Екатерина Смирнова - Богиня песков
– Да ты знаешь, что такое работа? – разгорячился Таскат. – Взяли в оборот! Работа – это не ваше бессмысленное ковыряние в камнях! Это то, чем ты всю жизнь готов заниматься и там полжизни оставить! Это – жизнь!
Существо И-ти несколько растерялось.
– А постижение мудрости ты тоже считаешь работой? – спросило оно, поигрывая бликами на чешуе.
– Конечно… – уже тише ответил Таскат, до которого дошло, что он кричит на местное чудо в вызванном им же сне. – Я… ну, ты понимаешь, я очень люблю свою работу. Извини меня.
Вместо «очень люблю» он употребил жаргонное слово, которое у него дома означало «одержимость».
– Когда идет разговор мудрых, извиняться попросту бесполезно – заметило существо И-ти. – Хотя ты, может быть, и не согласишься… Бесполезно, в конечном счете, все, кроме мудрости. Одна мудрость имеет хоть какой-то вес. – Оно поиграло собственным хвостом.
– То-то я смотрю, у вас мудрость лежит мертвым грузом… – проворчал Таскат. – Никто ей не делится, все смотрят, как бы чего не вышло, все секреты лежат по сусекам… То есть я, конечно, имею в виду людей – поправился он. – А не… не драконов. Извините.
– А я дракон? – удивилось существо. – Что такое – дракон?
– Большой мудрый змей, который загадывает загадки – проворчал Таскат. – Давай скорее загадывай, и я проснусь, а то у меня там уже утро. Скоро будут стучать в дверь. И предложат мне свою идиотскую разгадку моего здесь пребывания. Или казнят, вспомнив, что я принес на эту землю еще одну крамольную игру. Представляешь, что будет, если я не проснусь?
– Хорошо – вздохнуло И-ти. Может быть, оно считало, что в такой ситуации просыпаться все-таки не нужно. – У какого камня я сижу, когда мы встречаемся?
– У великого Камня Снов – наугад ответил Таскат, вспомнив какую-то детскую сказочку, в которой все магические названия писались с большой буквы. Он был готов попробовать еще несколько раз, но существо почему-то обрадовалось.
– Ты истинно мудр! Никто не отгадывал эту загадку с одного раза.
– Это было всего лишь заезженное клише. На всякий случай прощаюсь… – сказал Таскат и проснулся.
Вечером следующего дня по улицам поплыл серо-голубой туман, и Таскат, успешно обманув стражу и оставив в башне приглушенный свет, постучался в двери дома, который видел во сне незадолго до этого. После того нелепого сна он приходил к нему в тумане; почему бы не повторить этот подвиг заново?
Времени было мало – если проверят, дома ли он, шансов не останется. Он мог ошибиться, и сердце билось так часто, как будто его клевала какая-нибудь зубастая птица. Но человек, который ему открыл, был как две капли воды похож на человека из сна. Особенно руки.
Таскат отогнал воспоминание о том, как в этой руке блестел нож, и сказал: – Я знаю, где ваши камни.
– Камни???
Все-таки без драки не обошлось. Его немедленно втащили в дом, сунули под ребра кулак и прижали к стене. Руки и ноги онемели. Потом с его головы сорвали капюшон… Таскат замер в ожидании ножа у горла, но тут кто-то крикнул: «Он странный!»
Раздались шаркающие шаги. Ученики расступились.
– Что еще за… люди бродят тут… по ночам? – спросил весьма узнаваемый властный голос.
Таскат прокашлялся.
– Такие люди, которые видели вас во сне. А тебя я, между прочим, знаю – он кивнул тощему магу. – Ты Кийли, колдун. Ты должен был меня убить, но я проснулся. Как, обойдется в этот раз? А то я и после смерти могу к вам заявиться. У меня дело.
– Нет уж, не надо после смерти… – съехидничал властный голос. – А меня… меня ты узнаешь?
– Вы сидели далеко, за свечами. Ваше лицо было скрыто черным платком. Может быть, меня кто-нибудь отпустит? Или мне нужно перечислить все подробности сна? Между прочим, половины из вас там просто не было. Тут вас пять-шесть, а было…
– Ладно, отпускайте… – сказал голос. – Кийли, освободи ему руки. Не хватало еще тут прожигать стены.
Напряжение спало.
Таскат отжался от стены.
– А ты знаешь… почему мое лицо скрыто?
– Да. У вас не хватает глаза и большой шрам через всю щеку. С такими приметами не очень-то покажешься на улице… Если только не колдовать каждый раз. А сейчас просто так не поколдуешь.
Закутанный обладатель властного голоса подошел поближе. Он был высок и двигался очень плавно, как будто шел по дну соленого озера Ре.
Таскат уселся на пол, пренебрегая правилами приличия.
– Значит, так – заявил он. – У меня есть сведения о том, что через две мерки сюда нагрянет банда вашего императора.
– Какая… такая… банда?
– Отряд охотников… – он выругал себя за незнание людей. Кто здесь в здравом уме сравнит жуликов, которые занимаются мелким разбоем и мошенничеством, и огромный механизм правительства? А подобрать нужное слово? – Они поведут себя не лучше грабителей. Все переломают, заберут вас и увезут туда, где умерли… вам подобные. На белый остров, чтобы не оставлять следов. А я пришел потому, что мне это приснилось, и еще потому, что я знаю, чего делать нельзя.
– Хм… вот… как. – Предводитель шумно задышал. – И чего, по-вашему… делать нельзя?
Таскат задумался, припоминая некоторые детали.
– Нельзя идти по южным улицам. Они как раз идут по ним сюда. Нельзя идти к главной площади. Можно сейчас пойти со мной и познакомиться с теми камнями, которые мне удалось найти. Это вполне возможно, если мы побежим быстро. Каменоломня не так далеко от города.
Он переждал восхищенный вздох. Предводитель выглядел недовольным, это было видно даже через платок.
– Еще можно рассеяться по улицам и сделать вид, что вас нет… Но если они идут сюда, у них есть какие-то приборы… то есть диски, которые обезвреживают магию.
Они молчали, и Таскат разозлился.
– Думайте сами. Я пока что тут посижу.
Он поворочался, чтобы устроиться поудобнее.
Чего ему стоило, не шевелясь, выждать две минуты тишины, понимал только предводитель. Наконец молодые бросили совещаться и умоляюще уставились на черный платок, как будто могли бы разобрать сквозь него движения губ.
– К камням! – неторопливо процедил предводитель. – Неужели я не понимаю, чего вы хотите? Правда, я не совсем понимаю, чего хочешь ты… бледный человек с глупыми ушами.
Таскат вызывающе шевельнул ушами – правда, это могли понять только у него на родине.
– Мне очень жаль камни. То есть, очень, очень жаль камней. У них столько знаний… А вы…
– А чем ты можешь доказать, что ты не предатель? – рыкнул самый молодой.
– Настоящих доказательств у меня, пожалуй, нет… – задумчиво проворчал Таскат. – Но буквально в двух шагах от границы с пустыней есть тот самый островок, и вот его координаты… И там такое… Я вам искренне сочувствую. Вот тут, даже могу показать на карте.
Он провел рукой по запястью.
– Потом! – оборвал его предводитель. – Что, держишь карты в рукаве? Если уходить, то уходить. Шут проклятый…
– Я не шут – обиделся Таскат. – Я обращенный. Моя прямая обязанность – показать вам дорогу. Пойдем. Пойдем скорее. Они уже близко.
Путь до пещеры оказался не таким легким, как думалось посланнику. Теперь в городе никто не ходил по улицам ночью, если не было прямой необходимости выйти из дома, и беглецов нельзя было выдать за компанию подвыпивших гуляк. Приходилось идти по одному, стелиться по стенам домов, перебежками двигаться вдоль заборов, встречаться в конце улицы – и начинать все сначала. Таскат наигрался в такие игры еще давно, в школе, но не ожидал от магов подобной прыти. В его представлении «маг» был стариком в длинных одеждах, способным улететь от неприятностей на облаке.
– Мы последнее время… поумнели… – пошутил предводитель, отдышавшись, когда наконец кончились широкие освещенные улицы и начались сады, в которых были только сторожа. – Не то что… они.
Вот язва, подумал Таскат. Не сверзился бы с лестницы по пути в каменоломню.
В каменоломне было проще, хотя одышливый предводитель и шел медленнее прочих. Загадочный механизм на дне песчаного провала оказался каркасом какой-то постройки из металлических полос. Его было очень сложно разглядывать с верхнего яруса.
Как жаль, что мы спешим – думал Таскат, протискиваясь в пролом, за которым были камни. – Так я теперь никогда и не узнаю, что это за железная рухлядь…
Какой-то осколок попался ему под ноги. Он ушибся, застонал и постарался сосредоточиться на происходящем.
Маги обнимали камни.
Ничего заметного на первый взгляд не происходило, разве что резче обозначились границы между светом и тенью. Затем в воздухе запахло озоном, и первый, кто обнял черный камень – самый молодой – вскочил и с радостным воплем повис под потолком, метрах в трех от земли.
Затем он призвал большую зубастую птицу, насмешливо каркнул ей, обратился во что-то непонятное и улетел, протиснувшись в щель. Таскат только прижал уши, потому что дальше со всеми остальными происходило то, что он потом отказывался вспоминать. В конце концов, вовсе не обязательно превращаться для того, чтобы стать невидимым. А для того, чтобы быть похожим на облако тумана, вовсе не обязательно научиться летать.
