Юлия Лешко - Мамочки мои… или Больничный Декамерон
– А Элизабет Тейлор дважды выходила замуж за одного и того же Ричарда Бартона.
– И оба раза – неудачно! – не сдавалась Настя. – В одну реку не входят дважды.
Алиса рассмеялась:
– Это в одну воронку не бьют снаряды! Да, что касается воронок… Есть поговорка смешная: «Замужем и воронка – жонка, а без мужа и княгиня загинет»!
– Народная мудрость очень подходит, когда нужно решить чужую проблему, – сказала Настя.
Алиса посмотрела внимательно на Настю, глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и наконец выговорила.
– Настя. А я ведь не зря тебя с мужем мирю… И если бы не вот этот человечек, – она обняла свой смешной животик, – то не знаю, какие еще чудеса случились бы в стране Алисы…
И женщины начали смеяться…
* * *Сергей подошел к своей машине, когда его окликнула Женя:
– Сергей Анатольевич!
Сергей обернулся. Необходимость битый день любезно улыбаться иностранцам, когда на душе скребли кошки и пронзительно не хватало Веры, вымотала его ужасно. И хорошенькая, но чрезвычайно настойчивая Женя тоже начинала напрягать: у Сергея было вполне старомодное отношение к распределению гендерных ролей. А Женя, вооруженная до зубов молодостью, красотой, смелостью… Это была даже не осада, а какой-то абордаж!..
Подойдя ближе, Женя наклонила головку к плечу и совершенно невинным тоном произнесла:
– Если вам не нравится сказка про Красную Шапочку, я могу рассказать другую. Я много их знаю…
Сергей, легонько положив ей руку на плечо, тоже ласково проговорил:
– Так, Женя. Во-первых, я думал, что ты уехала с господами инвесторами. Во-вторых… Да, я не люблю сказки. Особенно те, в которых кто-то зачем-то переоделся в бабушку, а потом еще кого-то съел. Не люблю хищников, даже сказочных. Садись, до метро подвезу.
* * *…Алиса решилась на признание не сразу. И все-таки – решилась!
– Я-то замужем – в третий раз! Я дважды разводилась! Два развода – как нашивки за ранение! Так что, мы это проходили, плавали, знаем. От раза к разу все умнее становлюсь. Других вот учу!
И женщины начали смеяться. Внезапно их внимание привлек очень неприятный звук – царапающий, просто скрежет. Он – извне, с улицы…
Алиса смелее Насти, но и она струсила:
– Что это? Там же второй этаж!
Внезапно лицо Насти осветила какая-то догадка. Она осторожно встала с кровати и подошла к окну…
– Дурак какой! Дурак! Денис!.. А если разобьешься? – закричала она было, но тут же снизила голос, догадываясь, что через стеклопакет он не все услышит, а медсестра сейчас прибежит. – Ну, не дурак? Человек-Паук недобитый! Мне что, сироту рожать?
За окном, на узеньком бордюрчике стоял Денис, одной рукой он держался за подоконник, другой – за водосточную трубу.
Денис, и в самом деле ничего не слыша, широко улыбался и кричал:
– Настя! Настя! Будь моей женой!
По коридору катила свою тележку Прокофьевна. На ней было нагружено много мешков и мешочков, упаковок и пакетиков, а в середине красовался цветущий спатифиллум – «Женское счастье». Проезжая по длинному коридору мимо поста Тани, она кивнула на вазон:
– Вот, у нас в отделении потом будет стоять. Папашка сказал: пусть потом останется. И всем нам будет «Женское счастье»! – и пошла дальше, по-стариковски мечтая вслух: – Танюшка замуж выйдет. Верочка родит… Наталья глаза поширше откроет, свое счастье как-нибудь разглядит… Может, и я, старуха, еще порадуюсь… Женское-то счастье – оно разное.
Открыла нараспашку две створки дверей, ведущих в Настину палату, и торжественно ввезла цветок. Настя и Алиса отвлеклись от паркурщика Дениса, а через мгновение он уже стоял внизу, на асфальте и махал двумя руками своей Насте…
* * *Вера Михайловна вышла из ординаторской и увидела на полу коридора гвоздичку шабо, задумчиво подняла ее… И тут же увидела следующую – чуть дальше. Подняла и ее, и пошла к следующей… Это было похоже на детскую игру в «казаки-разбойники»: она шла по «стрелкам» из гвоздик… Шла и пришла к закутку для посетителей. На лице ее отразились неловкость и досада: на диванчике сидел Саша Сосновский!
– Саша, извини! Думала, это мой муж сюрприз устроил. Его стиль… Очень любит сюрпризы.
Сосновский тоже был не на шутку удивлен, и не знал, как бы это смягчить. Вера Михайловна протягивала ему собранный букет гвоздик, а он отводил руку и частил скороговоркой:
– Вера Михайловна, возьмите, пожалуйста. Это я ерунду какую-то придумал. На миллион алых роз денег не хватило, а она со мной уже неделю не разговаривает. Я хотел ей 8 Марта досрочное устроить… И вот – опять Акела промахнулся…
Вера Михайловна погладила Сашу по голове – такой он был несчастный и влюбленный:
– Акела, милый! Держись! И… держи.
Она отдала цветы. И повернулась, чтобы уйти.
…В освещенном проеме коридора было видно, как идут с работы, оживленно что-то обсуждая, Бобровский и Наташа. Саша видел это и Вера Михайловна – тоже…
– А ведь мог и Бобровский пройтись, цветочки собрать, чтоб мусору не было, – мрачновато пошутил Саша, – хорош бы я тут был…
– Пошли, Саша? – позвала Вера, уверенная, что домой поедет одна, на общественном транспорте. – Тебе в какую сторону?
– Я в приемном покое сегодня дежурю, – ответил Саша, снова садясь на диванчик. – До завтра, Вера Михайловна.
– Пока!..
* * *…Вера Михайловна вышла на крыльцо. И первое, что она увидела, была растяжка с «дождиком-слезами»: «Прости, родная!»
Прямо под ней стояла машина ее мужа Сергея и, соответственно, сам Сергей, который сразу начал движение к Вере.
Когда они встретились, им уже не надо было ничего говорить. Все уже было сказано шуршащим над их головами серебряным дождем из покаянных слов. И какая разница, кто был их автором?…
Глава восьмая
Теория парных случаев
Во двор на большой скорости въехала машина Стрельцовых, сделала почти «полицейский» разворот и резко остановилась. Немного растрепанная, но от этого не менее хорошенькая Вера Михайловна выскочила из машины и хотела было бежать в клинику, но…
Следом, с отрывом буквально полминуты, на территорию двора въехала машина Бобровского! И Вера Михайловна так же резко, как их машина, затормозила и, оглянувшись, очень весело сказала мужу:
– Ха-ха! Опоздал! Сережка, он сам опоздал! Все, я спокойно, с достоинством иду на работу. Пока!
Сергей поманил ее рукой:
– Дай-ка, я тебя поцелую… Говорил же я тебе, сегодня – все можно.
Бобровский, который уже тоже вышел из машины, и вовсе не проявил ни беспокойства, что он опаздывает сам, ни даже тени недовольства по поводу Вериного опоздания. Напротив, еще издалека он начал радостно кричать:
– Верочка, здравствуй! Сергей Анатольевич! Доброе утро! Подойдите ко мне, пожалуйста, на секунду, просьба есть…
Вера сказала:
– А я пойду, ладно? – и с чистой совестью направилась к крыльцу.
Сергей подошел к Бобровскому, пожал протянутую руку. Бобровский заговорил в своей обычной полусерьезной манере, которая Стрельцову вовсе не импонировала:
– Ну что, с международным днем мужской солидарности, Сергей Анатольевич! Не поможете мне до гардероба багаж дотащить? Неудобно взад-вперед бегать, и так уже опаздываю…
Он, пыхтя, вытащил из багажника две объемные сумки:
– Из дома за две ходки перенес. Все-таки коллектив у нас большой, подавляющее… большинство – женщины. И пациентки, что характерно, тоже. И сегодня очень важно, чтобы у всех был праздник… Он – здесь!..
Сергей «держал дистанцию» – агрессию, естественно, не проявлял, но и особо задруживаться с всеобщим любимцем не хотел:
– «Подавляющее», говорите. К женщинам как-то не подходит, да и звучит жутковато. Просто их – большинство. Давайте вашу… – Сергей поднял одну из сумок. – Ух, ты!.. Это что, подарки? Понесли… Да, мне Вера говорила, что женщины вас обожают. Теперь понимаю, за что…
Бобровский, споро взяв другую ношу, легко отбил удар:
– Вы считаете, женщины очень ценят такую мелочь, как подарки? Ерунда! Они их принимают как должное. И правильно, в общем, делают.
Стрельцов не хотел соглашаться с этим красавчиком ни в чем, даже в очевидном:
– Ну, хорошо. Хотя подарки, конечно, бывают разные. И что такое «мелочь», каждый понимает по-своему. А по вашей версии, что они ценят больше всего?
Врач рассмеялся:
– Моя скромная версия, по некоторым объективным причинам, в расчет браться не может. Ваша, думаю, тоже. Это все теории… Спрашивать нужно у них самих. Сколько женщин – столько вариантов… – Бобровский как-то иллюстративно приподнял свою сумку вверх, – важен индивидуальный подход.
* * *В приемном отделении всегдашняя суета, хотя и праздничная, а все равно – слегка тревожная атмосфера. Все присутствующие кучкуются: каждый – возле своей «мамочки». Кто-то явился сюда с мужем, кто-то с мамой, кто-то с подругой… Когда по приемному проходили одинаково высокие, плечистые Бобровский и Стрельцов, многие женские глаза поглядели им вслед. А одна – «мамочкина» подруга – даже и поделилась бледненькой и озабоченной «мамочке»:
