Коллектив авторов - Альманах «Истоки». Выпуск 9
Встреча в пути
Валерия Светланова
Из цикла «Бродяги»
В одиночество,
Худшую из тюрем,
Мы, толпа порочная,
Сверху плюнем.
Ботами похлюпывая,
Руки в брюки,
Мы, толпа разблюдовая,
Не боимся скуки.
Нас снегами тяжкими
Господа покроют,
В безымянные кресты
Косточки зароют.
А пока с цигаркою,
В рубище на теле,
Погорланим песни мы,
Чтобы веселее…
Побредем, заблудшие,
В степи яровые,
Там толпой убогою
Будем мы живые…
Мой троллейбус трясется с протяжным скрипом,
Тощих яблок хрустит на зубах зелень,
Из дверей взад-вперед все снует черень,
Волоча с собой круглые сумки с хлебом.
На вокзале среди городских электричек
Все друг другу протягивают сторублевки,
На фасадах красуются кинообновки,
На дорогах – обугленные трупы спичек.
Под сереющей крышей над головами,
Трудовой лапой поручень ухватив крепко,
Омываем слезами себя нередко,
Утираясь безжизненными волосами.
Но надежда на сердце никогда не потухнет,
Все равно раб пойдет за туманной свободой,
Хоть на поле поляжет несметная уйма
Гордецов!
Ну что же…
А может,
Заинтересоваться,
Кое в чем расписаться,
Кое с кеми расстаться,
И совсем распластаться?
Ну что же,
А может,
Просто остановиться,
Молча перекреститься
И кое-как схорониться?
А что же,
Ну может?…
«Гаркнуть по всей земле…»
Гаркнуть по всей земле –
Сдвиги коры осиной.
Из глубины трахей
Выхаркну я трясину!
И перекосит рот
Глиной, фонтаном – слезы,
Смрад, будто из болот,
А зато легче возу!
Вывернуть на ветра
Все эти нечистоты,
Страсти нажралась в хлам,
Так – аж до рвоты!
Хватит комедий с меня,
Продажности тоже хватит!
Распутье сего дня
Мне цену свою платит…
Из цикла «Земля бытованная»
Август.
Толпами комарье,
И такая сладость
На душе
И во тьме
Летней ночи.
Август.
Солнце дынь,
Моря синь,
И банальность
Этих равных,
Которые среди прочих…
Август – астры.
И запах Марины.
На стихи он берет
Карантины.
Знаю, будут еще
Картины
Из завязанных в узлы строчек.
Из цикла «Библейские мотивы»
В этой сухости,
В этой плоскости
Сжались легкие,
Точно пропасти.
Над монахом чернь
Заливается,
Гонит прочь его,
Изголяется.
И черным черно
По пути бежать,
Одному ему
Посреди стоять.
И во тьме найти
Свечку тонкую,
И держать, и петь
Песню звонкую.
В темень темную
Во все горло петь,
Страх глушить,
Свое сердце греть.
Отгонять чертей
Там, во тьме ночной…
Не услышишь отклика –
Громче пой!
Анри Маркович
Выставка Айвазовского в Москве
Чёрное море. Одесса.
Здесь Айвазовский писал.
Пушкин – поэт и повеса
Музу в Гурзуфе искал.
Вижу царя на прогулке.
Сам Александр второй
Крыма любил закоулки,
Чёрного моря прибой.
Ах водопад Ниагарский!
Чувствую воздух морской.
Запах Ливадии царской.
Крит навевает покой.
Горы – дорога к Ай-Петри.
Лазарев смотрит на нас.
Крымские сильные ветры,
В бой вдохновляет Парнас.
Бухта Синоп. Севастополь.
С рейда палят корабли.
Русского флота Некрополь,
Берег турецкой земли.
Вон рыбаки на просторе.
Пётр совсем молодой.
Был Айвазовский в фаворе,
Сделалось море судьбой.
От аллегории сложной
пухнет порой голова.
Я ухожу осторожно
И обступает Москва
ПРОЗА
Татьяна Хачумова
Я вернусь
Аэробус А-320 оторвался от земли и стал набирать высоту. Настя взяла из кармана впереди стоящего кресла инструкцию по пользованию спасательными средствами и принялась ее просматривать. Рядом лежали какие-то рекламные журналы. У Насти был очень трудный день. Но вот все дела по командировке завершены, теперь можно немного расслабиться. От усталости у девушки стали слипаться глаза. Журналы выпали у нее из рук, и она погрузилась в дремоту.
Настю разбудил громкий голос:
– Уважаемые пассажиры! По техническим причинам наш самолет вынужден вернуться в Москву. Дальнейшую информацию по данному рейсу вы получите в аэропорту. Приносим вам свои извинения! Девушка открыла глаза. Пассажиры вокруг переглядывались и перешептывались, но паники на борту не было. У Насти стало закладывать уши, самолет шёл на посадку.
– Что же все-таки случилось? – подумала девушка. – Когда теперь домой попаду? В приметы Настя не верила. Но когда в аэропорт вылета возвращается самолет, тут уж хочешь – не хочешь, а поверишь во всякие там приметы. И в ее голову полезли дурные мысли.
Через три часа пассажирам злополучного рейса подали другой борт. Настя несколько раз пыталась позвонить мужу и сообщить, что ее вылет задерживается, но телефон Федора был вне зоны доступа.
– Куда же ты запропастился? – нервничала девушка. – Самолет вернулся, муж не отвечает. А, ведь, утро было такое доброе!
Когда Настя открыла глаза, то, сквозь иллюминатор, увидела ярко красное зарево. День близился к закату. Огромное пространство внизу, под самолетом, было сплошь устлано серыми облаками. Постепенно облака приобретали все более темный оттенок и, вскоре, вовсе почернели. Сумерки уверенно вытесняли свет. Бледно-оранжевая полоса на горизонте – это все, что оставалось от ослепительного солнечного света.
– Совсем, как в моей жизни, – промелькнуло в голове у Насти, – была светлая полоса, да, вдруг, посерела. А ей так хотелось, чтобы отношения с мужем оставались такими же красивыми, как до свадьбы, чтобы он, хоть иногда дарил ей цветы и говорил о любви.
– Может Федор разлюбил меня? – думала девушка. Встречались они недолго и вскоре расписались. Настю поразила искренность и глубина его горящих глаз. Когда она смотрела в эти глаза, у нее замирало сердце. В тот момент у Насти не было никаких сомнений, что Федор любит ее. Но в последнее время он стал более сдержан в своих чувствах, стал чаще и надолго замыкаться в себе. Девушка не могла понять, чем вызвана эта его внезапная холодность. Ей казалось, что сейчас, спустя всего год после свадьбы, они живут в двух параллельных мирах. Будь у них ребенок, она не испытывала бы такого невыносимого чувства одиночества, однако муж пока не хотел детей по причине бытовой неустроенности.
И вот в их жизни произошли перемены. Молодые люди сменили место жительства и работу. И именно в это самое время, как казалось Насте, Федор стал, вдруг, каким-то чужим. Она несколько раз спрашивала мужа:
– Может у тебя проблемы на новой работе или с Оленькой что-нибудь? Но вразумительного ответа не получала. Оленька – это пятилетняя дочь Федора от первого, совсем короткого, брака. Теперь они с матерью жили где-то далеко на севере.
Самолет, как в бездну, провалился в густую черную облачность. Настя, вдруг, ощутила резкую боль в голове. По мере снижения воздушного судна, боль нарастала. Настя выпила обезболивающее, закрыла глаза и прошептала:
– Господи, скорее бы земля! А там меня встретит Федор.
Но ни в зале ожидания, ни за его пределами ее никто не ждал.
Все то время, пока Настя находилась у стойки выдачи багажа, она названивала мужу. Телефон Федора оставался вне зоны доступа. Тогда девушка позвонила маме:
– Алло, мам, я прилетела, жду багаж. Ты не в курсе, что с Федором? Обещал встретить и как сквозь землю провалился.
– С приездом, Настенька! – ответила Алевтина Сергеевна. – Я со вчерашнего дня на дежурстве. Утром звонила, он был дома, собирался в аэропорт. Попробую узнать что-нибудь у соседей.
Три месяца назад Алевтина Сергеевна осталась одна, и Федор с Настей решили перебраться жить из поселка, где Федор работал на сейсмостанции, к ней город. Тем более, Федору обещали здесь свою лабораторию. А у Алевтины Сергеевны был большой дом с участком в частном секторе, состоящий из четырех комнат, кухни и огромной прихожей, где во время сильного дождя протекала крыша. Федор латал ее несколько раз, но вода находила новый лаз. Дому нужен был капитальный ремонт, и Федор, в самое ближайшее время, собирался этим заняться.
Настя, наконец, схватила свой чемодан с крутящейся ленты, устроилась на заднем сидении одного из многочисленных такси, стоявших у входа в аэропорт, и стала бессознательно глядеть в окно. Мимо мчались машины, мелькали рекламные щиты и светящиеся фонари, но Настя ничего перед собой не видела. Ее глаза застилал туман неизвестности. Девушка забыла про головную боль. А, может, лекарство уже подействовало. Она забыла про все на свете, ее лишь мучительно тревожил вопрос:
