Виктор Дьяков - Дела житейские (сборник)
– Дядь Яш… – услышал Фомич слабый прерывистый голос. – Подойди…
В санях лежал один Николай. Убитого им милиционера отнесли в правление. Его никто не охранял, да и любопытные зеваки уже насмотрелись, и рядом никого не было.
– Хххы… дядь Яш… все-таки догнала меня твоя «Лимонка»… Стрелять в нее хотел… не смог… – Фомич молча продолжал выпрягать. – Дядь Яш… Христа ради… в Федосове почтальонша живет, Нюрой зовут… понесла она от меня. Ты один сейчас… Христа ради, помоги ей, мне все одно неково боле просить… А меня теперь хоть так хоть так, не помру, так к стенке…
Яков Фомич вновь промолчал, взял «Лимонку» за уздечку и повел прочь…
Они умерли почти одновременно, Николай по дороге в райцентр, а к вечеру того же дня околела и «Лимонка»…
7
– Вот здесь это случилось, – пожилая женщина указала на ползущую в короткий подъем проселочную дорогу с пробитыми колесным трактором колеями. Про то мне дедушка перед самой своей смертью в шестьдесят втором году рассказал и про отца тоже. Говорит, знай, но молчи про это, что от дезертира ты рождена. Что никакой он не враг народа, а просто так уж у него жизнь сложилась. А я ведь тогда в техникуме училась в Рошале, комсомолкой была, и для меня все это… даже плакала от горя. То безотцовщиной себя считала, а как про отца узнала – еще хуже. Потом за жизнью-то как-то вроде и забыла, а вот сейчас… Сама уже старая стала, чего уж. Вон скольких живоглотов дети и внуки живут и не стесняются того, что их родители и деды и раскулачивали и убивали и еще чего только не творили, а уж мне-то чего хорониться… да и вам. Родителей ведь не выбирают…
Стоял 2002 год, пятидесятидевятилетняя дочь Николая Мартьянова по официальной версии не знавшая ни отца, ни матери, умершей в родах, носящая фамилию Якова Фомича, считавшегося ее дедушкой… Так вот, она собрав все свое потомство, двух сыновей и четверых внуков, под благовидным предлогом сбора брусники, поведала им историю своего появления на свет, и историю «Лимонки», которую всяк по своему любили и ее отец, и названный дед…
Компас
рассказ
1
Тот случай имел место в моей жизни в 2001 году. Мне в ту пору исполнилось 14 лет, и я проводил летние каникулы со своем младшей сестрой десятилетней Наташей в большом подмосковном селе на даче у бабушки и дедушки по отцовской линии. По линии мамы у меня ни бабушки, ни дедушки не было. По маминым словам они безвременно умерли, отдавая себя без остатка своей любимой работе. В ее устах это звучало чем то вроде совершения подвига. Правда, этого пафоса совершенно не разделял мой здравствующий дед. Мне не раз приходилось слышать как в разговорах с бабушкой и папой, он именовал почивших сватов не иначе как дурнями, загубившими свое здоровье на ударной социалистической штурмовщине, в то время как другие за счет таких и карьеру делали и здоровье сохранили. Несмотря на такое, казалось бы мудрое высказывание, дед, отставной офицер, тоже карьеры не сделал. Правда, он сохранил здоровье, ибо в свои шестьдесят, и силенку имел, и на ногу был скор. В отличие от бабушки, бывшего педагога, которая страдала многими возрастными болезнями.
Так вот, пробыв у дедов на даче безвылазно с середины июня до начала августа, мы с сестрой вернулись в Москву, ибо у мамы родилась идея фикс – натаскать нас по некоторым предметам к новому учебному году. Надо сказать, что в школе мы с Наташкой успевали где-то средне, то есть на 3–4 и в этой связи мама посчитала, что мы ее позорим. Почему? Да потому, что она сама являлась преподавателем русского и литературы в той самой школе, где мы с сестрой и учились. Когда-то, когда мама еще ходила в молодых педагогах, она работала под началом бабушки, бывшей школьным завучем. Потом мама познакомилась с сыном своего завуча, то есть с нашим папой – дальше все ясно. Ну, а в тот 2001 год дед в первых числах августа привез нас с сестрой с дачи домой. Папы дома не было, он всегда работал допоздна, и я стал свидетелем очередного на повышенных тонах разговора деда с мамой. Вообще между ними всегда имели место напряженные отношения. Деду, в отличие от бабушки не очень нравилась невестка. Так вот дед выговаривал маме за то, что она не дала нам пожить у них до конца каникул, и теперь вместо отдыха на природе детям предстоит «глотать пыль» в раскаленном городе. Мама тоже ответила довольно резко, дескать она лучше знает, что для ее детей лучше. В общем как случалось не раз, разозлились и свекр и невестка, правда до скандала не дошло и дед уезжая пообещал приехать через неделю привезти яблоки с наших двух ранних яблонь, на которых яблоки поспевали в августе. На том и расстались.
Конечно, ни я, ни сестра не горели желанием раньше времени начать учиться, но мама твердо решила вырвать нас из «троечной трясины». А если она чего решила, то с пути к поставленной цели ее можно было сбить только какими-нибудь форст-мажорными обстоятельствами. Это характерное качество моей мамы я осознал не сам. Об этом я слышал от бабушки, которая проработала с ней бок о бок более десяти лет. Но если бабушка об этом говорила в положительном смысле, то дед обычно язвил:
– Да уж, ее бы целеустремленность да в благих целях, а то …
Как только дед отбыл, первые два часа наша мама была, что называется, «лучшей мамой на свете». Она говорила, как по нас соскучилась, кормила так, будто мы все эти полтора месяца голодали, хотя от дедов мы приехали заметно поправившиеся. Она расспросила про бабушку, ибо та в отличие от деда с дачи в теплое время года не отлучалась и мама ее уже давно не видела … Тут необходимо заметить, что в тот год мобильные телефоны еще не вошли в широкий обиход. Потому у людей со средним достатком их, как правило, не было. Это уже чуть позже, где-то с 2002–2003 годов началась почти поголовная «мобилизация». Так что даже позвонить, перекинутся несколькими фразами по мобильнику в тот год мы никак не могли. Я спокойно воспринимал все проявления материнской любви, вызванные относительно долгой разлукой, отлично понимая, что уже скоро эти «телячьи нежности» закончатся и мама привычно и жестко займется нашим воспитанием. Так и случилось, уже часа через три-четыре по нашему приезду мама вручила нам учебники, мне за восьмой класс, сестре за четвертый. «Все, кончились каникулы», – с тоской подумал я листая не помню уже какой учебник, в содержание которого окунаться у меня не было ни малейшего желания. По выражению лица сестры, она испытывала точно такие же чувства …
Но нам неожиданно повезло – уже на следующий день мама не смогла осуществлять над нами полноценный контроль, ибо ее срочно вызвали из отпуска на работу. Вечером следующего дня она жаловалась отцу:
– Ни одного отпуска в последние годы спокойно отгулять не могу, все время дергают. Какую-то комиссию черт принес. Ей Богу позавидуешь тем учителям, кто за границу уехали отдыхать, их там сейчас никакая администрация не достанет. А таких как я припахать проще простого, вот она рядом.
– Отдыхала бы с детьми на даче, – как обычно в таких случаях говорил отец.
– Нет уж, лучше я здесь пахать буду, чем с твоим папашей постоянно видеться, уволь. А вот за границу я бы с удовольствием съездила, – последние слова содержали явный укор в адрес отца. Дескать, если бы ты зарабатывал достаточно, то мы тоже могли бы в Египет или Турцию смотаться.
Таким образом, уже через день мама ушла на работу, отец тоже, и мы с Наташкой остались предоставлены сами себе. Правда мама дала нам задание и пообещала, что проверит как придет. И еще строго-настрого наказала гулять на улице не более 3-х часов до обеда и столько же после. Мне как старшему вменялось присматривать за сестрой и накормить ее обедом. За учебниками я просидел недолго, бросив это нудное дело. Ту меня стала донимать Наташка, которая заявила, что данное ей задание уже выполнила и хочет на улицу. Я ее поругал для вида, изображая строгого старшего брата, а потом милостиво отпустил, наказав не отлучаться за пределы нашего двора. На улицу я пошел вслед за сестрой, надеясь встретить кого-нибудь из знакомых ребят. Одновременно я боковым зрением отслеживал перемещения сестры, которая довольно быстро влилась в стайку девочек ее возраста. Я же довольно долго слонялся по двору один, пока, наконец, из своего подъезда не появились мои одноклассники Артем Широбоков и Лешка Золотилов. Немного поговорив на тему, кто как провел лето, ребята предложили прошвырнуться в парк, что находился неподалеку. Я начал отговариваться, что должен следить за сестренкой. Ребята, естественно, подняли меня на смех, обзывали нянькой. Я разозлился и неизвестно чем бы все это кончилось, но тут к небольшому продовольственному магазину, располагавшемуся внутри нашего двора подъехала машина-фургон, на которой привезли товар …
Этот магазин принадлежал азербайджанской семье, чей сын, мой ровесник Тофик Алиев учился в параллельном классе. Причем отец Тофика в магазине почти не появлялся, он делал какие-то крупные дела, а магазином в основном занималась его жена, мать Тофика. О том, что деньги у них водились и немалые говорил тот факт, что они купили квартиру в нашем доме. Я достаточно хорошо был осведомлен об Алиевых потому, что именно в классе Тофика классным руководителем была моя мама. И мне не раз приходилось слышать, как она восхищалась этой женщиной, матерью Тофика:
