Андрей Шаргородский - Принципиальное отличие от нуля (сборник)

Вся наша жизнь – тяжёлая игра,
И это трудно объяснить в десятом классе,
Нас не догонят уходящие года,
Ведь весь наш путь – извилистая трасса.

В конце познания не побывал никто,
В десятом классе объяснить то трудно тоже,
Как в первом акте на стене висит пальто,
Так во втором уже неважно цветность кожи.

Произрастают все из признаков любви,
И это трудно объяснить в десятом классе,
В минуты радости глаза людей – огни,
И дай вам бог, чтоб до конца они не гасли.

Я поднялся в небо для того,
Чтобы защитить тебя от мира,
Чтоб друзей ты знала, не врагов,
И на всякий случай всех простила.

Я поднялся в небо для того,
Чтобы над тобой не жили тучи,
Чтоб не знала топот сапогов,
И предотвратить несчастный случай.

Я поднялся в небо для того,
Что бы ты рассвет встречала смело,
Чтоб причиной не была торгов,
И меня забыть ты не сумела.

Я поднялся и спустился вниз,
Ты меня давно уже не ждала,
Небо – это всё ж не мой каприз,
Без него в любви всего так мало.

Я хочу без телефонов,
Я хочу без интернета,
Я хочу, чтоб сена запах,
Босиком чтоб по планете.

Без заводов, без войны,
Без врагов и без причины,
Чтобы были все равны,
Даже в час своей кончины.

Чтобы счастье от души,
Чтобы суток было мало,
Снег чтоб всё припорошил,
И озлобленность пропала.

Из окна в окно глядеть
С радостью, без занавесок,
Собеседника терпеть,
Аргумент чтоб был так весок,

Как любовь без злата и
Без предательства и блуда,
Чтобы зло не затаить,
Чтобы воду пить из пруда.

Исполнение мечты,
На Земле, чтоб было братство,
Чтоб всегда со мною ты —
Это всё моё богатство.

Простой расчёт сомнительных надежд
Не могут повторить измену другу,
И голость чувств (не факт, что без одежд),
Тем более подвержены испугу.

Я знал тебя, и было так всегда,
И для души, и для простых курьёзов,
Менялись улицы, одежды и года,
И лета жар, и лютый треск морозов.

И позабыть тебя, увы, уже не смог,
И друг со мной, пусть даже смолкли трубы,
Ко времени и к месту нужный слог
Меняет всё – глаза, походку, губы.

Тот спор сомнений, где я ставку угадал,
Не снял с души моей возможные угрозы,
Я полпути уже, наверно, прошагал,
А дальше предрекают только грозы.

Я так домой хочу, в Россию,
К берёзкам, в сердцу милый край,
Где я родился, где брал силы,
Где для души – всё милый рай.

Я понимаю, что разлука
Способна много изменить,
Но осязаема, без звука,
Пусть даже тоненькая нить,

Которая струне подобна,
И льёт на сердца раны лад,
Хоть жизнь становиться удобна
Преодолимостью преград.

Я Русью жив, вскормлён я ею,
Кто любит Родину – поймёт,
Пускай виски мои седеют,
Но русский дух во мне живёт.

И будет жить, здесь нет предела,
И нескончаем этот спор,
Где невозможность передела,
Где не выносят с дома сор.

Пускай, никто мне не обязан,
И оплатил я все долги,
Я с Родиной незримо связан,
И, подменяя суть, не лги:

Что хорошо, где угощение,
Что дом твой – это, где постель,
Ты знаешь, где просить прощение
И это нужно, в это верь.

А святость Родины – порука,
И честь, и совесть тоже в ней,
Ведь жизнь – любовь, не сон, не скука,
А радость множеству огней!

Ну, вот теперь и сказка стала былью,
А всё, что нужно я уже спросил,
Теперь не надо расправлять мне крылья,
И не придётся убирать шасси.

Разбег не нужен, да и побегу ли,
И сила воли, в общем, не нужна,
Меня с утра теперь поднять не в силах
Ни друг, ни жажда, ни жена.

Я крепость сдал свою без боя,
А если б бился, всё равно бы проиграл,
И проигрыш не даст тебе покоя,
Какое б кресло ты ни занимал.

К молитвам звали призраки ушедших,
К бутылке часто звали дураки,
А мне не жаль тех дней давно прошедших,
И незачем теперь сжигать мосты.

Я в жизни испил много чаш без остатка,
Как правило, с горечью были они,
Бывало, питьё было приторно – сладко,
Хоть жажду я знал только в редкие дни.

И вот предо мной снова полон бокал,
Питья такового я, верь, не знавал,
Попробовав, взялся допить я его,
И вот я в плену – обмануло чутьё.

Я пил, а напиток собою манил,
И жажду пустыни во мне разбудил,
Пылает всё тело, пылает душа,
И вкусом и цветом она хороша.

Я пьян, ненасытен и счастлив с тобой,
Бокал нескончаем и в холод, и в зной,
Границы не знает он, как океан,
Пускай я упьюсь, а тебя не отдам.

Я приковал свой оптимизм к дивану цепью,
И телевизор стал мне в жизни лучший друг,
Мне хорошо здесь, ведь реальность хлещет плетью,
И повседневность добавляет мне недуг.

Хромает искренность, как боль былой разлуки,
С друзьями был я или не был я тогда,
Я очень редко убегаю к ним от скуки
И очень часто вспоминаю те года,

Когда и день и ночь бывали только в радость,
Когда знакомству с незнакомым был я рад,
Где каждый сон – приятная усталость,
А день лишь радует преодолимостью преград.

Но всё былое, может быть, и есть награда,
И телевизор может быть не друг, а враг,
Когда рябина восхищённым взглядам рада,
И дивным лугом вдруг становиться овраг.

Точку невозврата мы прошли,
Это приговор, а не суждение,
Кто остановить мог – те ушли,
И бесперспективны поколения.

И понятно – те, что не придут,
Вмиг могли бы отыскать причину
И заставить всех, живущих тут,
Ради них предотвратить кончину.

Я не волен знать, когда конец,
Так же как не знаю, где начало,
Мать моя и мой родной отец
Не смогли б убить родное чадо.

Безразличием убийцы мы с тобой,
Все до одного – Земли убийцы,
Перестали думать головой,
Остаётся ждать и помолиться.

У меня пропали слёзы,
И улыбок больше нет,
Жизнь – вода, а чувства – грёзы
И сомнениям ответ.

Из того, что в жизни нажил
Не сложить ни дом, ни храм,
Впечатлял, любил, куражил,
Ловко уходил от драм.

Попадал в постель от скуки,
Просыпаться не хотел,
Прогонял я прочь науки,
Некасаемых до тел.

Со всего имел осадок
И отсутствие мечты,
Слёзы – жидкость, век наш краток,
Не изменим – я и ты.

Потому и месть – не танец,
Потому и нови нет,
В жизни я не новобранец,
Угасанию – ответ…

Я кубометрами глотал
Твои сомнения и скуку,
И из того, что я не знал,
Мы сделали с тобой науку.

Про то сумели ты и я
Смолчать и скрыть от взглядов прошлых,
А тело, мысли, простыня
Казались сказочным, не пошлым.

Я не имею прав на то,
Чтоб всё для Вас от нас открылось,
Ведь чувства – это не лото,
А изумление – не милость.

И как бы ни было легко
В душе от страсти, то, что было
Всегда и близко – далеко,
Не угасало, не остыло.

Калибры взглядов из толпы
Диапазон имеют строгий,
Мишенью стали я и ты,
Хоть разные у нас дороги.

Невольных встреч, невольных глаз
Фантазиям не поддаются,
Одежды, лица без прикрас
Не очень-то и продаются.

Туманность наших перспектив,
Как в зеркале, в глазах у многих,
Очки – защита от других,
Очки – вторжения пороги.

Невольный холод вольных душ
И пламень в недрах океана,
Мы очень редко слышим туш,
Гораздо реже – без обмана.

А всё – равно: и пыль, и свет
Рождает новые причины,
Закрыть глаза, забыть ответ
И стать лишь чьей – то половиной.

Простых решений не бывает при разлуке,
И филигранно обходя углы без слов,
Виной всему всегда считаем скуку,
С основами любви иль без основ.

И трепет ветра по веснушкам безразличен,
Когда открытость побеждает даже стыд,
Любовь – вопросов генератор безграничный,
И для ответов он всегда во всём открыт.

Но драматизм остывших углей без причины
Не признаёт вины без страсти, без прикрас,
Дуэтом редко восторгаются кончине
Восторга душ, восторга наших глаз.

И что поделать – жизнь в нас вносит коррективы,
Мы сумасшествию рождаемся назло,
Суть чистоты приносим в жертву креативу
И верим в то, что нам безумно повезло.