Сергей Каратов - Тайны тринадцатой жизни
Без всякого исправления документ о новом ордене утвердили в парламенте, где на месте спикера заседала весьма прославленная женщина. Она в этом названии ордена услышала что-то до боли родное, женское. Говорят, утверждение проскочило, как паэлья, приготовленная на свежевыжатом оливковом масле.
Шитик
Гарик и Смычкин разговорились за ужином в ресторане. Пихенько оставался в своём номере. Он всё ещё не мог прийти в себя после свалившихся на него неприятностей в Дворянском собрании. Даже есть отказался после произошедшего.
Смычкин берёт из ведёрка со льдом влажную бутылку шампанского, оборачивает её салфеткой и наливает прежде Гарику, потом себе. Говорили сначала о событиях минувшего дня, а потом незаметно Смычкин переключился на Жоржа, рассуждая следующим образом:
– Инокомыслие Пихенько, откуда это? В сущности, он пустынножитель, инок, отсюда его инокомыслие, но не инакомыслие.
– Занятный он человек. Я тоже пытался понять его поднаготную, – вставил своё слово Гарик, отхлёбывая из бокала.
– Пихенько хотя и скопидом, но по сравнению с его соседом за высоким забором, – нищий.
– Ты не прав, Гарик. Нищий – это человек, отказавшийся от производства материальных и интеллектуальных ценностей, от домашнего очага, от всего, что может удерживать его на одном месте. А кто всё это имеет и живёт за счёт своего труда – не есть нищий. Просто тот уровень жизни, на который ему удалось подняться, его вполне устраивает.
– Или не устраивает.
– Но это уже другие критерии оценки. В основе, всё-таки, существует степень привязанности ко всему вышеназванному.
– А что, если взять и вытряхнуть Жоржа из его привычной обстановки. Мы же пользуемся на рыбалке шитиком, которого выковыриваем из его оболочки, слепленной из донного сора, и насаживаем на крючок.
– На какой же крючок ты бы хотел насадить бедного, ничего не подозревающего Пихенько?
– На крючок иночества. Монах из него не получится, зато, быть может, он станет философом или собирателем фольклора.
– А, может, ты решил сделать его кладоискателем? – погрозил пальцем Гарику, порозовевший от вина Владлен.
– Слушай, я догадался, что Пихенько с жителем Читы Чепуркиным состоят в давней дружбе, мне его Нюра подсказку дала. Оказывается, перед дискуссией о переименовании Читы капитан дальнего плавания разговаривал по телефону с Жоржем. Это Жорж подбил Чепуркина затеять дискурс. А название края Жорж придумал заранее, и вся дискуссия была подведена к готовому результату – Феличите! Смекаешь, насколько сметлив и хитёр Пихенько, и сколько в нём заложено талантов!
Смычкин даже не удивился, а только слегка вскинул брови, делая вид, что ничего не знал.
Гарик отошёл в туалет, а когда вернулся, то застал Смычкина с девицей.
Владлен таял при девушке, как эскимо при тридцатиградусной жаре.
– Ты спрашиваешь, чем мы будем заниматься при встрече. Отвечаю: будем целоваться. От губ до губ.
– О!!! Каков, однако.
– А как же! Старая школа.
– Похоже, ваша школа нуждается в свежем наборе?
– Да уж.
В таком случае, я готова стать вашей ученицей.
Сквозь дрёму
После очередного скандального высказывания Жоржа Пихенько в Дворянском собрании у него испортилось настроение, он сильно набрался на фуршете, кого-то из влиятельных особ, покритиковавших его за выступление, он хватал за грудки, был побит охраной той особы, потерял бумажник, которым его снабдила Аня. А в бумажнике были документы и деньги. Настроение у него было отвратительным.
И вот едут в электричке сытый Смычкин и голодный Пихенько. Перед этим Жорж сильно выпил, его тошнило, он в рот ничего не брал, но под вечер у него проснулся аппетит. А тут по вагону идёт пожилая женщина с корзиной и кричит:
«Горячие пирожки, покупайте горячие пирожки!».
– Давай купим, – говорит Пихенько и умоляюще смотрит на Смычкина.
– Да ну их, эти горячие пирожки, – заявляет Владлен. – Обожжёшься ещё!
Пихенько обиделся и отвернулся к окну.
Смычкин расхохотался и дёрнул за рукав женщину с корзиной. Та остановилась, Владлен купил у неё пирожки и подал Пихенько.
– Если обожжёшься, то я тут ни причём.
– Не боись, – огрызнулся Жорж, – не такие уж они и горячие.
Утолив голод, бедный Пихенько решил вздремнуть под стук колёс электропоезда. Он поднял воротник пиджака, натянул кепку на самые глаза, чтобы не мешал свет, и стал думать о счастливых годах детства, с мыслями о которых он обычно постепенно и засыпал. На этот раз он вспомнил про своего деда.
Дедушка Марк воспитывал внука по оригинальной методике, придуманной им самим. Он подзывал веснушчатого Жоржа с оттопыренными ушами и задавал вопрос:
– Внук, хочешь быть ветром?
– Хочу, конечно! – подпрыгивал от счастья Пихенько-младший, отчего у него тут же чуть не наполовину слетали штаны.
– Тогда собери со стола посуду, унеси её к мойке, вымой, поставь на залавок, и ты будешь свободен, как ветер.
После старательного мытья посуды Жорж выбегал на улицу с ободом от велосипедного колеса, вставлял в жёлоб колеса прутик, разбегался вслед за мчащимся ободом и кричал:
– Я ветер! И бежал по Осьмушке, чтобы все в округе знали, что он, действительно, не какой-то там уличный шалопай, а именно ветер.
И осознание этой ветрености буквально окрыляло юного Пихенько.
Поставь парус
Молодые люди идут по берегу озера Алатырь, у южной части которого стоят крайние дома дотянувшейся до этих мест Читы. Смычкин ушёл улаживать дела с местной администрацией, а уставшие от поезда Милютин и Пихенько отправились на прогулку.
– Какой камень круглолицый! – восклицает Гарик, поднимая с земли отшлифованный волнами белый известняк.
– Значит, у него душа добрая, – говорит Жорж с умилением, и застенчиво поддёргивает штаны.
– Добрая душа свойственна живым существам.
– Я бы даже сказал – наиболее живым существам, – подчёркивает Пихенько. – А про камень это я ляпнул, не подумав.
– Тут я с тобой согласен полностью. Только наиболее живые и способны на добро. Есть люди, которые делают добро в одночасье и ничего не требуют взамен.
– Такие давно повывелись, потому что их попросту заездили, – говорит Пихенько.
– Ты прав. Отношения складываются по новой методике, – Гарик закуривает, предлагает пламя зажигалки Жоржу и пускает вверх облачко дыма. – Теперь и доброму человеку необходимо входить в долю, иначе он не выживет. Он делает добро и по-прежнему надеется, что ему ответят тем же. Но зачастую к нему обращаются с просьбой, а его просьбы не очень-то спешат выполнить. С ним обходятся так, что будто бы ему тоже хотят помочь, но всё что-то не удаётся, не складывается так, как надо. И это якобы происходит не по их вине.
– То есть, нарушается принцип: ты – мне, а я – тебе?
– Да, получается: ты – мне, а я – тебе – ещё подумаю.
Пихенько вспомнил подходящую к данной теме разговора восточную мудрость и тут же выдал её:
– Арабы говорят: будь волком, если не хочешь, чтобы тебя сожрали собаки.
– Выходит, что если общество перестроилось на волчьи взаимоотношения, то доброму человеку незачем рассыпаться бисером перед негодяями.
– Верно! Они этого так и так не оценят.
– Хорошо, а что остаётся делать в таком окружении человеку добропорядочному? – задаётся сакраментальным вопросом Гарик.
– Я когда-то услышал такую мудрость, – нюхая розовый цветок шиповника, говорит Пихенько:
– Поставь парус, и тогда можешь дождаться попутного ветра.
– Ты знаешь, Жорж, иногда я чувствую себя неоплатонистом. Мы имеем возможность разгуливать на природе и вести продолжительные философские беседы, как в Академии Платона, где девизом математиков являлась фраза: «Не геометр да не войдёт!»
Встреча в сквере
«В ходе общественных преобразований в Старой Качели поэтическая яйценоскость многих творчески одарённых величин заметно понизилась, – Владлен пишет статью в газету „Тудэй“, – это явление было замечено не только литературными критиками, также лишившимися заработка, который они имели, бесконечно восхваляя одних и тех же именитых служителей Храма Аполлона, но и всей литературной и театральной общественностью Старой Качели». Закончив фразу, Смычкин убирает блокнот и поднимает глаза на подошедшую к нему журналистку Лиду с приветливой улыбкой на лице.
– О, какая встреча! – встаёт Смычкин, берёт руку девушки и целует её. И тут же начинает читать свои новые стихи о любви:
Не повторяйте имя всуе красавицы, что я рисую.
Красавицы, что я целую и каждый день напропалую
Иду сквозь тернии к мечте, а все, что рядом с ней – не те.
И Смычкин делает рукой отвергающий мах в сторону Гарика.
Гарик, который сидел на скамейке напротив, тут же отреагировал:
– Смычкин, оставь своё стихотропное оружие! Ты закружишь голову бедной девушке, и в твоём донжуанском списке окажется ещё одно разбитое сердце.
