Екатерина Смирнова - Богиня песков
– Так ты его ругал, когда тут объявился?
Незадачливый ученик вскочил, воздел руки к небу и заорал, как резаный:
– Да! Да, чтоб ты сдох, да!
Таскат от неожиданности ударился головой о спинку кровати. А Четвертый продолжал кричать, задыхаясь;
– Лучше бы ты отдал меня Глубинной смерти! Лучше бы я родился у самой последней сахри! Ты обещал нам дорогу, ты обещал нам свет, а вместо этого убил учителя и отдал нас на позор! Ты убил нас! Ты убил нас в самом начале, и учителя не пожалел, будь ты проклят! Чуть ли не десять тысяч наших смертей! Десять тысяч, десять тысяч раз! То огонь, то стрелы, то нож, то яд! Тебе не жаль никого! Твоих верных отлавливают по всему свету, их убивают в собственных домах, а тебе плевать с другой стороны неба! Я не могу больше умирать, я не могу больше так умирать, чтоб ты… Ты, о, ты, тот, кто бог мой!..
Последние слова он выкрикнул с таким сарказмом, что смотреть было больно.
Таскат поднялся, не зная, как тут помочь. Призрак сидел, обхватив голову руками, и плакал.
– Слушай… – тихо сказал Таскат. – А ты уверен, что тебе есть, кого проклинать?
Гость озадаченно посмотрел на него.
– То есть?
Посланник собрался с духом.
– Понимаешь… Я здесь человек новый, хотя и живу тут некоторое время. Дело в том, что на моей земле несколько другие порядки… В общем, я не верю в существование богов.
В глазах Четвертого заблестел ужас. Насколько знал Таскат, на этой земле никто и никогда не сомневался в существовании богов.
– У нас когда-то тоже верили в богов и духов, обожествляя людей или силы природы – торопливо продолжил Таскат, боясь, что гость развеется, – но потом пришли к выводу, что верить в это – отрезать себе пути к знанию. Многие последователи богов исследовали мир, но искажали при этом знание.
Вместо того, чтобы учиться, люди молились… хм… то есть пытались говорить с богами, и последователи богов получали над ними власть. Так ваши жрецы прячут от людских глаз башни и накопители молний, объясняя это истинной магией и верой в силу духа, силу научного подхода… А ведь это просто наука? Так?
Четвертый медленно кивнул.
– Ну так вот… Все законы, все явления природы человек постичь еще не успел, потому что наше время ограничено. Но если магия и наука – разные способы изучения этих неизвестных человеку законов, то в конце концов, скорее всего, действия богов тоже не могут браться из ничего.
– Да – кивнул Четвертый. – Богиня говорила, что у нее есть Закон. Она ему неукоснительно следует.
– Ну, богиня… Может быть, она не богиня, а сильная колдунья. Сильный маг может очень много всего придумать и изобрести, а то его сожрут соперники. У вас же вечно кто сильнее, тот и прав.
Четвертый сердито сощурился.
– Не верю.
– Да… но если здесь каждый, кто сильнее и хитрее, может объявить себя богом, то, может быть, здесь нет богов, а есть обычные люди? И то, что ты воскресаешь раз за разом – это действие какого-то неизученного закона, которому подчиняется магия, это проявление природного резонанса в ответ на магическое воздействие… Но это не воля бога.
– А в чем смысл? – поинтересовался Четвертый.
– В том, что бог к этому может не иметь никакого отношения! – возбужденно заявил Таскат, мечась туда-сюда по комнате. – Ты тратишь силы на то, чтобы проклинать неизвестно кого, а на самом деле нужно разобраться, что это за явление такое! Разобраться, изучить и дать тебе жить спокойно! А потом когда захочешь, тогда и умрешь! Вот хотя бы, как я. – Он сообразил, что пример не подходит, но все равно продолжал: – А вдруг все объясняется какими-то простыми вещами, до разгадки два шага, а ты тут мучаешься?
– И кто мне в таком случае поможет? – ехидно спросил Четвертый.
Таскат опомнился. Лаборатории у него нет, нужных умений – тоже нет. Зачем он тут разоряется, дразня парня надеждой на спасение? И все же…
– Я попрошу прислать специалиста с первым же кораблем… – сообразил он. – Это, в конце концов, входит в мое задание – находить образцы. Институт моментально отрядит кого-нибудь из исследователей. Чего не может магия, то может наука. А религия, на мой взгляд, вообще ничего не может – ни вылечить, ни накормить. Давай все-таки попробуем? Ты можешь мне сниться чаще?
Четвертый задумчиво смотрел на него.
– Меня, конечно, радует твое участие… – наконец сказал он. – Я, конечно, попробую, если не умру еще раз… И сниться я тоже могу… Но я не знаю, где я оживу к тому времени. Это, знаешь ли, непредсказуемо… Только… Хм.
Тут он замолчал и уставился на Таската, как на диковинку.
– Только – что? – помог ему посланник.
– Ничего… Ты не беспокойся. Но твоя теория не объясняет, как меня нашла Сэиланн.
– Так же, как ты меня! Я вот тоже могу кому-то присниться. Правда, часто время не совпадает. У меня есть передатчик и компьютер вот тут, его вживили в кость. Я могу видеть в темноте. Я что, бог?
– И если ты, как ты утверждаешь, с той стороны неба, то ты должен все-таки знать, что та сторона была построена Тайлиметом, чтобы поселить там воздушный народ и поселиться самому – наставительно и печально заметил гость. – Еще там было про его потомков, людей с глазами, как у ящериц… А у тебя, знаешь ли, похожие глаза, только круглые и хитрые, и зрачки у тебя узкие…
Таскат от неожиданности потянулся к зеркалу.
– Да… И еще она не объясняет, почему я иногда слышу его голос. Только не могу разобрать.
– Тому могут быть психологические причины – не сдавался Таскат. – Вообще все это чрезвычайно интересно. Но об этом можно поговорить потом, когда придет корабль, если ты согласишься принять мою помощь.
Четвертый засмеялся довольно странным смехом. – Если это действительно помощь, я не против.
У Таската сразу же зачесались локти – ему было не по себе. Он попытался сгладить эту неловкость;
– Ты умный человек, и я тебя сейчас попрошу посмотреть одну вещь. Ты поймешь. Знаешь, что мы, чужие люди, делаем на этой планете?
– Не знаю – хмыкнул Четвертый. – Но поговорить действительно можно потом. А то не верю я в какую-то помощь, особенно если мне пытаются помочь едва знакомые люди. Если я могу сам помочь тебе, другое дело…
Таскат решил не спорить, развернул экран и уже начал было объяснять, в чем его задача, чтобы гость понял, но тут сон закончился, а он пришел в себя не там, где засыпал – он был на представлении, сидя в кресле, среди других приглашенных, клюющих носом. Одет он был несколько не по протоколу. К счастью, это была не самая интересная часть представления, и скандала все-таки не случилось.
По дороге из театра он заметил двоих оборванных танцоров, самозабвенно кружащихся посреди улицы. Их пытались оттащить в подворотню два человека – высокий и маленький.
51
Ночью всегда интереснее, чем днем, и поэтому рихары живут ночью, а спят днем. Какого проклятия не хватало, чтобы мы не пошли сейчас? Они могут разбежаться по дороге… – думал Кийли, таща мешок, в котором ворочался десяток редких ящериц.
Эта калитка в воротах почти никогда не открывалась, а теперь она была зашита железным листом, и рабочий, открывший ее, предварительно проверил петли: не будут ли скрипеть. Нет, не скрипели.
Они как можно тише вошли в проем, стараясь не издать ни одного лишнего звука. Дальше был маленький двор, освещенный тусклым сиянием газового рожка, а дальше – длинная сеть коридоров без крыши, где рабочему приходилось открывать маленькие воротца. Они какое-то время блуждали по ним молча, и рабочий подавал непонятные знаки, из которых самым ясным было «прислушайся». Мимо два раза проходил дозор, и тогда они замирали. Пол тоже был металлическим, и Кийли, осторожно ступая, распознал тот самый сплав – хотя не мог определить, чего в нем больше: стали, нейдара или тот-камня. Рихары беспокойно ворочались и тихонько пищали.
«Тихо, тихо, медная крыса» – думал Кийли, и рихары замолкали.
Наконец лабиринт кончился, и они вышли к большому зданию с плоской крышей. Нужно было войти внутрь, но у рабочего не было возможности, не было ключа, и главный уже собрался с силами, чтобы расплавить замок…
Кийли оглянулся, и то же самое сделали все остальные. Стены позади, обшитые металлом, сияли, как звезды, и над ними тоже были звезды.
Их обуял совершенно непонятный смех. Что тут смешного? Дело важное, а если поймают, то казнят непременно…
Но ящерицы так смешно ворочались в мешках, и звезды так смешно светили желтым светом, и так смешно скрипел ключ в замке, что даже рабочий, который их вел, давился смехом, и его трясло, когда он зажимал себе рот.
– Мы дальше не пройдем! – в панике шепотом заорал Кийли. – Мы не можем! – И согнулся пополам.
– Мы тоже не можем! – зашипел в ответ главный. – Открывайте мешки. Быстрее! Открывайте мешки-и!
Ящерицы темными тенями разбежались по двору, ныряя под крыльцо и уходя в подвалы. Кийли, закрыв глаза, видел след каждой, и большинство из них цветным пунктиром уходило к складам, туда, где было достаточно еды – самой вкусной, самой редкой, самой подходящей для крупного рихара… Он бы подправил их, показал нужный путь, но смех одолевал все сильнее.
