Михаил Жаров - Капитал (сборник)
Я киваю Любе и бурно краснею.
– А как тебе хочется? – спрашивает она и скалит чёрные зубы.
– Ты гадай-гадай, – сержусь я, пряча глаза.
Люба снова смотрит в карты и надолго замолкает.
– Что там?
Она молчит.
– Давай водочки выпьем! – неожиданно предлагает Люба.
– Выпьем, – быстро соглашаюсь я, понимая, что иначе Любу разговорить не получится. – Но у меня денег нет.
– Да ладно! – отмахивается она и убегает в магазин.
Дожил. Я не говорил, Люба мой бывший секретный агент. Сколько мы с ней пересажали цыганья, торгующего наркотой!.. Ведь она ещё и редкий экстремист, цыганка, ненавидящая других цыган. Только не было ещё такого, что б поил её не я, а она меня. Край!
Через час дым коромыслом. Мы уже признались друг другу в материнской – дробь – сыновней любви, она уже несколько раз обляпала слезами мою щёку, а ни один из нас ещё не пьяный. Я слежу за ней, она – за мной. Я жду, когда она расскажет, что выпало на картах, она – ждёт, чтобы я забыл. Наивно льёт через края.
– Ты ведь один… Один мне помогал на зоне! Без тебя бы… Дай бог тебе… – ревёт она в голос, а глаза, ведьма, прячет.
– Люба! Говори, что нагадала! – громко и трезво перебиваю её.
Она выпрямляет осанку, поводит плечами, будто хочет станцевать, и говорит:
– Всё, умрёшь скоро.
4.
Открываю глаза и вижу. Любину квартиру. Утро. Лежу на полу, подо мной расстелено. Спал – не спал, не ясно, но куда-то девалась целая ночь. Надо вспомнить.
Прихожу. Она гадает. Застольничаем. Она говорит, что умру. Застольничаем. Смеюсь над ней. Веду себя беспечно. Утро! Ещё раз: прихожу… беспечно… утро. Больше, значит, ничего особенного.
Люба на диване. Храпит, как будто её три или все пять.
Спешу уйти, чтобы скорее позвонить Серёге и поржать с ним на гадание. Чувствую себя бодро. Неперегоревшей водки во мне ещё по самые уши да допил со стола одонок.
Только взял в руку телефон, как он сам ожил и на экране к радости своей я прочитал: «Серёга-муд».
– Да! – аж крикнул я в трубку. – Вот уже собирался…
– Ванька! – перебивает он меня. – Я самый счастливый человек в мире!
– Чего натворил? – холодею я.
– Вчера свершилось! Я встретил единственную! Ты рад за меня?
– Когда успел-то? – серьёзно удивляюсь. – Я у тебя вчера был…
– Пошёл я, на ночь глядя, в ларёк на остановку за сигаретами, а она там, бедняжка стоит, на последний автобус опоздала…
– А откуда опоздала?
– Мы разговорились с полуслова! – не услышал он моего умного вопроса. – Я впервые в жизни разговаривал с дамой свободно! Предложил ей пойти ко мне, и она пошла!
– Сколько лет?
– Ну, младше меня. Девятнадцать.
– А звать?
– Магическое имя! Как мантра, как заклинание! Смысл всего мироздания в нём! Екатерина!
– Хорошее имя. Так она ночевала у тебя?
– Даа! Дааа! Мы уже делали детей. Решили, что будет два мальчика и две девочки.
– Учится? Работает?
– Учится. Вернее, за неуплату её отчислили.
– А сейчас она где?
– У меня! Мы теперь вместе живём. Я предложение сделал, она согласилась! Она самая красивая! Ты бы видел, какие у неё ногти! С рисунками!
– У меня тоже новость…
– А на ногах! С чёрным лаком! Ах!
– Я у Любы был, помнишь, про цыганку тебе говорил… Сейчас ты посмеёшься…
– Мы вообще ночь не спали!
– Ты послушай…
– У меня даже спина болит! Я самый счастливый!
– Нагадала она мне вот чего…
– Я желаю тебе, чтобы ты тоже испытал такое же счастье!
– Нагадала, говорю, что помру, представь себе…
– О, не сказал тебе ещё: она призналась, что любит меня. Я ей тоже признался.
– Ты где сегодня будешь?
– С ней!
– Понятно. Давай тогда как-нибудь в другой раз увидимся.
– Да-да, давай-давай! Счастливо! Звони!
И кому мне дальше хвастаться? Вадику? Каббалисты спят до трёх. Идти к ней? Вонючий, опухший, полупьяный не пойду. Домой – и как следует спать! И нечем хвастаться. Дрянь всё это! Ещё бы в гороскоп поверил! Стыдно. Спать!
Просыпаюсь второй раз за день и просыпаюсь внезапно, как с пинка. Мне страшно. Бывает же такое! В одно мгновение понял, что если скорая смерть случится, то на сегодня я говно! Если жизнь закончится сейчас, то иначе меня назвать нельзя. Да если и не умирать сейчас, всё равно – оно.
Вскакиваю с кровати и несусь по квартире, не зная, куда и зачем. Наверное, ищу место, где будет лучше думаться, а что толку от места, когда думать приходится впервые? Оказывается, не умею думать по большому. Видите, и выражаюсь я сортирными фразами, «думать по большому».
Хотя, правды ради, скажу: когда мне было думать про себя? Я десять лет не вылезал с работы. Жил там. Дружил там. Полюбил, сука, тоже там! И кого? Чужую.
Правду цыганка прочитала по картам. Жена одного, любовница – другого. Всё у меня не по-людски. О том и речь, что жить – что нет. Я так и так дурак.
Разве увёл бы её из семьи? Нет. Стал бы ломать ей «левак»? Может быть, и стал бы…
И просто проклятый дурак, потому что полюбил взаправду.
Поверьте на слово, эта женщина хороша. Она не просто женщина, она событие, женщина-солнце. Еле придумал! На людей вокруг она действует движением брови. Вокруг неё вращаются тела всех размеров, хотят они этого или нет. Добиться её, это всё равно, что победить в войне или высадиться на другой планете. Стать легендой.
Ой, хорошо меня встряхнуло гадание. Хватит. Пойду-ка завтра с утра в церковь. Ходят же люди.
5.
Проспал! Хотел пойти в церковь в часов пять, а проснулся в девять. Пока чего, вышел после обеда.
В церкви тихо шарахаюсь мимо икон, как начинающий пользователь среди аватаров. В солёной руке жму дешёвые свечи. Всюду кромешная наука, которая мне, вроде, не в диковинку, поди русский, но ощущаю себя чайником среди старушек-профессионалок. Те шустро обгоняют, перестраиваются, сигналят Ему, а я церковные ПДД не учил и на каждом шагу сам себе создаю помехи.
Нахожу уголок с закопченной иконкой, останавливаюсь и первый раз спрашиваю себя: а чего хотел-то? Ждал, наверное, что подойдёт сотрудница с фанерными ликами на груди и на спине и спросит:
– Что Вам подсказать?
– Да вот, гадала мне цыганка…
– Так, и что интересует?
– Должен преставиться, гой-еси…
– Вы у нас первый раз, карточка есть?
– Я раньше всё по каббалистам больше…
– У нас ассортимент отечественный… и т.д.
Денег надо найти! – осеняет меня. Вместо того чтобы спасать, когда зачесалось, свою безликую душонку, надо, раз пошла такая пляска, помочь людям. Реально.
Из церкви выбираюсь с опущенной головой, как тать, и шагаю лишь бы куда. Только б не остыть. Есть у меня тема, есть!
В оперскую бытность подружился я с экс-замминистра-правительства-рф. Началось с того, что он попросил меня показать ему нашу Волгу. Мне не жалко, привёз его на реку, показал, вуаля. Он идёт купаться, а в это время из воды выступает свежая, бодрая, как Афродита, немецкая овчарка. Она рычит и к Вольге-мюттер не подпускает. А рядом стоит улыбчивый хозяин, харизматичный молодой еврей с хасидской бородкой.
Мы ему:
– Нехорошо!
Он же кратко:
– Фас!
Собачка прыгает и аппетитно вгрызается в толстую подмышку экс-зама.
Волги не хлебавши, поехали к эксу в гостиницу и пока ехали, он больше вспоминал не немецкую породу собаки, а ближневосточную – хозяина. Я умильно слушал, пока возьми да не скажи про рога Моисея.
– Друг! – говорит мне экс. – Что тебе хочется? Что угодно проси.
– Пачку бумаги, – отвечаю ему.
– Чего?
– Нам документацию не на чем печатать.
Добираемся до гостиницы и всю ночь дезинфицируем укус. Проституток помню плохо. Помню, что экс постоянно уступал мне, как молодому, дорогу, а я из почёта к старику, не спорил.
Он подарил мне готовый бизнес. Я не брал, объяснял, что не жил хорошо и неча начинать. Он сказал: «Отдай другому, если не надо», – и уехал. Русский барин.
Я передарил. Мне было неинтересно и стыдно владеть дармовщиной. Передарил, не глядя, одному малознакомому русичу, который просто подвернулся под руку.
Знаю точно. Сейчас Женя (тот, кому я) – один из самых богатых людей города и области. Он должен обрадоваться, когда позвоню ему. Я должен быть для него дороже отца родного.
Звоню. Не берёт. Не слышит? Перезваниваю.
– Да.
– Жень, узнал? – спрашиваю лишнее, потому что у него всё равно высветилось.
– Не узнал.
– Ваня.
– Какой?
– Жень! Ваня я! Встретиться надо!
– А! Ваня. Чего ты хотел?
– Увидеться надо.
– Некогда, Вань. Рассказывай сейчас.
– Я говорю, надо встретиться!
Договариваемся на вечер у памятника Ленину. Сделано.
До вечера недолго. Доживу. Пора по-бухгалтерски точно рассчитать, как потом оперативно потратить деньги. Половину сразу Серёге. Чтоб было, на что любить Екатерину, не то эта бродяжка бросит его завтра же. Вадику забью едой холодильник, а налички он от меня не получит. Потом куплю много цветов ей. Столько, чтобы убралось за раз в маленький грузовичок, в ту же ГАЗель. Глупо, но и в оригиналы я не лезу. Хочу глупо.
Остальное принесу родителям. Я ещё никогда не давал им денег. А тут хватит им на машинёшку-иномаринку и пожить, не думая о завтра.
