Виктор Дьяков - Дела житейские (сборник)
– Вот молодец какая. Одна, фактически без мужа с магазином справляется. Надо же, как она все сумела, в чужой стране организовать свое и по всему весьма доходное дело. Во всяком случае, на каждом родительском собрании ясно дает понять, что может оказать финансовую помощь как мне, так и школе.
– Ну, а ты что? – следовал естественный вопрос отца.
– Не такая уж я дура, как твой папаша считает, понимаю, что каждое даже маленькое подношение рождает большую зависимость. У нее сын балбес, но наглый и самоуверенный, а я не хочу быть вынужденной ставить ему оценки выше тройки, и еще бегать по другим учителям, уговаривать их делать то же. Но все равно, они молодцы, деловой народ, разве смогли бы мы не в своей стране так успешно делать деньги, мы и в своей-то почти никто не можем, а они делают и не единицы, а почти все. Вон магазины у них, рынки у них, квартиры покупают, а наши сидят на задницах и не шевелятся, – последние слова имели, конечно, отношение к отцу, который по ее мнению как раз «сидел на заднице», то есть работал служащим среднего звена и получал соответствующую зарплату.
Отец обычно молча реагировал на этот обвинительный подтекст. Но однажды, когда мама в очередной раз стала нахваливать оборотистость азербайджанцев в присутствии деда, тот дал, что называется, адекватный ответ:
– А чего же они у себя в Азербайджане со всеми своими талантами ничего толкового сделать не могут? У них там и климат благодатный и нефть с газом есть. Почему же при таких природных ресурсах они на родине никак себе райскую жизнь организовать не могут? Как был Азербайджан нищей страной, так и остается. Почему они только здесь, у нас богатеть могут? Почему им тут для этого все условия созданы. Вот и получается, что они только среди нас и за наш счет процветать могут.
С дедом мама обычно не спорила, но его взглядов не разделяла, считая что русским надо многому учиться у тех же азербайджанцев, прежде всего их деловитости.
Так вот, значит, сидим мы с ребятами на лавочке, а тут выходит из магазина эта самая Алиева, которой моя мама восхищалась и к нам обращается:
– Ребята, помогите разгрузить машину, я вам заплачу.
Мы переглянулись. У меня не было особого желания работать на азербайджанцев, но Лешка вскочил и чуть не бегом поспешил к машине. Артем, словно повинуясь стадному чувству, неуверенно двинулся следом за ним. Оставаться на месте стало как-то неудобно, и я присоединился к ребятам.
– Вот эти коробки несите в магазин, в подсобку, – показала Алиева.
Мы понесли картонные коробки в магазин, там продавщица направила нас в подсобку … где нас ожидал Тофик! Как я уже упоминал, он был наш ровесник, но смотрелся старше года на два. Мы как и все среднестатистические русские подростки еще не брились, а у него в те же четырнадцать лет уже вовсю росла щетина и вообще он был … Нет, не сильнее, не выше ростом, даже не шире в плечах, он был массивнее нас туловищем, особенно в нижней части, в бедрах и значительно превосходил волосатостью ног и рук и груди. Увидев меня, он как будто чему-то сильно обрадовался, на его лице засияла усмешка животного удовлетворения:
– Что, твои мать с отцом совсем мало денег зарабатывают, раз ты у нас заработать хочешь?
Я буквально застыл с коробкой в руках, не зная как реагировать на такие слова.
Ну, чего встал? Вот сюда клади и неси следующий, – в голосе Тофика слышались властные, этакие господские нотки.
Мой ступор прошел лишь тогда, когда Лешка, занося уже вторую свою коробку, обходя задел меня плечом. Меня с ног до головы обдало волной такой злости, что я с размаха, с силой бросил свою коробку прямо на пол. Она развалилась и какие-то банки покатились по сторонам.
– Сам носи, сука черная, – с этими словами я развернулся и вышел из магазина.
Минут пять я ходил по двору, стараясь унять нервную дрожь, успокоиться. Тут мне на глаза попалась Наташка.
– Домой, обедать пора! – грозно рявкнул я.
Сестра, обычно не очень-то мня боявшаяся, на этот раз, прочувствовав мое взведенное состояние, сразу же подчинилась, распрощалась с подружками и поспешила домой.
Невероятно, но когда через пару часов с работы пришла мама, она уже знала о произошедшем в магазине. Конечно не то, что было на самом деле, а то, что поведала ей мать Тофика. На мою беду, мама по дороге домой забежала в магазин, где всегда покупала хлеб и прочую продуктовую мелочевку, ибо магазин Алиевых располагался неподалеку от нашего подъезда.
– Ты такой же как твой отец! Ишь, какой гордый, работать он не захотел, да еще демонстрацию устроил, коробку на пол бросил! Ты сегодня первый раз в жизни мог бы деньги заработать. Ты знаешь, как богатыми становятся? Они с самого детства работать начинают, ищут, где можно хоть немного заработать. Чтобы деньги зарабатывать о гордости надо забыть. Действительно яблоко от яблони, все вы одинаковы, что сын, что отец, что дед. Они тоже гордые, никогда хороших денег не зарабатывали, и ты в их породу …
В ответ я психанул и буквально убежал из дома. Во дворе на той же самой лавочке я увидел Артема с Лешкой. У каждого из них было по большому пакету и они, что-то из них доставали и ели. Я подошел, заглянул в пакеты, там были недорогие конфеты, много конфет. Наверное, за то, что они вдвоем разгрузили машину мать Тофика, как бы мне в отместку, кроме денег отвалила им еще и этих конфет не меряно. Так подумал я, усаживаясь рядом. Мне казалось, что ребята сейчас начнут хвастать, сколько они заработали, и что я свалял большого дурака … Но они молча жевали конфеты и казалось совсем не горели желанием поведать мне о своем заработке.
– Бери, – Артем протянул мне пакет.
– Да в гробу я видал их конфеты, – я брезгливо отстранил пакет. – Заплатили-то хоть нормально?
Ребята продолжали жевать, будто не слыша моего вопроса. Я уже собирался его повторить, но тут из магазина прыгающей походкой выскочил Тофик. Он направлялся к нам с явным намерением что-то сказать.
– Смотрите не подавитесь и не обосритесь, – Тофик не мог сдержать довольной усмешки. – Мама специально собрала все просроченные конфеты и вам дуракам отдала, – уже не сдерживаясь Тофик залился ерническим смехом и счастливый поспешил к своему подъезду.
Артем перестал жевать и выплюнул где-то полконфеты. Он поднялся с явным намерением выкинуть весь пакет в урну, но Лешка схватил его за рукав рубашки:
– Не выбрасывай … мне отдай.
Артем недоуменно протянул пакет, а Лешка, взяв его, тут же продолжил жевать, казалось, даже с большим аппетитом, чем ранее.
– Ну, ты даешь, Леха, – укоризненно покачал я головой хоть и знал о крайней неразборчивости его в еде. В школьной столовой он даже не брезговал допивать из чужих чашек. – Ну, а все же, сколько она вам заплатила, по пятидесятки хотя бы дала? – повторил я свой вопрос уже не сомневаясь, что много ребята на этой разгрузки не заработали.
– Ничего … ни рубля не дала … ничего кроме этих конфет, – буквально выдавил из себя Артем.
– Что!? … Эти просроченные конфеты, за то, что вы им целую машину разгрузили!?
Я смотрел на ребят с недоуменным возмущением, Артем сидел втянув голову в плечи и опустив глаза. Лешка же, похоже не испытывал никакого дискомфорта, ему не было стыдно, что его так подло провели, он утолял свой постоянный, видимо доставшийся по наследству от каких-то плохо питающихся предков голод сразу из двух пакетов …
Когда дома мама вновь начала меня стыдить … Я не выдержал и сообщил какими «деньгами» расплатилась Алиева с ребятами за работу.
– Ты же врешь, Володя! – не поверила мне мама.
– Можешь сама у Артема или Лешке спросить. Тебе они врать не станут.
Мама ничего более по этому поводу тогда не сказала, но поставила в известность отца, который по обыкновению поздним вечером вернулся с работы:
– Хоть я и не могу терпеть твоего отца, но иногда он кое что верно подмечает. В отношении этих кавказцев он во многом прав. Действительно, приехали в чужую страну, здесь их приняли, дали возможность бизнесом заниматься, а они как та свинья – ноги на стол. Чуть-чуть на ноги встанут, вон что творить начинают. Признаться от нее не ожидала такой подлости. Когда в школу приходит такая вежливая, чуть не лебезит. А похоже они действительно как отец твой говорит, ни нас, ни детей наших за людей не считают. И сегодня мне тоже мозги задурила, так все представила, что я на Володьку ни за что вызверилась. Вообще-то это верх аморальности, пообещать детям заплатить за работу и потом вместо денег всучить просроченные конфеты. Хорошо хоть наш не стал на них работать.
– Я тебе вообще хотел сказать, зря ты Володьку с Наташей с дачи сдернула. Пусть еще хотя бы пару-тройку недель там побыли, и они бы отдохнули побольше, и ты бы тут не нервничала, высказал и свое мнение отец.
На следующий день мама, чувствуя за собой вину, всячески давала понять, что больше на меня не сердится и я, вспомнив подслушанный родительский разговор предпринял «наступление».
