Сергей Дроздов - Правдивые байки воинов ПВО
Одной из причин был откровенно «слабый» Дисциплинарный Устав, отменивший и наряды на работу, и строгий арест. Он был достаточен для добровольцев-курсантов военных училищ и явно «слаб» для управления ротами и батальонами в войсках, сформированных из призывников – бойцов, отнюдь не горевших желанием образцово служить.
Это же только в кино все воины мечтают побыстрее изучить «вверенную боевую технику и оружие», а всё оставшееся время – неустанно совершенствовать своё воинское мастерство. Жизнь – намного сложнее.
Основная часть бойцов была своего рода «болотом». В руках хороших командиров и в подразделениях с хорошими традициями они и служили нормально.
Там, где командиры были «размазнёй», и эта масса попадала под влияние «отрицаловки», и возникали устойчивые традиции «неуставных взаимоотношений» и прочих безобразий.
Опыт показывает, что даже в те времена для того чтобы навести в подразделении относительный порядок, требовались не менее полугода упорного труда и крепкий коллектив офицеров и прапорщиков в нём. Для того, чтобы «развалить» хорошую роту, «слабому» командиру порой хватало и месяца.
Предубеждение к офицерам, уже тогда имевшееся в душе многих воинов, помноженное на отечественное разгильдяйство и фирменный «авось пронесёт», давало порой в армии страшные результаты.
В Тихвинском зенитно-ракетном полку произошло в начале 80-х тяжёлое происшествие.
Группа «дедушек» захотела выпить во время ПХД, в субботу. Нашли «Камаз» и слили из него антифриз (и пахнет спиртом и на вкус похож, вроде бы).
Но в войсках тогда ежемесячно доводили под роспись (!) предупреждения о смертельной опасности от употребления этой отравы. (После трагедии обнаружились, конечно, и подписи всех её участников о доведении им запрета пить антифриз).
Но всегда найдётся балбес, который популярно объяснит своим приятелям, что «это офицеры нам врут, а мы в деревне всю жизнь антифриз пьём – и ничего»! Да ещё расскажет какой-нибудь «фирменный способ» очистки типа дрели, или поваренной соли.
Нашелся такой «авторитет» и среди тех «дедушек». Очистили они, по его рецепту, антифриз, но пить – страшновато (среднее образование у всех тогда ещё было).
Сначала – поймали приблудного кота и пытались насильно его напоить этой гадостью.
Кот оказался не дурак, пить не стал, исцарапал всех дедушек и сбежал на волю.
Тогда вызвали пару молодых воинов и предложили выпить по полкружки, конечно не говоря им, ЧТО предлагают пить.
Те, польщённые таким вниманием «старших товарищей», с радостью выпили.
«Дедушки» 30 минут ждали, с интересом поглядывая на «подопытных» бойцов. Тем – «захорошело», без видимых отрицательных последствий.
Тогда дедушки выгнали молодых спать и сами крепко «поддали».
Молодым, которые ушли в казарму первыми, вскоре стало плохо. Пока их доставили в санчасть, пока они признались, что и где пили, время было упущено. Начались потери сознания, судороги и прочие симптомы отравления.
В итоге всю шестёрку доставили в окружной госпиталь, но у них начали отказывать почки. Двое умерли в госпитале, остальных самолётом отправили в Москву, в госпиталь им. Бурденко, где имелась искусственная почка.
Результат – четверо умерших («дедушки», принявшие большую дозу), два инвалида («молодые» – выпили меньше).
Состоялся разгромный приказ Министра обороны по этому происшествию, поснимали с должностей всё командование полка и подразделения, где это ЧП произошло.
Об этом случае, опять же под роспись, «довели» до всех военнослужащих нашей Армии, было проведено несчётное количество бесед и собраний о вреде пития антифриза, но…
Через полтора месяца аналогичный случай произошел в вагановской бригаде. Разве что кота не стали поить. Два «дедушки» тоже выпили антифризу последний раз в жизни…
Есть тут вина их командиров и начальников? Наверное, есть: офицеры отвечают в армии за все действия подчинённых, даже такие.
Но и недомыслие (мягко говоря) пострадавших тоже поражает. Неоднократные категорические запреты и жизненные примеры фатального вреда употребления антифриза у них легко перевешивалось мнением какого-нибудь приятеля – балбеса и надеждой на «авось обойдётся».
Великолепный пример своеобразного отношения к окружающему миру продемонстрировал гвардеец Волошкин, прибывший к нам из автороты. Там местные «дедушки» его побили, он ударился в бега, потом был пойман командованием и отправлен к нам, продолжать служить.
Сначала мы хотели использовать его талант водителя в стартовой батарее, на ТЗМ.
Но после первой же попытки заряжания, в ходе которой Волошкин несколько раз не смог подъехать своей ТЗМ-кой к пусковой установке, а потом и вовсе чуть не перевернул её, в казарму прибежал Железный Комбат.
Он заявил, что у него своих дураков-водителей хватает, и отказался от услуг Волошкина в качестве водителя.
«Номером расчета – возьму, водителем – ни за что!!!» – категорически заявил Комбат.
Поглядев на интеллигентное лицо Волошкина, его очки, мы решили направить его во взвод связи телефонистом. Служба там была несложной: дежурить в тепле, в 24-й кабине посменно.
Волошкин стал там служить. Службой был доволен, и за год дежурств наел довольно приличную «будку». Кормили у нас хорошо, и многие бойцы сильно «поправлялись» за время службы.
Однажды часов в 6 утра меня разбудили телефонным звонком. На КПП приехал отец Волошкина и срочно требовал встречи с командованием части.
Я уточнил, на всякий случай, у дежурного по дивизиону, как дела у Волошкина и, узнав, что он мирно спит, отправился на КПП на встречу с батей. Его визит был неожиданным ещё и потому, что я знал (из бесед с Волошкиным), что батя в разводе с его матерью, и они с ним не общаются.
Гадая о причинах столь неожиданного визита, я пришел к папаше. Он оказался – вылитым Волошкиным «20 лет спустя» – та же сутулая фигура, очки, унылое выражение лица.
Папа был взвинчен до невозможности: «Что с моим сыном?! Где он?! Я требую с ним немедленной встречи!!!»
Я постарался успокоить нервного папашу и сообщил ему, что сын его мирно спит в казарме после дежурства, и как только он проснётся, будет представлен папе для беседы.
«Вы меня пытаетесь обмануть, я знаю, он ранен, где он сейчас лечится?!» – продолжал вопить папаша, к моему немалому изумлению.
Я, в свою очередь, потребовал от него объясниться об источниках столь удивительных сведений.
Папаша сунул мне письмо, написанное характерным почерком Волошкина.
До этого момента я думал, что анекдот про солдатское письмо любимой девушке: «Дорогая Маша! Пишу тебе из горящего танка!» – плод досужей выдумки.
Оказалось, что это взято из жизни!
Волошкин написал папе примерно следующее: он, мол, служит в ПВО и занимается перегонкой ракет класса «земля – воздух» в …Афганистан (из Эстонской ССР, где он и служил реально (!!!)). В ходе одной из поездок душманы подбили его ТЗМ и ранили самого Волошкина. И дальше – бредятина о своих страданиях от полученных ран.
«Что вы мне на это скажете?!» – продолжал разоряться папаша.
Я сообщил ему, что сын его болтун и фантазёр, мягко выражаясь.
«Вы же взрослый человек, газеты читаете, наверное. Ну какому дураку придёт в голову возить ракеты ПВО машинами из Эстонии в Афганистан?!
Авиации у душманов нет, и ракеты эти там даром не нужны, нет там и наших ПВОшных частей. Да если бы и была такая нужда, так везли бы их по железной дороге до Кушки, а не на ТЗМках через всю страну.
Сын Ваш служит телефонистом, а не водителем, так как ездить на машине не умеет даже по территории дивизиона. Сам он жив и здоров, как проснётся – вас пригласят на встречу к нему, и он сам вам расскажет, зачем написал такую ахинею. Думаю, что сделал он это на дежурстве в кабине, от безделья и тоски по отцовской ласке».
В конце беседы я напомнил разгорячённому бате, что после прибытия Волошкина в наш славный дивизион я писал ему домой ознакомительное письмо про условия службы сына, и давал номер телефона, по которому можно было связаться с командованием части, при необходимости.
«На письмо это вы так и не ответили, но позвонить-то могли, перед тем, как мчаться сюда за сотни километров?!»
Папаша на это ничего вразумительного ответить не мог.
После развода мы представили Волошкину-старшему гвардейца-сына для беседы.
После долгого общения с сыном папаша пришёл ко мне с извинениями.
«Я и не думал, что он может такое враньё написать!» — сообщил он в оправдание своих утренних эмоций.
Мне оставалось тактично посоветовать ему: уделять сыну больше внимания и звонить нам, если тот ещё что-нибудь подобное про Афганистан ему напишет.
