Лия Киргетова - Голова самца богомола
Творчество, дело, в котором неизбежно и естественно вытесняются значимости отношений, уходит секс, нерв замирает, остаётся эстетство неизбежности, кратковременности, преходящести, случайности, растерянности, большой грусти и невозможности или редкой возможности обретения Прибежища.
И читать, слушать, смотреть на это творчество, сопереживая и любя, могут только те, кто гуляет в том же лесу, Трийеровском из «Антихриста» или черно-белом Тарковского, те, кто гуляет там под позднего Йорка для мальчиков или «Жить в твоей голове» Земфиры для девочек. Вот только и жизнь трупов, в последнем, земфирином, случае, да и у остальных ребят так же, – агонизирующий, на ладан дышащий компромисс с живым, попытка жизни, попытка секса, хотя бы в виде некрофилии.
И признание, поддержка, продажи, лайки в соцсетях, когда ты уходишь вглубь – редки, ибо посыл кажется если не бесчеловечным, то мрачным; но на разрыв аорты о неизбежном – нелепо; и качество и профессионализм растут пропорционально с одиночеством, физическим, реальным, бытовым.
Страдания неинтересны, особенно женские, любит-не любит, – хрень. И сама значимость человекового, общечеловекового – абсурдна.
Если бы речь шла не о творческом самовыражении и не об эстетстве последней возможной темы – «одиночествосмерть», как о единственно стоящей теме, то можно было бы записаться в волонтёры WWF и больше ничего не делать среди людей с их тёплыми глупыми ценностями, ибо волонтёрство в «Красном Кресте» в этом контексте – полумера.
Или быть просветлённым.
Всё ещё остаюсь меньше возможного себя. Мне кажется, – меньше в сто раз, или нет, не меньше, а за стенкой от себя. За бетонной стеной от возможного себя.
Примеров, реальных примеров той жизни, которую хочется жить, примеров: «эй, чувак, мне нравится, как ты делаешь свою жизнь, научи меня, скажи мне пароль в Настоящее» – не вижу.
Мне не хочется делать что-то для общества. Не хочется делать мир лучше. Денег хочется – для свободы. Но смысла они мне не дают.
Хочется стать чистым и пустым. Удалить память, опыт, привычки, реакции, стратегии, выволочь всю эту сволоту мелкую из души, сжечь и – тишина.
Есть несколько знакомых, которые правят миром. Я тоже, разумеется, но я правлю совсем уж конспиративно. Степень правления и влияния на Вселенную у всех эзотерических одержимцев разная.
Кто-то формирует мыслями свою реальность, трансерфит её по-крупному: то в туалете, то на кухне трансерфит, скромно позитивненько аффирмациями на ночь закидывается, мысленно купаясь в деньгах, любви и славе, и позволяя, позволяя своему сознанию всё больше и больше.
«Я охрененно богат. Я пипец как крут, тонок-звонок, любим-тыдым, тыдым, причем, регулярно». Примерно так, но конкретно, в красках и лицах (визуализация – залог сбычи мечт).
Те, кто не мелочится, – серьёзные ребята. Они влияют на происходящее с недругами и соседями, вершат судьбы народов, зажигают вулканы, цунамят цунами и селят сели. Иногда к ним прилетают инопланетяне, или приходят «свои». «Свои» приходят чаще во снах, пророческих, конечно. Но иногда и наяву. Но «свои» все не те. Иных уж нет, а те далече.
Все одержимцы эзотерические сейчас находятся в фазе Перехода с пятого на шестой уровень (это значит с уровня гения и неявного супермена на уровень пророка, полубога, и бога, и Ващекрутогочувака). Меняют вибрации тонкого и толстого тел, переходя на такие частоты, что мама дорогая. Видят будущее. Но не так успешно, как своё кармическое прошлое, не так.
Они все – бывшие фараоны, тайные жрецы, на худой конец розенкрейцеры, масоны, ламы, будды, Иосиф Сталин или Марина Цветаева. Создают мыслеформы, посылают мыслеформы по конкретному адресу, и там, на месте, мыслеформы эти вершат справедливость с нехорошими людьми.
Нехорошие – это те, кто не верит в божественность этого конкретного эзотерического одержимца. Плохие люди, да. Мыслеформ на всех гадов не хватает.
Они спаяны между собой. И скоро придёт их время.
Все умрут – они останутся. Чем они прекрасны – не мыслят мелко, они глобально мыслят. По принципу «великанам деньги не нужны». Они презирают второй тип одержимцев.
Те же, кто расширяет горизонты собственной реальности, плотно вчитываются в очередную книжку из серии «Думать как миллиардер» и смотрят документальные фильмы.
В этих фильмах Вдохновлённый Космосом Успешный Полупросветленный Чувак вещает на английском со сцены. Про силу мысли. Иногда и на русском вещает, но такие фильмы не очень популярны.
Обычно эти люди работают в сетевом маркетинге, иногда по вечерам таксуют. Или готовят проект свой, «есть задумка одна». Или занимаются творчеством.
У них не очень-то с личной жизнью. Но очень хорошо с переходом на следующую ступень развития духовного. И они никогда не опускают руки. Всё хреново? Значит недостаточно позитивно мыслил вчера – проще пареной репы.
Но я больше люблю тех, кто вот-вот перейдёт уже на новый уровень. Я тоже презираю тех, кто хочет «думать как миллиардер». Я тоже знаю, что настоящие правители миром вообще не думают. Ибо мысль – отстой.
Тайные Координаторы не думают, они всё и так знают. Почти что знают, где искать Шамбалу (подсказка – шёпотом: в себе, в себе).
Новая раса. Почти такие же, как дети индиго, только зелёные или синие. Что наверзу, то и вниху.
Я жду, когда же перейдут-то. Или хотя бы начнут. По частям пусть. С головы или с хвоста. С приподнятой Кундалини по самое не балуйся.
Всё, конечно, не так просто. Нужен Конец Света. Суть которого именно в том, чтобы этот самый переход организовать. Тех, у кого астрал почище, их, нас (я тоже такой, я тоже вибрирую аки мяса никогда не евший и все время «ом» вместо «нах» говорящий), заберут сразу.
На спасательные невидимые космошлюпки.
То есть даже так: они для простых людей будут невидимыми, а для нас – такие фиолетовые с белым.
Можно просто пойти в луч. Или ещё куда пойти. С флажками с символом лотоса.
Планировали начать в 2012, но всё ещё тут сидят, ждать и вибрировать на высоких частотах, что ещё остаётся?
А уж пока их не забрали, то они всех научат жить. Мыслить позитивно.
Я вот не умею пока. Видимо, вместо книжки «Думать как миллиардер» прочитал нечаянно в детстве «Думать как гавнюк», я частовато недоволен всем на свете и собой в первую очередь. Таких не берут в правителей Шамбалы.
А первая женщина, которую я любил, меня научила
Нет, не трахаться, и не понимать, что, куда и как. Другому чему-то научила она меня. Мне было двадцать три, да, а ей тридцать восемь, если не больше, не уверен точно.
Я сначала думал только о её теле, как заведённый, днями и ночами, а потом уже стал вспоминать её слова, всё чаще убеждаясь в её правоте, правоте во всём.
Мы познакомились в самолёте, летели восемь часов, так что успели и пофлиртовать, и огрызнуться друг на друга, и замирить, и поспать рядом; затем звонил ей раза четыре, прежде чем встретились.
Потом сказала, что согласилась случайно, попал я ей под настроение, не собиралась она со мной знакомство продолжать. Но мне удалось её зацепить чем-то.
– А смысл, – без вопросительной интонации сказала она на первом свидании. Я встретил её после работы – офис, что-то связанное с туризмом, я так и не успел вникнуть, – поехали в хорошо знакомый ей китайский ресторан: «Там нет музыки и хорошая жратва», – бодро отрекламировала его.
– Смысл нам встречаться? Всё заранее известно: секс, ещё секс, и, если повезёт совпасть, – ещё немного секса. Затем пожмём плечами, вежливо попрощаемся и всё. Займём друг другом несколько вечеров, возможно и выходных. Тебе сколько? Двадцать три? Ну, – она пожала плечами.
– Ну да, – согласился я. – Так и будет, скорее всего. Тебе жалко выходных?
– Да нет, – растерянно решила эта симпатичная женщина наше «быть или не быть», – Мне не жалко. На тебя. А вообще – жалко. Я становлюсь занудой, прости.
Она мне сразу очень понравилась. Высокая, с прямыми волосами тёмными, до плеч, с чёлкой, глаза яркие, светло-серые, редкий цвет глаз. Худовата.
Мне нравятся женщины, на которых отлично сидят джинсы – вот, это как раз тот случай. Немного похожа на птицу, на лесную какую-то, из тех, которые охотятся по ночам, а не только свистят в гнезде всю жизнь, хотя я не разбираюсь в них. В птицах.
Стильная, красивая, да, но ничего кукольного, ничего неестественного, живая очень, настоящая. Ни коровьих взглядов, ни надутых губок, ни манерных словечек. Без искусственного слоя поверх лица и поверх разговора – всё как есть. У неё было штук пятнадцать брючных костюмов, и они ей здорово шли. Неженские часы. Не красила губы, ни разу не видел помады.
Синий ей идёт нереально, будто нежное свечение появляется вокруг, как у инопланетных героинь, обаятельно захватывающих старушку-Землю в фантастических сериалах. Мне она нравилась в синем больше всего, да.
