Екатерина Смирнова - Богиня песков
Право сильного было в прошлом, сейчас пришло время убеждать.
А там и объединенная атака на Аар-Дех, светилась мысль в глазах Кайса, а там и славные бои, и неминуемая победа, и кресло советника по военным вопросам при Ее священном величестве…
Пусть думает, решила она. Но недолго.
Увидев чудеса большого лагеря верных и услышав речи богини, вожди уходили воодушевленными. Те, кто больше не сомневался, усилил войско своими отрядами: те, кто мог, пригонял стаи кормовых птиц и форра, и табуны ездовых птиц. Змей для караванов теперь покупали только у верных, и это приносило немалые деньги, которые тратились на содержание войска. Слава и сила были несомненны, и Сэиланн с трудом держалась на этой вершине.
Ночью она отпустила советников, убежденных в том, что удар империи можно отразить и победа идет к ним в руки, а потом долго лежала в шатре, не в силах заснуть.
Сама себя в этом она убедить не могла…
– Ну, слушай – обращалась она к той Сэиланн, которая ее понимала, но не соглашалась, – ведь с нами чуть ли не десять тысяч воинов! А еще с ними я!
– И правитель аар выставит десять тысяч. – Не соглашалась ехидная Сэиланн. – И десять раз по десять тысяч. И всю свою ученость!
– Но у нас магия! У нас наши колдуньи, и колдуны, и Тайлем, который смог обуздать свою силу, и воины, испытанные в боях!
– У них, может быть, десять тысяч таких Тайлемов! Иногда Тайлем может только ошибаться, а Кайс и его люди слишком горячи. Против магии у жрецов теперь больше средств, чем песка в пустыне. Все не обойдется одной хитрой живой картиной, одним ударом, одним войском. Даже сотней тысяч битв не обойдется. Война будет тянуться долго, долго.
– Но я принесла людям Закон!
– Он хорошо годится для войны, для мирной жизни, это испытано – бросила ей та Сэиланн и мысленно повернулась спиной. – А для хитростей он годится? А?
Сэиланн была вынуждена признать, что для хитростей Закон не годится.
– А мы все равно победим! – заявила она сама себе из чистого упрямства.
– Они в тебя все верят, а я не верю! – раздался в ответ такой же упрямый голос.
Тут Сэиланн собралась заплакать, но не заплакала, потому что вспомнила – целое войско значит больше, чем упрямый внутренний голос. Если они в нее верят, она должна это признать.
– Ты моя первая противница! – в сердцах воскликнула Сэиланн.
– Ага! – согласилась противница. – Что бы ты без меня делала?
– Радовалась бы – проворчала сэи. – Радовалась бы и не грустила бы в сердце победы, что завтра надо будет чем-то кормить войска! Люди должны радоваться! Почему я должна тосковать, если всем хорошо? Люди! Всегда! Должны! Радоваться!
– А богини – не всегда! – ехидно ответила вторая сэи.
– Сущая гадюка! – выругалась настоящая Сэиланн и добавила еще кое-что. – Это ты завидуешь Эммале и Тайлему, которым все равно, умрут ли они. Это ты мне мешаешь. Иди спать.
– Я не могу спать, когда ты не спишь… – попробовала сопротивляться ненастоящая Сэиланн.
– Тогда я сплю. Уходи и не мешай. Тебя вообще нет, когда меня нет.
Утомленная разговорами с такой непонятливой Сэиланн, она уснула, и ей приснился ряд солнечных городов, ряд которых тянулся по краю моря и уходил дальше, и море, отошедшее далеко от прежней линии берега. Соленые пески были белыми.
Она смотрела сверху, как орх. Вот дорога через пески в плодородные края. Вот корабли в порту. Вот корабли – на песке.
«Небеса, но не души сменяют те, кто пересекает море…» – нескончаемо пел кто-то строчку из песни на незнакомом языке. «Не душа, а только небо меняется, только небо…»
А надо всем этим теснились сны.
Сны, увиденные жителями солнечной страны, были разноцветными, как чешуя из драгоценных камней.
И они были добрыми.
Снова явился долговязый растрепанный юноша, теперь уже – в облике человека постарше. Он читал рифмованные строки, а потом объяснил, что теперь живет здесь. Вот кто будет моим посланцем в этой стране – обрадовалась она. – Вот кто снится нам постоянно и рассказывает о науках и верованиях за морем! Ты будешь посланцем богини? Ты будешь укладывать Закон в стихи?
Но на роль посланца юноша не согласился. Только сказал, что отправится к ученым людям, как раньше, и обо всем им расскажет.
Когда он говорил о порядке в этой стране, Сэиланн слушала и восхищалась. Может быть, сделать так, чтобы у айдисов был толковый совет? Или дать мастерам право устроить совет мастеров?
В здешнем городском совете нашлась умная женщина, которая объяснила ему; сила этих людей в том, что они вместе. Хотят они примерно одного и очень дружны. Если они хотят держать море у берегов, то оно не уйдет, если хотят дождя – он пойдет, если нет – не будет. Общая магия и наука очень помогают жить этому дружелюбному народу. Только у них нет высоких магов, живущих поодиночке.
Дружелюбный народ, надо же… Дружелюбным может быть человек. А народ? Что это такое?
Сэиланн взяла на заметку, что в городе тоже может быть хороший совет. А в самом деле, что теперь мелочиться? Не обязательно – одна правящая семья или несколько семей, как в крупных городах. Править можно и будучи друзьями, а не родственниками… Или – по соглашению, ради общей выгоды…
И законы у них одинаковы для всех. И каждый живет в чистоте. Это ей очень понравилось.
Живые картины снились ей до самого утра.
На солнечной стороне кто-то из ученых вспоминал, какими они были в самом начале – разрозненные группы переселенцев, где было много ученых, капитанов и мастеров – и почти не было магов, а если и были, то им было тяжело на этой стороне моря.
– На солнечной стороне моря… – вздохнула Сэиланн и проснулась.
Тем же вечером она показала это Сэхра, а он показал это ученикам, и потом ему приснилось И-ти, охочее до интересных снов.
Сэхра был рад, хотя и не забыл, как ему загадывали загадки.
60
Таскат выехал из дома рано утром, намереваясь успеть на склады, но по дороге его нагнал гонец, сообщивший, что визит отменен сверху. Странно, обычно такие скучные вещи проходили гладко. Можно было бы поехать к новым приятелям или проверить, разрешит ли ему охрана новомодное гуляние пешком: можно было бы отправиться к певцам или в любое другое место из тех, которые показали ему новые знакомые. Но его ошеломил целый свободный день, открывшийся перед ним, и он приказал нести себя к дому, обратно, а по дороге задумался о том, как магов отыскивают ищейки.
Мага можно опознать, если он колдует. Все легко. Излучатель – излучает, маг – колдует, человек – пахнет. Ну, наверное, так. Таскат чувствовал себя дураком, но продолжал думать в указанном направлении.
Если маг уже себя как-то проявил, то это можно как-то зафиксировать. Для этого у охотников есть диски. Что, если у кого-то уже имеется диск, настроенный на него самого? Тогда колдовать пока нельзя.
Надо найти того человека, но без колдовства – во сне, по следу или запаху. Остается искать человека так, как это делают все обычные люди, а потом уже колдовать, как умеешь. Если только сумеешь. Это увеличивает шансы.
Значит, ищейка – тоже маг? Или достаточно диска, который реагирует на присутствие колдуна?
Таскат откинулся на спинку сиденья в паланкине. Любезно подсунутая охраной «Общая газета» лежала рядом, и он начал мять ее в руках. В его руке опять дрожал листок объявлений с повторяющимся именем «Кийли».
Да, Кийли, портной… Этот запах ведет не в печатню, а прямо к нужному дому.
На этот раз может и повезти. Только спать нужно осторожнее. Пока разговоришь этих несчастных людей наяву, уйдет уйма времени, а так не убьют, и ходить никуда не надо. Паланкин мягко покачивался, и он зевнул и закрыл глаза.
На этот раз Таскат оказался в каменоломне.
На нем был длинный плащ и мягкие ботинки с узкими носами и высокими голенищами, в которых было довольно удобно шагать по камням – очень жестко, но можно быть уверенным, что не свалишься, если камень дрогнет.
Справа был обрыв, слева – стена. Таскат из интереса заглянул вниз. Там, в темноте, маячил полуразобранный громоздкий механизм, похожий на экскаватор. Стоп. Какой еще экскаватор?
Он мигнул, и экскаватор исчез, появилась повозка и дохлая лошадь. Это тоже было нелогично – откуда здесь лошади?
Трещина в стене манила к себе Таската, как магнит. Он сделал шаг и оказался в длинном узком коридоре, который выводил в темную пещеру.
В темноте просвечивались полукруги камней. Это было то самое место.
– А-а, пожалуйте к нам – сказал скрипучий голос, страшно напомнивший ему голос императора. – Как поживаете?
– С-спасибо, хорошо… – выдавил из себя Таскат, аккуратно переставляя ноги, и сел на ближайший камень из полукруга.
– Пожалуйста, не сидите на мне – сказал еще один голос. – Мне больно.
Он вскочил и с некоторым ужасом уставился на камень. Камень был черный, слабо поблескивал. В пещере не было света. Кажется, здесь он тоже видел в темноте.
