Сергей Дроздов - Правдивые байки воинов ПВО
Поступил, приезжаю в дивизион дела сдавать, захожу в кабинет и вижу – в пишущую машинку вставлен лист бумаги, а на нём письмо недописанное от моего Горемыкина – подруге.
Пишет он примерно следующее: «Дорогая Маша! Служба идёт зае..сь! Особенно клёво, что этот мудак и козёл замполит поступил в академию (заранее меня туда определил) …Ну и так далее и в таком же духе!
Вот гад! Меня, своего благодетеля – так называет, да ещё на моей же машинке это печатает!!!
Вот и делай людям добро! Показал командиру – смеялись до слёз. Кстати, в дивизионе меня солдаты звали «Мама». Мне даже нравилась эта кликуха. Командир – «Папа», я – «Мама», и вот такая благодарность от любимого «сыночка»!!!
Отдельной историей были увольнения солдат срочной службы в Войсках ПВО страны. Дело не только в том, что ввиду хронического недоукомплектованности подразделений и необходимости имеющимися нести боевое дежурство, караульную и внутреннюю службу, да и попросту выживать, не было зачастую и возможности отпускать в увольнение солдат. НЕКОМУ порой было нести службу. Люди неделями не менялись в нарядах и боевых расчётах. Что было, то было.
Да и в то время, когда обстановка и сроки готовности позволяли отпускать воинов в близлежайшие населённые пункты, это было немалым стрессом и для бойцов, и для командования, и для местного населения. Нередко солдатики надирались в этом увольнении до потери человеческого облика и прибывали в подразделения в невменяемом состоянии. Но это – далеко не худший вариант. Случались и драки, и серьёзные травмы, а порой дело доходило и до грабежей, разбоев и изнасилований. Солдат наш, если крепко выпьет, способен на самые разные «подвиги», в зависимости от обстановки, дозы спиртного и собственной дури.
Обычно, чтобы не допускать эксцессов в увольнениях, командиры старались отпускать воинов в так называемые «культпоходы». Давали сопровождающего офицера, назначали какую-нибудь культурную программу (посещение кино, музея, других местных достопримечательностей).
В случае, если всё было нормально организовано и сопровождающий офицер не был искателем дешёвой популярности, это давало надежду на благоприятный исход культпохода. Но если во главе группы воинов оказывался какой-нибудь слюнтяй – помогало мало. Вся группа запросто могла придти «на рогах» со старшим во главе.
Рудольфович рассказывал, чем однажды завершился культпоход воинов одного из дивизионов гудаутского полка в новоафонские пещеры.
Дело было ещё в советское время, и остатки дисциплины в армии кое-где сохранялись, заметим.
Так вот, воспользовавшись тем, что дивизион перевели в готовность №2, командование решило отправить лучших воинов, отличников несения боевого дежурства, в качестве поощрения, в культпоход. В новоафонские пещеры. Это была очень красивая экскурсия тогда. В пещеру экскурсантов возили вагончики метро. Потом была пешая прогулка с экскурсоводом. Смотрели на огромные пещеры, сталактиты и сталагмиты в них, прекрасную подсветку, подземное озеро и т. д.
Но это – если экскурсантам было интересно. А если у них были другие интересы…
В культпоход воинов отправили в сопровождении старшего – лейтенанта «двухгадюшника». Это – была специфическая категория офицеров. Бывшие студенты, призванные на два года укреплять ряды Вооружённых Сил, сами по себе были немалой проблемой. Технику многие из них знали неплохо и могли её обслуживать, но в качестве строевого офицера, дежурного по части, ответственного и т. д. даже лучшие и них мало что значили. А уж «пофигисты», коих, увы, было абсолютное большинство, приносили больше вреда, чем пользы в деле руководства личным составом.
Вот и тот старлей – друхгодичник, убыв за территорию части, первым делом попил с воинами винца (коего в Абхазии было море), затем – пивка, и к новоафонским пещерам «культпоходчики» прибыли уже тёпленькими. На красоты природы и рассказы экскурсовода им было глубоко плевать.
С грехом пополам гогочущая группка воинов тащилась в хвосте экскурсии, мешая всем и раздражая экскурсовода идиотическим ржанием, воплями и «остроумными» шутками. Когда они приотстали от группы, экскурсовод был даже рад.
Далее получилось следующее: одному из воинов страшно захотелось справить малую нужду. Пиво настойчиво просилось наружу из молодого организма. Отстав от своих захмелевших товарищей, он перелез через невысокое ограждение и… свалился вниз с крутого обрыва, к берегу озера. А высота там была довольно приличная. Дуракам и пьяницам – везёт, и он не разбился, только ужасно перепугался, шмякнувшись с обрыва вниз.
Тем временем вся группа перешла в следующее помещение, и в зале, где воин рухнул с обрыва, экскурсовод свет погасил.
В пещере настала кромешная тьма. Боец оказался под обрывом, у берега озера, в абсолютной темноте. Новая группа появиласть минут через 25—30, но за это время воин успел от страха натурально сойти с ума.
Когда появилась очередная группа экскурсантов (не имевшая, естественно, никакого понятия о происшествии), экскурсовод, сопровождавший её, включил в зале свет. Тут из обрыва раздался вопль и вой такой нечеловеческой силы, что нескольким женщинам из состава этой новой группы стало дурно…
Бойца бригада спасателей доставала из обрыва минут 40. Он орал, визжал и отбивался от своих спасителей с отчаянием обречённого. Потом его кое-как скрутили, связали, подняли, и воин затих. Но ненадолго.
После того, как его развязали в районной больнице, куда бойца доставили для оказания первой помощи, он вновь разбушевался и устроил жуткий погром в приёмном покое и коридоре этой больницы.
Оттуда его увезли уже санитары психиатрической кареты скорой помощи в дурдом. Служба (и разумная жизнь) его на этом закончилась.
Самое интересное, что ни его товарищи, ни лейтенант двухгадюшник даже не хватились «потери бойца». Думая, что он спьяну просто «свалил в самоволку», по прибытии в часть они довольно долго врали и выдумывали различные оправдательные версии его отсутствия, пока звонок из дурдома не поставил всё на свои места…
Результаты солдатских шалостей испытал однажды и наш командир дивизиона на собственном опыте.
В дивизионе было довольно большое «подсобное хозяйство»: хряк, штук 15 свиноматок и небольшое стадо баранов (голов 20—25).
Это служило неплохим приварком к солдатскому столу, хотя и требовало много забот и хлопот.
Баранами у нас тогда занимался гвардеец Байрамалиев. Не знаю уж, он или кто-то из других воинов научил вожака бараньего стада бодаться.
Делал он это хитро: прятался где-нибудь в кустах и, неожиданно выскакивая, сбивал человека с ног.
Я, увидев однажды, как он это проделал с каким-то бойцом, предложил командиру немедленно зарезать агрессивного барана.
Но командир почему-то не принял происшествие всерьёз и, посмеиваясь, сказал, что даст команду Байрамалиеву держать бодливого барана взаперти.
На том и порешили. Недели две барана этого было не видно и не слышно.
Однажды, придя утром на наш КП на «радионяню», я был удивлён, не обнаружив в кабине командира, который всегда приходил на это мероприятие пораньше.
С 15-ти минутным опозданием в кабину зашел и командир. Он был хмур, неразговорчив, весь вывалян в снегу и заметно хромал.
После «радионяни» мы разговорились, и он мне поведал, что шёл, как обычно, утром на КП.
«Тут сзади получаю страшный удар в задницу, и улетаю в канаву. Сколько там провалялся – не знаю, пока не очухался. Этого барана зарежем немедленно!!!»
Я, с трудом сдерживая улыбку, выразил ему своё сочувствие.
К обеду у воинов была свежая баранина, а командир ещё недели 3 лечился от последствий страшного удара бараньих рогов.
Генеральские приколы
За последние годы, стараниями СМИ и наших деятелей культуры и искусства, в общественном сознании сформирован крайне негативный обобщенный образ генерала. Обычно их изображают жадными, тупыми стяжателями, озабоченными только тем, как бы чего украсть, или послать солдатиков на строительство своей дачи. Наверное, есть и такие…
Армия страшно деградировала за 20 лет «реформирования», и деградация эта сильнее всего затронула её высший комсостав, как это ни печально признавать. Отсутствие контроля, вседозволенность и холуяж никого ещё до добра не доводили.
В наши годы звание «генерал» вызывало уважение, и люди, его удостоенные, в абсолютном большинстве были людьми заслуженными и порядочными.
Особое уважение у нас вызывали фронтовики. Мне доводилось встречаться с Героем Советского Союза генерал-полковником Антоновым Н. Д. Это был боевой летчик – истребитель, первый командующий нашей 6 ОА ПВО. Он уже находился в запасе, но приезжал к нам в управление Армии на разные праздники. Как-то я спросил его мнение о «Малой Земле» и её авторе.
