Виктор Дьяков - Дела житейские (сборник)
– Скорее… скорее… бежим… Михайловна, задохнемся ведь! – кричала приятельница.
Она схватила под мышки, ставшую совсем легкой Екатерину Михайловну и потащила к выходу. Та в сомнамбулическом состоянии позволила надеть на себя пальто, накинуть платок и вывести из задымленного дома. Они уже вышли во двор, когда Екатерина Михайловна воочию увидела, что ее дом и сарай охвачены пламенем, а кто-то из соседей выскочив на улице по сотовому телефону вызывал пожарных. Она наконец осознала, что ее дом горит… И сразу как по команде мобилизовались все оставшиеся в ее организме внутренние резервы. Болезнь, немочь… все сразу отступило, она вновь обрела прежнюю силу, выносливость, энергию, то есть стала такой какой была всю свою жизнь. Резко рванув рукав пальто из руки приятельницы, она повернулась и кинулась назад…
– Стой, Михайловна, куда ты… сгоришь ведь! – кричала приятельница. Но у нее женщины едва ли не вдвое крупней Екатерины Михайловны не хватило сил ее удержать. Та мгновенно скрылась в дверном проеме откуда валил дым. Приятельница кинулась следом, думая что старуха сошла с ума. Уже в доме она увидела как та, не обращая внимании на дым и треск, откинула крышку подпола… тут треск многократно усилился, это начал рушиться потолок и все «внутренности» дома в несколько секунд охватило пламя. Запылало буквально все, обои, половики, занавески… Путь назад к выходной двери оказался отрезан, и приятельница не побежала за скрывшейся в подполе Екатериной Михайловной. В страхе за собственную жизнь, она уже была вынуждена мобилизовать свои собственные «резервы» и с необычной для женщины сорока с лишним лет силой и проворством, ногой выбила двойную раму окна и выпрыгнула в него…
Обуглившаяся головешка – все что осталось от Екатерины Михайловны. Хоронили в закрытом гробу. Родственники на кладбище пошли не все, бросили жребий, кому оставаться караулить пепелище, чтобы кто-то со стороны не начал производить «раскопки», то есть искать деньги за которыми (никто в том не сомневался) и кинулась в дом Екатерина Михайловна. Жребий выпал на Валерия. Сыновья Николая Михайловича, несмотря на наплевательско-потребительское отношение к тетке, по отношению друг к другу и родителям сволочами не были. И то что Валерий, пока хоронят останки тетки, выроет ее деньги и все заберет себе, или большую часть… Нет, такого в их семье никогда не было. На пепелище Валерий остался с Валей. Они уже в предстоящее лето намеревались узаконить свои отношения, но все уперлось в деньги. Ни у ее, ни у его родичей денег не набралось даже на то чтобы сыграть свадьбу, не говоря уж о свадебном путешествии. Потому они очень надеялись на «наследство» так вовремя представившейся тетки Валерия. Конечно, то, что она приняла страшную смерть и сгорела вместе с домом, а не тихо умерла в своей или больничной кровати – это было совсем не хорошо. Теперь ищи эти ее деньги. Но судя по словам приятельницы, видевшей тетку последней она, скорее всего, прятала деньги именно в подполе, и искать надо там. Потому и приехавшие на похороны Ноздратенки первым делом поехали не в морг, смотреть, что осталось от родственницы, а скрупулезно обследовали пепелище и облегченно пришли к выводу, что до их приезда никто ничего там не копал. Тем не менее, на их душах не могли не «скрести кошки» – а вдруг и баксы сгорели!? Но этот пессимистический «скреб» гнали оптимистическими надеждами, что Екатерина Михайловна дальновидно хранила свои накопления в жаропрочной «таре», и так они была хорошо «упакованы», что никакому огню не добраться.
Валерий вместе с Валей начали поиски, когда Валентину Михайловну, вернее то, что от нее осталось, опускали в землю. Сначала внимательно исследовали все сверху, все пепелище: дом, где уцелела лишь печка, гараж где остались кирпичные стены да остав «Жигулей». От сарая не осталось ничего кроме издававшей неприятный запах полуистлевших остатков туши коровы. Затем Валерий начал копать… Когда с кладбища пришли отец, брат и мать, принялись копать все вместе…
Искали целую неделю, ночуя у знакомых и выставляя на ночь «пост». Перекопали чуть не на метр в глубину весь периметр бывшего дома. Потом принялись за сарай, предварительно зарыв останки «Миланы» на огороде. Перерыли все и там, и в гараже… и нигде никаких следов, ни стеклянных, ни железных банок, ни ящика, ничего… В связи с этим в поселке стали поговаривать, что может, и не было в подполе никаких денег, а Михайловна полезла туда, желая там принять смерть, чем мучиться медленно угасая от рака. Но так мыслили немногие. Действительно, где же тогда деньги? Ведь более десяти последних лет Михайловна имела стабильный и по провинциальным меркам очень высокий доход от своего хозяйства и почти не тратилась на себя. На ее пенсионной книжке, как и ожидали родственники, лежало около двухсот пятидесяти тысяч рублей. Еще какая-то мелочь имелась на сберкнижке, что у нее была до девяносто второго года, где лежали БАМовские накопления… И ничего больше. Куда же подевались тысячи, десятки тысяч долларов, то есть миллионы рублей. Неужто, и в самом деле сгорели вместе с ней? На том основывался еще один слух-домысел. Деньги были, но Михайловна, измученная неизлечимой болезнью и хамским отношением родственников, специально полезла в подпол, чтобы достать деньги и погибнуть вместе с ними, чтобы они не достались родственникам…
Что из многочисленных домыслов хотя бы частично соответствовали правде? Эту тайну Екатерина Михайловна унесла с собой в могилу. В поселке поговорили да и затихли – у всех свои заботы на первом плане. Не нашедшие денег родственники перестали туда ездить. Тем не менее, игравшаяся летом 2009 года свадьба Валерия с Валей и их последующее свадебное путешествие в Египет… Все это стало возможным благодаря последнему «взносу» Екатерины Михайловны тем деньгам, которые лежали на ее «пенсионной» книжке и унаследованные родственниками. Родившуюся в конце года у молодоженов девочку не назвали Катей, но и она появилась не в последнюю очередь благодаря деньгам Екатерины Михайловны, которая сначала «выкупила» из Армии ее отца, а потом «заочно» содействовала свадьбе ее родителей. Когда вырастет может узнает правду и поставит свечку за упокой двоюродной бабки… А пока лишь «Красавка» когда весной и летом ее стали выгонять пастись на вольную траву по старой памяти нет-нет да и забредет не в свой новый дом, а туда где стоял ее старый. Подойдет, недоуменно посмотрит на пепелище, призывно помычит… и пойдет к своему новому месту жительства.
