Александр Смирнов - Раб и Царь
– Ты, что же, понятия отменить хочешь?
– Да мы его на части сейчас порвём! – Скрипач спрыгнул со шконки и очутился рядом с Димой.
– Я сказал – хватит! – вдруг заорал Хромой.
Скрипача как ветром сдуло. Он забрался на своё место и проскулил оттуда:
– Просто он понятия нарушает.
Хромой взял Диму за подбородок, поднял его голову и сказал:
– А ведь ты и вправду не студент.
– А кто же он? – таинственно спросил Скрипач.
– Царь, – неожиданно пояснил Хромой. – Так поступать могут только цари.
– А что с этим делать? – указал Скрипач на привязанного парня.
– Делай, что Царь приказал, – ответил Хромой.
– А понятия?
– С понятиями всё в порядке. Этот козёл не нас же пидором назвал, а Царя. Царь решил его простить.
Жертву отвязали от кровати и он, размазывая сопли со слезами по своей физиономии, залез на свою шконку. Скрипач вопросительно посмотрел на Хромого. Тот понял его без слов.
– Здесь будет его место, – он указал на шконку радом с собой.
– А я? – спросил Скрипач.
– Наверх полезай.
Скрипачу не пришлось повторять дважды. Он послушно свернул своё бельё и перенёс на указанное место. Остальные заключённые, не дожидаясь команды, помогли Диме подняться, мокрым полотенцем вытерли ему лицо и уложили на нары. Дима моментально провалился в глубокий сон.
Дима не знал, сколько он проспал. Проснулся он оттого, что кто-то легонько тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел неприятного парня, склонившегося над ним.
– Ты кто? – спросил его Дима.
– Косой, – ответил парень.
– А почему Косой?
– Не знаю. Такую кликуху дали. Царь, ты что, не помнишь меня?
– А почему Царь?
– А это тебе такую кликуху дали.
– Мне?
– Видно, сильно тебе по голове настучали. Ты знаешь, сколько ты проспал? Целые сутки.
Дима приподнял голову и осмотрелся. Резкая боль пронзила всё его тело. Слабый стон вырвался из его груди.
– Ты лежи, лежи. Я всё сделаю для тебя.
Дима опустил голову на подушку. Только сейчас он начал припоминать события вчерашнего дня.
– А где все? – спросил он у Косого.
– Все на прогулке. А меня с тобой оставили.
– Почему оставили именно тебя?
– Как, почему? – удивился Косой. – Да я же тебе по гроб жизни обязан! Если бы не ты, быть бы мне петухом.
– Это за то, что ты меня пидором обозвал?
– Да это так… Хромой просто придрался. Маловато этого для опускания.
– За что же тогда?
– За то, что я сука.
– Кто?
– Сука – стукач, значит. А за это не опускание, а смерть положена.
– Зачем же ты тогда стучал?
– Менты сломали.
– Как сломали?
– Очень просто. Сначала за каждый шаг в карцер кидают, потом в пресс-хату помещают…
– Что значит пресс-хата? У них там пресса что ли?
– Нет. Прессы там нет. Там тебя прессуют. Короче говоря, ломают. А когда начнёшь просить перевести тебя в другую хату, Кум тебя переводит, только с условием: если стучать не будешь, то опять в пресс-хату вернёшься.
– А ты знал, что тебя за стукачество убить могут?
– Конечно, знал.
– Зачем же ты сломался?
– Так они убили бы меня, и всё.
– А так тоже убьют, только другие. Если уж суждено умереть, так всё равно умрёшь. Только сукой умирать хуже.
– Ты прав, конечно. Только, чтобы это сделать, надо быть царём, а я сука.
– Ты это на меня намекаешь?
– На кого же ещё? Ты пока спал, сходняк собирался. Тебя вызывали, а Хромой вместо тебя пошёл.
– И что там решали?
– Валить тебя или не валить.
– За что же меня валить? Я ведь ни на кого не стучал.
– Ты что, думаешь, здесь только за стукачество валят? Ты на понятия замахнулся, против закона воровского пошёл. Сам понимаешь, что за такое положено.
– И что же они приговорили?
– А приговорили, что ты теперь вроде как и не вор, если по воровским понятиям не живешь. С другой стороны, вроде как и не мужик какой-то, если честь выше смерти ставишь.
– Какой же они мне статус определили? – спросил Дима.
– А я и сам не понял. Вроде как, в законе, но в законе нельзя. Ты же не вор. Одним словом – Царь.
– Вот как жизнь устроена, – усмехнулся Дима. – Вчера был студентом, а сегодня царём стал.
– Жизнь каждому своё крутит. Ты царём стал, а я сукой.
– Ты так говоришь, будто твоя жизнь уже кончилась.
– Если честно, то да. С таким клеймом это уже не жизнь.
– Чудак ты, Косой! Пройдут годы, и всё образуется. Будет и на твоей улице праздник.
– Ты, Царь, плохо понятия знаешь. Сука – это не погоняло, это приговор.
– Понятия – это не догма. Сам видел вчера, что и на понятия управа есть.
– А ведь и правда, – вдруг оживился Косой.
В его глазах вдруг засверкали искорки. Противное, серое лицо неожиданно прояснилось, голос зазвучал твёрдо и звонко. Косой взял Диму за плечи и с надеждой заглянул в его глаза.
– Неужели это возможно?! Да я век тебе рабом буду!
– Рабом?! – Дима оттолкнул от себя Косого. – Запомни на всю свою жизнь – лучше быть сукой, лучше быть покойником, чем рабом. Ты понял?!
– Понял, – робко ответил Косой. – Я просто имел в виду, что я…
– Запомни, раб – это не человек, – закричал Дима. Потом он задумался и тихо произнёс: – Человек может быть только царём.
Косой удивлённо посмотрел на Диму и спросил:
– Ты думаешь, я смогу быть царём?
– Если ты человек, то ты просто обязан им стать.
Двери камеры заскрипели, и конвойный ввёл в камеру с прогулки остальных обитателей хаты.
– С пробуждением, ваше величество! – с самого порога пошутил Хромой. – Ты так крепко спал, что пришлось цирика уговорить не будить тебя на прогулку.
– А разве с цириками можно договориться?
– Всё можно. Они же такие же зэки, как и мы. Только мы живём по эту сторону решётки, а они – по ту.
– Зато они свободны, – возразил Скрипач.
– Мы-то здесь временные, – вступил в разговор угрюмый мужчина лет сорока, – а они постоянные. Мы отсидим своё, и на волю, а они по собственной воле в тюрьме сидят.
– Угрюмый, выходит, что они сами себя в тюрьму посадили? – захихикал Скрипач.
– Выходит, так, – улыбнулся Угрюмый.
– Ну и дураки! – засмеялся Скрипач.
– А ты умный? – спросил его Хромой.
– Во всяком случае, я сам себя в тюрьму не сажал.
– Ну а кто же тогда? Не мы же тебя сюда посадили? – Хромой хитро посмотрел на Скрипача.
– Что же, кроме вас больше некому? Нашлись «добрые люди», постарались.
– Кто ж такие? – поинтересовался Косой.
– Тебе скажи, так ты быстро стучать побежишь.
Лицо Косого померкло. Он опустил голову и отвернулся от Скрипача.
– Не побежит, – уверенно сказал Дима за Косого.
– А ты за базар ответишь? – спросил Скрипач.
– Отвечу, – уверенно подтвердил Дима.
– Ну, если Царь ответит, тогда…
– А я так думаю, что ты сам себя сюда и посадил, – неожиданно сказал Угрюмый. – Все мы здесь по собственной воле оказались, как и цирики.
– У тебя совсем крышу сорвало? – Скрипач недоверчиво посмотрел на Угрюмого. – Всех-то под одну гребёнку не надо. Если тебе и хочется у параши сидеть, то у меня такого желания нет.
– А я и не говорю, что у тебя желание есть. Я говорю, что мы сами себя сюда упекли.
– Хромой, в натуре, ну ты-то хоть скажи ему, чтобы он пургу не гнал.
Хромой ухмыльнулся, но ничего не ответил.
– Царь, может и ты сам себя осудил? – не успокаивался Скрипач.
– А кто же ещё?
– И не много ты сам себе срока намотал?
– Если честно, то даже мало.
– Что же ты такого сделал?
– Веру потерял.
– Какую веру? В Бога что ли?
– В человека. Хотя, по большому счёту, наверное, в Бога.
– Что же твой Бог не простил тебя тогда. Ты же типа раскаялся, себя во всём винишь. За что он тебя тогда у параши держит? Вот и выходит, что Бога никакого нет.
Скрипач даже просиял, что так ловко и быстро расправился со своим оппонентом.
– Как же он меня простит, если он меня не наказывал? – удивился Дима. – Бог дал мне всё, что я хотел. Ну, а если я не захотел взять, что мне дают, отвернулся, сделал по-своему, при чём же тут Бог?
– Тебе, может, и давал, а вот мне от него ничего не досталось.
– А почему тебя Скрипач зовут, – неожиданно спросил Угрюмый.
– Давно это было, – грустно вздохнул Скрипач. – Я ведь в детстве на скрипке играл.
– Где играл? – поинтересовался Хромой.
– В музыкальной школе. И, кстати, хорошо играл. Меня все друзья скрипачом звали. Вот эта кликуха ко мне и приклеилась.
– И что же потом? – спросил Дима.
– А потом попёрли меня из этой школы.
– За что?
– Концерт у нас был отборочный. Из всей школы должны были одного отобрать на конкурс. А нас двое самых лучших было: я и ещё один парень. Такая гнида, что даже сейчас о нём спокойно говорить не могу. – Скрипач задумался. Память перенесла его в далёкое детство, где он был не зэком, а восходящей звездой.
– Ну и что? Ты победил его? – вывел из воспоминаний Скрипача Косой.
