Алиса Ренар - Изольда
– Я никуда не пойду, пока ты не скажешь мне то, что я хочу от тебя услышать!
Малика сложила руки на груди и посмотрела на Арсения с таким упрямством, что парень невольно вздохнул. Пока он не произнесет заветную фразу, воз не сдвинется с места, они так и будут стоять возле закрытой двери ресторана, тупо глядя друг на друга. Просто беда какая-то.
– Ну хорошо… Я тебя люблю. Ты довольна? – Эти слова он произнес резче, чем собирался, но, в конце концов, Малика вынудила его признаться в любви, а Арсений терпеть не может принуждения – ни в чем! Хотя, с другой стороны, он виноват, и знает это, а она видит, что парень осознает свою вину, и бессовестно тем пользуется.
– Нет, не довольна. Я хочу, чтобы ты сказал это громко, глядя мне в глаза! – Малика иронично улыбнулась и склонила голову набок. – Давай же, я жду!
Вздохнув, Арсений шагнул к девушке и оказался так близко к ней, что его ноги соприкоснулись с ее бедрами; обхватив ладонями худенькие плечики, парень быстро притянул Малику к себе и впился ей в губы долгим поцелуем. Оторвавшись от ее нежного рта, он медленно провел губами по ее щеке, поцеловал в бровь, в ресницы, в висок, в мочку уха и, наконец, зарылся носом в ее светлые кудряшки.
– Я тебя люблю! Я без тебя не могу жить! – крепко прижав к себе девушку, Арсений легко покачал ее в объятиях, как ребенка, и насмешливо улыбнулся. – Это те самые слова, которых ты ждала? Теперь едем?
Отстранившись от Зарецкого, Малика серьезно посмотрела на парня, словно обдумывая ответ и не зная, к какому решению прийти, но губы выдали ее, растянувшись в радостной улыбке.
– Едем! Только не к тебе, а ко мне, потому что мне завтра очень рано вставать. Кстати, и у тебя полно дел. У тебя назначена важная встреча, помнишь об этом?..
Ну вот, началось. Тихонько фыркнув, Арсений торопливым шагом направился к своему «БМВ», стараясь не глядеть на семенящую рядом Малику. Пусть себе раздает руководящие указания, главное, она больше не сердится и не вспоминает про его проколы. Трудный день закончился. Завтра будет такая же суета и морока. Ему придется принимать сотни решений, делать то, что не нравится, общаться с неприятными людьми и выполнять приказы отца. Но все это – завтра, а пока ночь – можно, ненадолго забыв о проблемах, насладиться покоем и тишиной. Просто стать самим собой, не терзаясь ненавистью ко всему миру и ни о чем не тревожась!– Хорошо, я объясню тебе, почему ненавижу вас. Обеих! Тебя и твою… мать! – последнее слово жена Нурлана произнесла отрывисто, с презрением, словно выплюнула что-то несъедобное, и тут же впилась глазами в лицо Изольды. Ощутив исходящую от женщины волну ярости, девушка внутренне сжалась, но не отвела взгляда. – И говорить я буду только с тобой, а не с этой… убийцей!
Недоуменно подняв брови, Изольда посмотрела на обеих женщин. Опять происходит какая-то ерунда. Одна обвиняет, а вторая и не думает защищаться, у одной глаза пылают праведным гневом, а вторая безропотно сносит все оскорбления! Амангилиева назвала мать убийцей, а та только вздрогнула, нервно обхватила себя руками, однако опять промолчала, даже не взглянув на дочь и женщину, оскорбившую ее!
– Не смейте плохо говорить о моей матери, – Изольда заговорила предельно вежливым тоном, но сама заметила, как дрожит ее голос от едва сдерживаемой злости. – Она здесь ни при чем, это я во всем виновата. Мать просто пытается защитить меня, если бы у вас были дети, вы бы поняли ее… Я находилась рядом с Нурланом, когда у него случился приступ, все это произошло у меня на глазах и даже… из-за меня. Я сказала вашему мужу, что он мой отец.
– Отец. Разумеется, именно так ты и сказала!
Жена Нурлана без сил упала на ту же самую лавку, на которой недавно сидели Изольда с матерью, и тяжело вздохнула; ее дыхание вдруг стало хриплым и прерывистым, девушка даже испугалась, не приступ ли это, но женщина очень быстро пришла в себя. Из нее как будто выпустили весь пар: ярость и ненависть уступили место бесконечной усталости, и она сделалась похожа на сдувшийся воздушный шар праздничного фиолетового цвета.– Так тебе сказала твоя мать, верно?.. Я не виню тебя, откуда же тебе знать. Но она… – Женщина осуждающе покачала головой и с тоской взглянула на дверь палаты. – Она-то точно знает, что ты – не его дочь! И зачем она так с нами поступила, зачем ей это было надо?.. Первый приступ у него случился, когда она в первый раз показала тебя Нурлану. Мой муж ужасно переживал. А теперь… выживет ли он? Я не знаю… За что ваша семья ненавидит нас, что мы вам сделали!..
– Но я не понимаю… – Изольда замялась, ее взгляд метнулся от жены Нурлана к матери и обратно, скользнул по двери палаты, прогулялся по коридору… Как все странно. Вглядываясь в лица обеих женщин, девушка снова и снова пыталась разгадать эту загадку, однако еще больше запутывалась в ней, и едва уловив кончик мысли, тут же теряла его. – Но ведь Нурлан – мой отец!
– Он не может быть твоим отцом. – Женщина медленно встала и, подойдя к Изольде вплотную, окатила ее ледяным взглядом и сурово покачала головой. – Мы об этом никому не говорим, но сейчас я скажу, тебе надо знать… Еще в школе Нурлан получил травму. Тогда он не думал, что это серьезно, но потом много лет лечился в дорогих клиниках, мы были в разных странах, я везде ездила с ним. Однако ничего не получилось. Теперь ты понимаешь, что ты не его дочь? Нурлан не может иметь детей.
Глава 10
Виктор Андреевич сердито прошелся по комнате, заложив руки за спину и грохоча каблуками по деревянному полу. В какой-то момент Зарецкий прервал свое движение, резко остановившись перед Леной и глядя на нее сверкающими от гнева глазами.
– Я оставил вас вместе всего на час… Ну, пусть на два! Не представляю, что нужно было сделать с человеком, чтобы его увезли из дома на «Скорой помощи»! Ты это понимаешь своими куриными мозгами?! Его увезли из моего дома! И теперь никто не знает, выживет он или нет! Но тебе все равно, как я погляжу!
– Мне не все равно, – Лена мрачно усмехнулась, не отводя пристального взгляда от лица отчима. – Я не хотела оставаться с Нурланом, и я не виновата в том, что у него случился сердечный приступ. Мне этогот человека очень жаль.
– Жаль ей, вы только послушайте! – импульсивно взмахнув руками, Зарецкий опять включил внутренний маятник и зашагал по комнате из угла в угол. – У меня из-за тебя одни проблемы. Сперва ты отменяешь свадьбу, теперь по твоей милости не состоится банкет… Тебе не кажется, что это уже чересчур?
Ну конечно, вот что его беспокоит в первую очередь! С ненавистью взглянув на беснующегося Зарецкого, девушка подчеркнуто равнодушно пожала плечами и развернулась, чтобы уйти, но мужчина ловко загородил ей путь. Схватив падчерицу за плечи, он так сильно встряхнул ее, что у девушки лязгнули зубы; отчим тряс ее до тех пор, пока Лена не вырвалась, пронзительно закричав.
– Не смей меня трогать, слышишь, ты!.. – Глаза девушки заблестели злыми слезами, а ноздри раздулись от ярости. Как же она ненавидит его, до дрожи во всем теле, до судорог! – На твои банкеты мне плевать! Мне искренне жаль Нурлана, но ты здесь ни при чем!
– Это мой дом, если ты забыла. И я просил тебя позаботиться о госте. Но ты позвала эту девицу и устроила здесь… какой-то шабаш. Что вы ему наговорили? – Виктор Андреевич нехотя сбавил громкость, напуганный криками Лены, но в его голосе прозвучало неприкрытое презрение, и губы, произнесшие эти слова, сложились в откровенно издевательскую улыбочку. – И будь добра говорить мне «вы».
– Шабаш, конечно, – Лена невесело рассмеялась и качнула головой. – Ну конечно, именно это мы и устроили… с девицей. Вот только тебя не касается, что именно мы ему… наговорили!..
Девушка стремительно бросилась к двери, но на пороге обернулась и высокомерно посмотрела на Зарецкого. Мужчина, с сумрачным видом скрестив руки на груди, ответил ей долгим неприязненным взглядом.
– И дом этот настолько же мой, насколько… ваш. Между прочим, я дочь вашей законной жены. Если вы не помните. И я буду здесь жить столько, сколько сама захочу, и вы не можете мне этого запретить, – упрямо выпятив подбородок, Лена простучала пальцами по косяку коротенький мотивчик и хмыкнула. – И я не намерена ни перед кем оправдываться за поступки, которые совершаю в своем доме. Особенно – перед вами. Надеюсь, я ясно выразилась?..
Куда уж яснее. С силой захлопнув за собой дверь, девушка вышла, оставив мужчину в бессильной ярости посреди каминного зала. Оба прекрасно поняли, чего добились этим разговором: их холодное перемирие только что с треском лопнуло. Лена объявила Зарецкому войну, и он с готовностью принял ее вызов.
Жадно отхлебнув коньяк из пузатой бутылки, Марианна визгливо выругалась и потрясла в воздухе острым кулачком. При этом движении ее прозрачный халатик распахнулся, обнажив прекрасное женское тело в кружевном белье и чулочках с поясом.
– Я покажу тебе, ты еще увидишь! Так меня оскорблять, – со стуком поставив бутылку на тумбочку, Марианна упала на пол и зарыдала, истерично выкрикивая угрозы и стуча кулаком по густому ворсу ковра, но быстро успокоилась и снова потянулась к заветной бутылке. – Я, значит, тебе не хороша? Что ж, не хочешь любить, будем воевать!..
