Виктор Дьяков - Золото наших предков
Демарш руководства НИИ имел неожиданные последствия. Вместо того, чтобы хоть час-тично погасить задолженность Шебаршин срочно отрядил Ножкина на поиски нового места, где можно разместить производство и склады фирмы.
– Ну, урод!.. Что делает!? Разве можно сейчас, когда такая нестабильность, под зиму с места срываться!? – высказывал своё крайнее возмущение Калина Пашкову и Кондратьевой.
Шебаршин же, чуть отдышавшись от дефолта, вновь с удовольствием занялся внутрифир-менным интриганством. Вызвал Калину:
– Пётр Иванович, помните наш разговор касательно кладовщика?
Калина ожидал, что директор собирается обсуждать с ним производственные или снабженческие вопросы, или назревший вопрос об увеличении зарплаты. К тому же Калину каждый день «дёргала» НИИшная администрация, угрожая в случае дальнейших затягиваний арендных плате-жей опечатать помещения фирмы. Но директор завёл старую песню, будто никаких проблем нет и кроме личности кладовщика заняться нечем.
– А в чём собственно дело? – с удивлением спросил настроенный на совсем другую «волну» Калина.
– Вы удовлетворены его работой?
– Ну, как вам… В последнее время я, правда, не мог его контролировать, мотаться много приходилось. Но, в общем, на складе у него порядок, в документации тоже. Летом по ревизии без недостачи отчитался, меня во время отпуска заменял, с рабочими в хороших отношениях.
– Так-то оно так, Пётр Иванович. Внешне у него действительно всё без сучка и задоринки. А ведь, его уже с момента вашего отпуска почти никто не контролирует. Разве не так?
– Но Владимир Викторович, вы же знаете, что у меня нет такой возможности, – нервно воз-разил Калина.
– Ну, а кто же тогда этим будет заниматься? Пётр Иванович, я ведь не просто так, идут сиг-налы, понимаете. Сигналы, что кладовщик запирается на складе, часто задерживается там после работы. Что он там делает? Разве трудно догадаться? Он ворует, нагло и много. Я вам об этом уже говорил. Его необходимо поймать, поймать с поличным и оформить уголовное дело. Займитесь этим в самое ближайшее время. Вы меня поняли?…
То, что на этот раз для Пашкова дело по настоящему «запахло керосином» Калина осознал сразу. Потому он, вернувшись на завод, сразу же вызвал его и заговорил без обиняков:
– Сергей, ты что, совсем с ума сошёл?
– О чём ты, Иваныч? – сделал вид, что не понял Пашков.
– Что ты творишь?! Он же тебя посадит. Ты хоть понимаешь это? Он же именно тебе пять лет устроит, которые всем обещает. Ты же совсем обнаглел. Думаешь, про твои дела никто не знает? Ты что про этого иуду, Карпова, забыл? Он же чуть не ежедневно про тебя Шебаршину стучит. Тебе мало, что в армии почти как в заключении двадцать лет отбарабанил, теперь на старости, хочешь настоящей тюрьмы отведать?!
– Это Шебаршин… он что тебе что-то насчёт меня сказал? – потухшим голосом спросил Пашков.
– Сказал, не сказал… какая разница! Вон у тебя в кабинете платы пустые валяются. Ты уж если несёшь их к себе, так хоть следов не оставляй. Смотри, если поймают, я тебя прикрывать не буду, на себя пеняй…
Пашков вышел от Калины с потемневшим лицом. На складе он минут десять пребывал в глубокой горестной задумчивости, в вечернем полумраке, не зажигая света… Очнулся, когда при-несли сдавать готовую продукцию за день… Потом он собрал всё, что приготовил «на вынос», положил в сумку и пошёл – рабочий день кончился.
Подавленное состояние духа не покидало Пашкова до следующего воскресения, когда он в очередной раз пошёл к Матвееву.
– Судя по вашему виду, дела у вас идут не так как хочется? – не постеснялся высказать свои умозаключения профессор.
– Как вы думаете, Виктор Михайлович, почему у нас такой низкий уровень жизни? – задал встречный вопрос Пашков, устраивая на вешалку свою куртку.
– Ну, это не по адресу, я не экономист. Хотя, смотря как оценивать нашу бедность, как и с кем сравнивать. Мы почему-то в своих сравнениях привыкли игнорировать весь мир, кроме Европы, Северной Америки, ну ещё Японии и Австралии. Будто существуем только мы и только они. А ведь по сравнению с большинством стран мира мы живём не так уж и плохо.
– Почему Америка и Европа, не только. Вон, говорят, уже даже турки лучше нас живут, Тайвань, Сингапур, тигры эти азиатские, – возразил Пашков.
– Тигры, может быть, а Турция… Не думаю. Китай, Индия, Пакистан, Индонезия… да скорее всего и Бразилия с Мексикой… Большие, значительные государства, а уровень жизни там ниже нашего. А уж что касается культуры, науки, тем более.
Насчёт Китая не согласен. У них, я читал, самые высокие в мире темпы развития. По валовым показателям промышленности они сейчас вторая держава в мире, после Штатов.
– Вы забываете сколько там народу, а развитие страны прежде всего определяется не валовым национальным продуктом, а национальным доходом на душу населения. По этому показателю Китай далеко позади нас, несмотря даже на то, что у нас после девяносто второго года ката-строфически упало производство. Понимаете, Сергей, нам, стране, народу с таким большим культурным потенциалом довольно трудно окончательно скатиться вниз.
– Вы что же, серьёзно считаете, что культура может спасти от нищеты?
– Конечно, и от хаоса тоже, от братоубийства. У нас ведь всё-таки в основном население не нищее, а бедное, это не одно и то же. Почему после семнадцатого года у нас вспыхнула Гражданская война, а в Германии, при схожей ситуации, нет? Потому что у нас в то время было восемьдесят процентов населения неграмотно, и естественно малокультурно, а у немцев уже тогда была стопроцентная грамотность, у них не было такого чудовищного разрыва между элитой и массой простого народа. И после второй мировой войны они переживали глубочайший кризис нации, разгром страны. А сейчас, что мы имеем?… Благодаря высокому культурному потенциалу немцы вновь стали великой нацией. Обратный пример – Афганистан. Они не могут остановить междоусобицу, хотя там давно уже нет иностранных войск. У нас же наблюдается диспропорция развития другого порядка. У нас, культура, наука, военная мощь на уровне передовых стран, а производительность труда, культура труда и быта почти на уровне третьего мира. Жить хотим как на Западе, а работать так же не научились. Нельзя летать в Космос, не накормив, не одев и обув свой народ, не научившись как следует обрабатывать ту же землю. А мы вот этот парадокс, как ни странно, сумели пре-творить в жизнь. Отсюда все наши беды.
Пашков задумался.
– А к чему вы решили поднять этот вопрос, насчёт бедности? – поинтересовался Матвеев.
– Да так, верно вы заметили, дела мои не очень… – на Пашкова вдруг неуправляемо накатился приступ откровенности. Почему-то этому постороннему старику он не боялся сказать то, что скрывал даже дома. – Я же вам как-то говорил, что с золотыми радиодеталями дело имею, и что хозяин у нас сынок шишки. Так вот это мажор чёртов, угрожает посадить.
– Это серьёзно.
– Не думаю, пугает, скорее всего, но нервы мотает. Тут даже не в этом дело. Я вот вас слушая сам уже до многого допетриваю. Ведь не его же это золото. Оно у наших предков, у моего отца с матерью, у вас отнято и в эти транзисторы, микросхемы, контакты забухано. Вы же помните, какие очереди за всем были в советские времена. В газетах писали, что планы перевыполняются, про миллиарды пудов зерна, а в магазинах пусто, ничего достать было невозможно, даже колбасы самого плохого качества. Они ведь, тот же папаша нашего хозяина, не на мясо, масло, хлеб, промтовары, не на музеи с галереями эти средства тратили, не на образование, чтобы тех же ВУЗов гуманитарных было достаточно. Они всё то золото в ЭВМ тоннами забухивали, которые не на благосостояние работали, а оборонку, Космос и тому подобные траты без обратной отдачи. Это всё бы ничего, если бы мы жили богато, а мы то впроголодь. На Западе куда богаче нас жили, а золото после шестидесятых на радиодетали уже не тратили. Я видел их ЭВМ семидесятых и восьмидесятых годов. Золотых, даже серебряных деталей там нет. А нашим всё нипочём, вся страна на картошке сидит, в бараках и коммуналках мучается, а они золото без счёта переводят. Сами то они, конечно, как при коммунизме жили. Верно вы говорили, рабовладельцы, они и есть рабовладельцы, тешили себя, капризы свои осуществляли, а мы для них скот, рабы. А что раб ест, как живёт, господину это до фени, он хочет спутник запустить, атомную бомбу сварганить, чтобы иметь основания ботинком в ООН по трибуне постучать. А сейчас один из сыновей этих гадов, кто то золото у нас и наших предков отнимал, хочет его себе по дешевке приватизировать, – Пашков умолк, будто мгновенно обессилев.
– Успокойтесь Сергей. Вы и правы и неправы одновременно. Запомните, золото – это всего лишь эквивалент, условно принятый людьми для обозначения оценки труда. А истинные, нетленные ценности, вот они, результаты труда, размышлений, фантазии, то о чём мы с вами говорим, – профессор движением руки объял полки с альбомами репродукций музейных собраний.
