процентов, ведь ты останешься здесь. У меня — пятьдесят на пятьдесят. У графа — примерно такие же. За остальных вампиров не могу ручаться. Как карты лягут.

— А что охотники?

Юсупов самую малость побледнел и потянулся за остывшим кофе. Пить не стал — только сжал чашку в ладонях. На миг показалось, что раздавит ее как шоколад.

Мысли в голове Софьи поскакали как ретивые кони. Изабелла Давыдовна больна. Ее клана охотников явно не хватит против армии «Щита». Подтянуть охотников из других регионов можно. Но подготовка, мозговой штурм, расчет возможных потерь. А ведь у этих людей тоже семьи, жены, дети. Вот, почему князь третий день ходит с серым лицом. Ответственность разъедает остатки его души.

— Изабелла… — начала Софья.

— Она тоже никуда не поедет, — отрезал Юсупов. — Я все больше склоняюсь к тому, чтобы запереть вас вместе где-нибудь на другом конце планеты.

— Ты — эгоист.

Князь горько усмехнулся и ответил:

— Не будь я эгоистом, сколько бы людей померло, а сколько бы не родилось. Она — женщина. Моя любимая женщина. Я не позволю ей умереть в бессмысленной бойне.

— А еще она — воин, — вставила Софья. — Воин, что тридцать лет дает отпор эгоистам вроде тебя и хмырям вроде «агентов Щ. И. Т.». Думаешь, она хочет остаток жизни провести прикованной к больничной койке?

— И ты туда же…

Софья обхватила локоть князя и попыталась поймать его взгляд.

— Феликс, Изабелла — валькирия. Для нее лучшая и достойная смерть — в бою. Она не простит тебе, если оставишь ее за бортом.

— А я не прощу себе, когда ее тело порубят на куски, — холодным тоном ответил Юсупов. — Твоего тела это тоже касается. И это не я, а вы обе — эгоистки.

Софья свела бровки домиком и ответила:

— У нас хороший учитель.

Юсупов задержал на ней взгляд и промолчал. Софья решила вбить последний гвоздь:

— Не отталкивай меня, Феликс. Я должна быть там.

— Сделаешь лучший в своей жизни репортаж и получишь Пулитцеровскую?

— Послужу тебе напоминаем, ради чего стоит выжить.

По всем законам жанра такой разговор должен закончиться долгим поцелуем в лучах закатного солнца. А потом продолжиться фееричным сексом до рассвета. Но это жизнь, а не кино.

Юсупов с Софьей синхронно вздохнули и в молчании просидели до полуночи. После в таком же молчании разошлись по комнатам.

В ноздри ударил запах, который Юсупов уже возненавидел — запах спирта и смерти, что уже топчется у порога.

Из палаты вышла санитарка в резиновых перчатках, с тряпкой и каким-то средством для уборки. Сверкнула глазами, дернула уголком аккуратно накрашенных алой помадой губ. Слегка повела плечом и зашагала дальше по коридору.

Князь поправил упаковку букета и переступил порог. На кушетке, свесив ноги, сидит Изабелла Давыдовна. Она опирается на край и смотрит в окно напротив. Тело заметно исхудало, даже будто плечи у’же стали. Желтоватый оттенок кожи контрастирует с бледно-голубой футболкой. Из-под нее проступает тугой корсет для поддержания осанки. По левую руку пара костылей.

— Ну че сопишь, лягушонок? — сказала глава клана охотников, продолжая пялиться в окно. — Не думал, что меня переживешь?

— Без ножа режете, Изабелла Давыдовна, — ответил Юсупов и приблизился к кушетке.

Изабелла Давыдовна наконец перевела взгляд на князя. Казалось, только сейчас он почувствовал, как молода эта женщина. Как много она еще может сотворить. Да и просто пожить.

Он молча вручил букет и присел рядом. Изабелла Давыдовна улыбнулась так, как не улыбалась никогда на его памяти. Прямо-таки девичья улыбка. Та самая, когда на городской дискотеке 80х красавец-мужчина, наконец, обратил внимание на девушку, которую никогда не приглашали на танец. А он вот подошел и пригласил.

Юсупов приобнял женщину за плечи и спросил:

— Могу ли я надеяться, что вы заспиртуете мое сердце и водрузите на полку со всеми вашими лягушками?

Изабелла Давыдовна промолчала. Потом прильнула к князю, положила голову ему на плечо и долго гладила маковки цветов. Раздался совсем тихий характерный звук. Краем глаза Юсупов заметил капельки от слез на упаковке букета. Он обхватил женщину и сильнее прижал к себе. В эти минуты он молил богов об одном — чтобы никто не нарушил их идиллию.