Юсупов. Право на выживание - Новикова Анна

— А это ты чем объяснишь? — спросил Бежевый. — Магией вне Хогвартса?

Софья замерла, а затем медленно подняла глаза на мужчину. Да ну нет! Ну не может быть! Это же простой укус. Из десятков (или сотен) других таких же, какие Юсупов оставлял и заживлял, и снова оставлял и снова заживлял во время их жарких ночек.

— Я не… — только и выдавила из себя Софья.

— Ну давай проверим, — сказал Бежевый и полоснул чем-то острым ей по коже чуть ниже плеча.

— А-а-а! — крикнула Софья.

Она снова заерзала, зашуршала обувью. Телесные истязания, пытки — на за что! Лучше сразу убейте. А еще лучше — отпустите с богом на волю.

Задыхаясь от боли и страха, Софья покосилась на рану. По коже течет струйка крови. Дотянулась до локтя и капнула на пол. Раз, другой, третий.

Бежевый отступил на шаг, затем еще и еще.

— Какого хрена? — подал голос Лысый.

— Да черт разберет этих новообращенных, — ответил Бежевый.

Затем дернулся к убогому столу. Зашуршал упаковкой от шприца. Наполнил его прозрачной жидкостью и снова приблизился к Софье. Сел перед ней на корточки и заглянул в глаза.

— Эта штука замедляет метаболизм у вампиров, — сказал Бежевый. — С новообращенными действует еще проще — вырубает за несколько секунд. Понять ничего не успеешь, как ты — труп.

— Да не вампир я, — выдавила из себя Софья.

— Ну если так, тебе бояться нечего.

В следующий миг в шею будто металлический прут вонзился. Под черепной коробкой растеклась боль, которая напоминает ощущения, когда наешься крепкого васаби или носом глотнешь воды.

Перед глазами все поплыло. Не помня себя, Софья закричала. По щекам покатились слезы.

Сознание еще не включилось, как начал душить кашель. Да такой сильный — можно запросто выплюнуть легкие, вместе с гландами и остальной требухой.

Перед глазами все та же пелена, по щекам катятся слезы. Горло и легкие огнем горят. Во рту оказалось горлышко бутылки. Софья инстинктивно хлебнула воды и чуть не подавилась — не успела набрать воздуха. Еще немного, и грудную клетку разорвет!

Кто-то коснулся ее лица, вытер слезы, убрал спутавшиеся волосы от глаз. С большим трудом Софья отдышалась. Ага, дышать она все же может. Значит, еще жива. Но какого черта не пошевелиться?

Что-то загудело, послышались шаги тяжелых армейских ботинок.

— Уйди, — сказал кто-то. — Да уйди ты.

В этот миг заботливые прикосновения к лицу прекратились. Софья наконец разлепила глаза и сфокусировалась. Те же люди — Бежевая Ветровка, Лысый, Матвей. Плюс большой начальник. Явился-таки!

— Она не вампир, — сказал Бежевый.

Игорь Шамильевич вперил взгляд на замученную журналистку. Увидел и почти затянувшийся укус, и совсем свежий порез на плече, который продолжает кровоточить.

— Ввели препарат? — спросил он.

Вместо ответа Бежевый продемонстрировал опустевший шприц. Большой начальник коснулся окровавленной руки Софьи, вызвав очередной стон.

— Да кто ж ты такая? — спросил Игорь Шамильевич.

— Та, что снесет всю вашу шарашкину контору до основания, сотрет в пыль любые упоминания о ней. Дайте только выбраться, — из последних сил ответила Софья.

Игорь Шамильевич перевел растерянный взгляд с журналистки на подчиненных и обратно.

— Значит так, — начал он, — операцию отменяем. Поедем налегке.

— А с ней что делать? — спросил Бежевый.

— Вернем обратно. Пусть сами с ней разбираются. Матвей, помоги.

Юнец дернулся вправо-влево, обхватил Софью за локти, помогая встать. Как тут же получил добрую порцию матерных слов, которых поди в жизни не слышал. Матвей одернул руку от пореза. Снова засуетился, смочил какую-то тряпицу водой и приложил к ране.

— Живее давай, — скомандовал большой начальник и первым вышел из помещения.

Пока Софью вели долгими коридорами и лестницами, она не прекращала материться, чем достала импровизированный конвой. Бежевая Ветровка не вытерпел и заклеил ей рот скотчем, да тем самым, как в кино. Потом грубо затолкал ее на заднее сиденье «патриота». Собирался уже сесть рядом, как Матвей предложил свою кандидатуру.

— Ей п-помочь надо, — сказал он. — Болит же.

— Помощник нашелся, — пробурчал Бежевая Ветровка и уступил место юнцу.

Ну а потом езда в неудобной позе по ухабам, как по морям, по волнам. Для Софьи это оказалось худшей пыткой. Мало того, что все тело болит, плечо кровоточит, как бы Матвей ни старался со своими припарками. Так еще мочевой пузырь наполнился — в глазах рыбы плавают. Каждый скачок машины отзывается жжением внизу живота. Вот-вот штаны обмочит.

Когда наконец ее вывели из машины, высвободили отекшие руки, единственное, о чем Софья думала, поскорее справить нужду. Вот хоть прямо здесь, на виду у шестерых мужчин. Как тут не заорать на прыщавое лицо Матвея и не показать средний палец придурку-большому-начальнику, который не научился отличать человека от вампира? А ты точно продюсер?

Разумеется, у Юсупова в машине аптечки не оказалось. В ход пошла пачка влажных салфеток. Строганов, что сидел на переднем сиденье, вызвался помочь, но Софья махнула рукой. Шуршала упаковкой, шипела от боли — за этим и не заметила, как показались знакомые районы города.

Князь притормозил у престижной высотки. Пожал руку графу. Строганов обернулся к Софье и попрощался.

— Пересаживаться будешь? — спросил Юсупов.

— Поехали уже, — буркнула Софья.

Переступив порог княжеской квартиры, на Софью будто свалилась вся тяжесть мира. Дерганными движениями она попыталась снять сандалии. Ничего не вышло. Зацепила ноготь о застежку, ахнула от боли. И как разрыдалась!

Правильнее сказать — на нее накатила истерика. В голове сумбур — а что если бы? А вдруг ее бы? Вот прямо там в сером холодном подвале. А запытали бы? А убили бы?

Юсупов подхватил Софью на руки и потащил в ванную. Стянул одежду, не смотря на протесты и крики. Открыл воду погорячее и буквально затолкал под душ.

Не помня себя, Софья отбивалась, что-то кричала, продолжала истерить. Юсупову прилетело с десяток пощечин, но он проигнорировал все. Обнял хрупкое женское тело, прижал к себе. Так они и простояли вместе под душем, пока рыданья Софьи не сменились икотой, а потом и редкими всхлипываниями.

— Приведи себя в порядок, — сквозь шум воды сказал Юсупов. — Я подожду на кухне.

С этим и удалился, на ходу стягивая насквозь мокрую рубашку, оставляя лужицы на полу.

Сколько еще Софья простояла под душем, одному водоканалу известно. На автомате накинула махровый халат, но до кухни не дошла. Доплелась до кровати, плюхнулась на нее и поджала ноги. Захотелось скукожиться в маленький комочек и все забыть.

Юсупов нарисовался почти сразу, а может и не сразу. Софья потеряла счет времени. Князь настойчиво предложил стакан с каким-то напитком. В нем плавают ягоды, листочки мяты и немного льда — лимонад что ли?

В состоянии сомнамбулы Софья сделала сколько-то глотков. Затем вжалась в подушку и снова начала тихо всхлипывать. Юсупов погладил ее по мокрым волосам, лег рядом и крепко обнял.

Сон напоминал вязкий грязно-серый кисель. Софья то и дело вздрагивала, стонала, заливалась слезами и снова засыпала. Краем сознания улавлила теплые поглаживания по спине и волосам, успокаивающий шепот.

Подняться с постели заставил зов природы. После долгого журчания Софья посмотрела на себя в зеркало — лучше бы не смотрела. Бледное лицо, фиолетовые круги под глазами. Следа от укуса и правда нет. А вот левый рукав халата промок от крови и присох. Отдирать его Софья не решилась. Вернулась в постель и прижалась к Юсупову.

— Я обещаю, что буду долго, очень долго извиняться, — сказал он. — Но не сегодня, а когда ты придешь в себя и будешь готова осыпать меня проклятиями.