Владимир Дурягин - По дороге к Храму
– Зачем же? Это вам, за заботу. С шофёром я отдельно рассчитаюсь.
– А-а, ну спасибо. Где бы мне такого богатенького мужичка подцепить?
– Читайте объявления в газетах и тогда обязательно подцепите. – Отшутился Хилый.
Послышался шум мотора. Хилый выглянул из ворот. Это задом подруливала молоковозка. В кабине кроме шофёра никого не было. Женщина подошла к машине и, кивая на грибника, поговорила с ним, широко улыбаясь. Тот высунулся в форточку и махнул тому рукой. Хилый быстро прошёл к машине и забрался в кабину.
– Вообще-то тут просилась одна попутчица… – сразу предупредил шофёр.
Хилый не задумываясь, протянул ему сторублевку. Тот не взял и отвернулся в форточку.
– Вон, Игнатьевна бежит. У неё такса двести…
Хилый подал ему двести.
– Не. Вылезай. Она у меня постоянная клиентка.
– Ну, хрен с тобой! Держи пятьсот, скажем твоей Игнатьевне, что у меня острый приступ аппендицита.
Проехав в кабине «ГАЗона» по ухабистой грунтовке километров десять, Хилый почувствовал в животе неведомое ему до селе ощущение. Его живот, с каждой колдобиной, превращался в тугое пузо. Ему хотелось испустить из себя, но, глядя на суровое лицо шофёра, приходилось терпеть. Город был не так далеко, уже виднелись заводские трубы…
– Послушай мил человек, тормозни, а? – жалобно попросил пассажир.
– Понимаю. Молока напился? Бывает, с непривычки.
Машина с полной цистерной останавливалась долго, почти с километр. Выскочив из кабины, Хилый проклиная всё на свете, спустился с откоса дороги. Он присел в грязной мокрой траве, напротив облысевшего цвета люпина, облепленного муравьями, и получил полное физическое удовлетворение. Сейчас ему не хотелось не влияния на общество, ни мести, ни кабаков, ни денег. В этот миг ему было по-настоящему хорошо. Услышав сигнал, он выругался, без опаски всеми матюгами, которые только знал, ощущая запах настоящей свободы. Повторный сигнал, заставил покинуть этот райский уголок, и снова трястись по ухабистой российской дороге.
Как не терпел пассажир, на въезде в город, пришлось снова останавливаться для очередного акта. Шофёр, получивший уже целую тысячу из рук какого-то засранца, высадил его, и поколесил дальше.
Вдоволь насидевшись в пожухлой траве, Хилый вытряхнул из корзины поганки с листьями и, добравшись до ближайших гаражей, что стояли на городской окраине, переоделся в свою одежду.
– Кажется, пронесло. – Сказал он вслух, оглядываясь по сторонам.
Погода начинала портиться. То дул холодный порывистый ветер, то к нему ещё добавлялся мокрый липкий снег.
– «А может быть, в натуре, к этой с сиськами, на зиму определиться? – подумал, Хилый. – Уж, если так, то лучше по морозцу, когда у них начинается время зимней спячки. А, что? Бабки есть… Скажу, мол, сталевар на пенсии. Отдохну без опаски. Жизнь-то, ведь она… не резиновая».
Оставив этот вариант в запасе, Хилый, словно заново родившись, набрал номер Тимура. Тот отозвался.
– Алле, чего молчишь, мальчиш-плохиш?
– Ты кто? чего надо?
– Ничего особенного. Думали, мне кранты?
– Не понял.
– Всё ты понял. Кулибин на месте?
– Нет его. – Как не хотелось, но пришлось признаться к Хилому. Вслепую играть гораздо хуже.
– От него тёлка сбежала… Может за ней, вдогонку рванул.
– Так, пацан, слушай! Если ты не дурак, понять должен. Мне уже скоро полтинник. Половину из этих лет, я провёл в тюрьме. Поэтому, со мной лучше дружить, чем воевать. Тебя я сильно грузить не стану…
– Конкретно, чего надо-то?
– Ты меня подожди у своего подъезда этак… через часок, мы и поговорим.
– Хорошо, подожду…
– Ну, вот и ладненько. – Отключив телефон, Хилый злобно сплюнул.
Сергуня проснулся от холода. В подвале горела одна тусклая лампочка. На верстаке, с валенком под головой, спал дядя Фёдор. Сергуня поёжился и присмотрелся к циферблату часов, висевших на стене. Было далеко за полночь. Он подошёл к верстаку и прикрыл дядьку сползшей на пол телогрейкой. Выйдя наружу, в холодную слякотную ночь, он начал припоминать, что же было вчера… От этих воспоминаний на душе стало мерзопакостно.
Постучав в окно палатки и, разбудив продавщицу, он купил пару баночек пива. Тут же залпом опустошил одну. В голове как-то сразу посветлело. Он посмотрел на окно своей комнаты и подумал:
– «Спит, наверное, принцесса».
Он, не очень винил в случившемся Тимура. Потому что, вряд ли, кто из мужиков смог бы устоять перед её совершенством, оставшись наедине. Просто сам собой встал вопрос – с кем она теперь будет, останется с ним, или уйдет к Тимуру?
– «Если ей понравилось это , тогда она, конечно же, выберет его, Тимура. Баба, есть баба. А, если останется, то за ней будет нужен глаз, да глаз! И, хвачу я с ней горюшка!» – Подумал Сергуня и снова постучал в окошечко палатки. Купил пива и для неё. Присмотревшись через витринное стекло, он указал пальцем на большую шоколадку.
– Пусть побалуется. – Произнёс он вслух.
Но, войдя потихоньку в комнату, он подруги там не обнаружил. В платяном шкафу отсутствовали джинсы, осенняя куртка на меху, недавно подаренная Сергуней, у порога не было кроссовок.
– Чёрт! – Стукнул он себя по лбу ладонью. – Она же вечером была в этих шмотках. – Сморщив лоб, он достал из кармана шоколадку и шлёпнул её на стол. – «Может она к этому… к своему Лукичу маханула?» – с тревогой подумал он и проник в потайную. Деньги и пистолет были на месте. Вдруг чего-то, вспомнив, он метнулся к холодильнику и заглянул за хлебницу.
– Так и есть! Ну, дура, блин! – Догадавшись о её намерениях, Сергуня бил себя кулаком по коленке, напряжённо думая, как предотвратить ту страшную ошибку, которую Алёнка теперь могла совершить. Он несколько раз порывался позвонить Тимуру, имея маленькую надежду, что она может быть у него и, не решившись, отключал телефон. Только на рассвете, набрал его номер.
– Гуня, ты? – сонно спросил Тим.
– Она у тебя?
– С каких рыжиков? Она ещё вечером… прямо из подвала, на вокзал убежала, вся в истерике… прямо жуть…
Сергуня не дослушав, прервал связь. Прихватив с собой денег и сунув в потайной карман самоделку, он выбежал на улицу, где в свете фонарей, хлопьями сыпал мокрый снег. Спустившись в подвал, он достал из-под верстака канистру с бензином и заправил мотоцикл по самую крышку бака.
– Ты чего такой взъерошенный? – сонно прохрипел дядя Фёдор.
– Да, так. Прокатиться захотелось.
Распахнув дверь, поправив въездной трап, Сергуня завёл мотоцикл и буквально вылетел на нём наружу, оставив в подвале вонючий синий туман.
– Ну, пацан! – Проворчал дядька, поднявшись с верстака. – Куда поехал, зачем? Хоть бы сказал чего…
Услышав рёв мотоцикла, Тимур высунулся в окно. Он успел увидеть, как Гуня на большой скорости выехал на проезжую часть и, игнорируя красный свет светофора, помчался вдаль, оставляя на припорошенной снегом дороге чёткий след от колёс.
– Ну, блин! И этот такой же припадочный. Решил в такую погоду на двух колёсах поезд догнать! – Тим покачал головой, почесал свою волосатую грудь и шмыгнул в теплую постель, досматривать сон.В посёлок Сергуня въехал уже засветло. По улицам вовсю сновали люди. У Алёнкиного дома, он остановился и сразу выключил мотор. Посмотрев на запорошенные снегом ступени, понял, что здесь никого нет. Он снял шлем и огляделся. Из окна соседнего дома выглядывала улыбающаяся физиономия Валерки, парнишки, года на три моложе Сергуни. Сергуня ему кивнул и, махнув рукой, позвал того выйти на улицу. Валерка из окна пропал, но появилась его мать. Пришлось кивком поздороваться и с ней. Валерка вышел в отцовской телогрейке. И в этот момент, он ему показался таким близким, что ностальгический холодок пробежал у Сергуни по спине. Валерка, радостно улыбаясь, протянул ему руку, хотя раньше этого никогда не делал, и спросил:
– Давно байка купил?
– Дядька подарил. – Сказал ему Сергуня откровенно. – Ты не знаешь, где этот? – Кивнул он на крыльцо Лукича.
– Дядька Андрей? Так его нет. Он на днях удавился. Он, тебе должен?
– Да нет… не должен. Я – так.
– Говорят к нему какие-то крутые приезжали. Наверное, прошлые долги выбивать. После них соседка зашла к нему, а он уж повесился. Она, как завизжит на весь посёлок!.. После за ним мамаша, старая такая, приехала на грузовике и увезла к себе в деревню.
– А в какую, не знаешь?
– Не знаю. Давай у мамки спрошу, может она знает?
– Спроси-ка, на всякий случай.
Валерка убежал домой и вскоре вернулся.
– Говорит, Сенное какое-то. В сторону Питера, километров сто… Прокати недалеко.
– Садись. – Сергуня легонько топнул по заводному рычагу, мотор взревел.
– Ух-ты! – Воскликнул Валерка, усаживаясь сзади. – С полтыка заводится!
Сергуня довёз его до центральной улицы и остановился. Валерка спрыгнул и хлопнул Сергуню по плечу.
– Пока!
И снова ностальгия прокатилась холодком по спине. Он въехал на лесную дорогу, где было поменьше ветра, и остановился. Закурил, жадно затягиваясь…
