Владимир Дурягин - По дороге к Храму
– «Значит, она дома!» – Радостно подумал Сергуня и, отперев дверь, распахнул её.
Пред его глазами предстали, стоявшие друг против друга растерянно удивлённые, Тим и Алёнка. Сергуня ни о чём плохом даже бы и не подумал, если бы розовая и нежная кожа на лице Алёнки, не вспыхнула стыдливым красным факелом. Она опустила глаза в пол и чуть слышно произнесла:
– П-привет…
– А, мы вот… как раз к тебе собирались. – Нашёлся Тимур. – Скажи, Алёна…
Она закивала головой и посмотрела на Сергуню. Глаза смотрели виновато.
Хозяин прошёл к неприбранному дивану, на ходу заметив, оставленные на простыни последствия их бурного прелюбодеяния и, закинув это одеялом, присел на край.
– Мы, это… Ездили ночью на разборку… с Хилым. Жалко, что сам он ушёл. Со второго этажа сиганул и слинял, гад! – Попытался хоть как-то оправдаться перед другом Тимур. Сергуня окинул взглядом множество пивных банок, среди которых было ещё достаточно не раскрытых и, взяв одну, раскрыл и выпил всю, почти от неё не отрываясь.
– Не вовремя, я появился. Надо было бы лет, этак, через пять… А, теперь выходит, испортил второй акт вашего спектакля. – Устало проговорил Сергуня и пошёл в потайную. Через минуту он вышел.
– Кто там лазил? – строго спросил он.
– Я. – Тихо ответила Алёнка.
– Ствол где?! – Громко крикнул на неё Сергуня.
– Н-нет… не дам! – Испуганно замотала она головой.
– По-ло-жи на место. – Отчетливо, по слогам сказал хозяин. – И никогда больше не лезь не в свои дела! «Прынцесса». – Последнее слово он процедил сквозь зубы и прошёл к дверям мимо Тимура, чуть не сбив того с ног.
В его обманутой душе, всё кипело. Хотелось заплакать, но Сергуня, стиснув зубы, терпел. В запале он зашёл в палатку, что стояла под боком, купил литровую бутылку водки, закуски и направился в подвал, к дяде Фёдору, который всегда был на своем рабочем месте.
– Дядь, Федь! Давай-ка хлопнем по стакану. – Ещё на входе крикнул Сергуня, торопясь к столу с большой стеклянной пепельницей.
– Да, мне с утра пить, как-то несподручно. Что у тебя за радость такая?
– Так… – торопливо разливая водку в одноразовые стаканчики, использованные тут многократно, грустно ответил Сергуня. – Просто, я сегодня в этой жизни многое понял.
– Ишь, ты… – присаживаясь на широкую скамейку, качнул головой старик. – Девка, что-ли, изменила?
– Ты, как догадался?
– Просто. В твоем возрасте других причин для пьянки быть не может.
– Ну, давай, дядя Фёдор… берем. Как ты там говаривал? За тех, кто на борту! Кто за бортом, без нас напьется.Прибравшись в комнате, постирав простынку и, развесив её в сушилке, Алёнка сосчитала оставшиеся в её сумочке деньги, положила обратно в ящик пистолет, предварительно завернув его в ту же промасленную тряпку, глянула на часы и, уткнувшись в подушку, обмочила её обильными слезами. Выплакавшись, подошла к холодильнику, где за хлебницей был припрятан складень отчима и, взяв его, положила в сумку, на самое дно. Сначала она хотела оставить Сергуне записку, но не смогла сочинить и, скомкав листок, вышла из комнаты, заперев за собой дверь.
На улице, в толпе ребят, она разглядела Тимура. Нерешительно подойдя к нему, спросила:
– Ты не знаешь, где он? Уже вечер…
– Никуда он не делся. В подвале у дядьки, винкой балуется.
– Правда? – обрадовалась Алёнка. – Пойдем к нему, а?
– Идем, только что из того? Он, наверное, уже в отрубе. – Тим потоптался на месте и, заглянув ей в глаза, спросил. – Ты, всё-таки, решила остаться с ним?
Она ничего не ответила, только шмыгнула носом.
Тимур в подвал спускаться не стал, остался курить на улице. Алёна по деревянному щиту, по которому съезжал на мотоцикле Сергуня, осторожно спустилась вниз и, приоткрыла тяжёлую дверь. У верстака копошился пожилой мужчина. Поодаль, уткнувшись лицом в стол, почивал Сергуня.
– Здравствуйте. – Сказала Алёнка дяде Фёдору.
– О-о, какая невеста к нам пожаловала! – Не ответив на приветствие, весело проговорил хозяин подвала. – За ним? Пусть бы проспался. Не стащить тебе его такого.
Алёнка подошла к Сергуне и сильно потрясла за плечо.
– Гуня-а…
– Не знаю, чего ему сегодня вздумалось? Раньше, вроде так не пил.
– Гу-у-унь… – трясла его Алёнка.
Наконец, тот оторвал голову от стола и привалился спиной к стене, пьяным взглядом, уставясь на Алёнку.
– Дядя Фёдор! знакомсе… стесь… – самая красивая девушка нашего подвала… Алёна папина. Сегодня она будет спать тут… если хочешь, с тобой!
Пьяно прищурив глаз, он беззвучно рассмеялся. Алёнку его, казалось безобидные слова, резанули по сердцу. Сама не ожидая того, она влепила Сергуне звонкую пощёчину и, не помня себя от обиды, на четвереньках по щиту, выкарабкалась на улицу. Увидев её зарёванную, Тимур кинулся к ней. Она толкнула его в грудь и бегом направилась в сторону железнодорожного вокзала.
– Чёкнутая, какая-то!.. – Сплюнул Тимур и неторопливо побрёл к песочнице.Глава 22
Хилый и сам давненько подумывал, как бы избавиться от этих дебильных корешей. А тут в одну ночь подфартило. Молодцы ребятишки. Далеко в лес он забираться не стал, понимая, что у «гостей» нет времени, чтобы гоняться за ним. Да и свои головы в незнакомой местности потерять можно. Он прилёг на большую кочку, обросшую черничником, вслушиваясь в доносившиеся со стороны построек звуки. Услышав взрыв, а затем визг резины, сорвавшейся с места машины, он приподнялся и, внимательно оглядев каждый куст, направился к избушке, которую накануне они «сняли» для отдыха. Рядом с нею догорал «Джип».
– «Его тоже пора было поменять. – Подумал Хилый. – Примелькался уже. Ты только погляди – столько народа рядом живет, а хоть бы один высунулся. Ишь, как людей перестройка переделала. У каждого своё. Чуть, что – это твои проблемы! Тьфу-т-ты! Ну, давайте, давайте. В розницу-то вас проще общипывать».
Он вошёл в домик, глянул на трупы и поднялся в мансарду. Минут через десять, спустился переодетым в грибника, с корзинкой в руке.
Пройдя лесом вдоль дороги с километр, прикрыв чистую одежду, лежавшую в корзине сухими листьями и несколькими поганками, Хилый размашистым шагом направился к видневшейся на бугре деревне. В деревне должно было быть какое-нибудь хозяйство. А, если таковое имеется, тогда должно быть и молоко. Испить парного молочка, Хилый особого желания не испытывал, но за этим продуктом, как принято, приезжает машина из города, на которой и можно будет туда беспрепятственно добраться. Окончательно успокоившись, он, походя, размышлял о своем дальнейшем житие-бытие: «Чтобы нормально существовать на земле этой грешной, ему бы вполне хватило «Кулибина» и ещё парочку таких же засланцев. Тогда бы и в «общак» отстегивал на старость… Но, как его приручить? Уши ему сказками не натрёшь. Какие у него слабые места? Живёт один. А! – девка есть. Девка красивая, наверное, у них любовь. И это единственный его минус. Наверняка заяву с собой таскал. Значит, не сегодня-завтра его отпустят. Надо будет сходу звякнуть этому чумазому, как его… Тимуру, разузнать чего почём. Этого захомутать можно – бабки любит больше чем себя. С этим я решу однозначно. Эх, Кулибин, Кулибин! Не я буду, если ты на меня горбатить не станешь».
К деревне он подошёл со стороны леса. Ферма в ней, в отличие от других населённых пунктов, была. В ней полным ходом велась дойка коров. Хилый подкрался к коровнику. У входа блестело большое количество молочных фляг. Двери в тамбур были распахнуты. Ступая большими, не своего размера сапогами, по навозу, перемешанному с грязью, он добрёл до входа. В тамбуре стояла женщина, с блокнотом и авторучкой в руках. Здороваясь с ней, Хилый, даже слегка поклонился.
– Чего дед, молочка захотел? – бодро спросила бабёнка бальзаковского возраста, выпячивая свою могучую грудь перед его носом.
– Заблудился я. Как бы мне до города добраться?
– Где ж тут блудить? Одни поля кругом.
– Бывает, что и в своей квартире заплутаешь, вместо туалета, в шифоньер сходишь.
– О-ой, с бодуна, что ли? – рассмеялась она, заглядывая в корзинку. – Да ты, дед, вроде одних поганок набрал… – она протянула руку к грибам, но тот отвернул корзинку за спину.
– Для кого поганки, а для меня лекарство.
– Ну, пойдем, похмелю парным молочком. Правда, хлеба здесь нет.
Ему ничего не оставалось делать, как испить из литровой кружки парного молока.
– Машина-то придет скоро. Только не знаю, может, кто у него в кабине будет уже. Он иногда берет наших до города, за отдельную плату.
– Так ты договорись с ним, красивая. – Хилый вложил в её мясистую ладонь сторублевку. – Уж больно я устал плутать по этим коряжистым перелескам.
– Это шофёру отдать? – посмотрела она на деньги.
– Зачем же? Это вам, за заботу. С шофёром я отдельно рассчитаюсь.
– А-а, ну спасибо. Где бы мне такого богатенького мужичка подцепить?
– Читайте объявления в газетах и тогда обязательно подцепите. – Отшутился Хилый.
