Олег Болтогаев - Изольда
Обзор книги Олег Болтогаев - Изольда
Болтогаев Олег
Изольда
Олег Болтогаев
Изольда
Когда моя матушка, ожидая моего появления на свет, была уже на сносях, произошла неприятность. Нечаянно она наступила на нашу комнатную собачку, которую ей подарили подружки. Собственно, наступила она не на собачку, а на половичок, под который, играя, залезло это жизнерадостное животное.
В итоге любимица моей матушки погибла.
Её звали Изольда.
Прошло больше десяти лет, и у нас появилась маленькая собачонка.
Немного подумав, моя матушка решила назвать её Изольдой.
Это была обычная дворняжка.
Но, глядя на неё, я убедился - дворняжки бывают исключительно умны.
Умнее их, пожалуй, только овчарки и большие пудели.
И то - далеко не всегда.
Кстати, одновременно с Изольдой у нас жила овчарка. Кобель по кличке Шайтан, который был моложе Изольды на полгода.
Когда он был совсем маленьким, то его морда по форме больше напоминала бумажный кулек. Такие делают продавцы в магазинах, где продают конфеты. И хотя мой отец возлагал большие надежды на будущие способности Шайтана, мы с матушкой втайне в этом весьма сомневались, поскольку полное отсутствие собачьего лба порождало сомнение, что пес, выйдя из щенячьего возраста, поумнеет.
Так и случилось.
Шайтан вырос, но его морда всё также напоминала бумажный кулёк.
У наших собак была двухэтажная будка.
Изольда облюбовала для себя верхний,
более удобный этаж, а Шайтан безропотно
поселился в сырой, нижней части.
Изольда, несмотря на отсутствие породы, была гораздо хитрее и умнее Шайтана.
Возможно это было связано с тем, что Шайтан с самого начала признал изольдино старшинство и почти во всем ей подчинялся. Даже тогда, когда стал в н есколько раз больше её ростом.
Характерный эпизод. Мой отец ездил на работу в соседний посёлок. Возвращался он вечерним поездом, всегда в одно и тоже время. Наши собаки привыкли, что шум поезда, приближающего к станции в полшестого, означает, что отец приехал домой. Распираемые радостными предчувствиями, Изольда и Шайтан носились вдоль забора: они ждали отца, который подходил к калитке и добродушно общался с ними.
Но было ещё и воскресенье, когда отец не ездил на работу.
И вот тут-то проявлялись сообразительность Изольды и тупость Шайтана.
Полпятого. Шум поезда. Отец специально выходит во двор.
Обе собаки видят его и радостно приветствуют.
Однако Шайтан, бегает по цепи, скулит и выжидательно смотрит на дорожку, по которой отец обычно шёл домой.
Он ждёт прихода хозяина, который находится рядом!
Условный рефлекс, связанный с прибытием поезда,
оказывается сильнее, чем объективная реальность!
В это же время Изольда спокойно вертится у ног отца.
Она понимает, что, поскольку хозяин рядом, то нет смысла беситься из-за прихода поезда.
Изольда очень смахивала на лохматую лису. Только цвет её одёжки был белый с черным.
Чёрная спина и белый живот.
Изольда была коротконогая. Черноглазая. Упитанная. Крепенькая.
Я пробовал научить её стоять на задних лапках. Стоять в такой позе она не захотела, но сидеть вертикально, забавно сложив на груди передние лапы, ей явно понравилось. Изольда быстро сообразила, что добросовестное выполнение столь простого упражнения дает ей возможность требовать от меня регулярного вознаграждения в виде чего-то вкусного. Кусочек сахару, кусочек колбаски.
Когда Изольда подросла, отец решил, что её нужно посадить на цепь.
Однако, стоило надеть на собаку ошейник, как произошло нечто странное: Изольда упала на спину и, задрав кверху лапки, закрыла глаза и замерла в позе бездыханного существа.
Было понятно, что собачонка хитрит, а потому мы ушли в дом и, поглядывая в окно, стали ждать, когда же она проявит признаки жизни. Но нервы Изольды оказались крепче наших - четыре часа она пролежала, не шевелясь, под палящим солнцем. Кверху лапками.
Первой не выдержала моя сердобольная матушка.
- Нельзя так издеваться над бедной собачкой! - воскликнула она. Подождём, - угрюмо ответил отец.
Мы подождали ещё полчаса. Изольда лежала неподвижно.
Теперь я дал слабину и тихо, обречённо предположил:
"Она, наверное, сдохла".
- Не сдохла! - сердито возразил отец.
Но было поздно.
Матушка со слезами на глазах выскочила во двор и испуганно подбежала к Изольде.
Собачонка лежала без движения.
- Сдохла! - заорал я и бросился вслед за матушкой.
Мы склонились над Изольдой, которая тут же открыла глаза и радостно посмотрела на нас.
Хитрюга!
Мы рассмеялись и сняли с неё ошейник. В тот же миг Изольда вскочила и, едва не кувыркаясь от радости, забегала вокруг нас.
- Ей нельзя носить ошейник, - глубокомысленно произнесла матушка.
Отец безнадёжно махнул рукой.
Так и жила наша Изольда - без ошейника. Её свобода была отвоёвана простой хитростью.
Собачьи обязанности Изольда выполняла исправно, из-за чего мой отец, который почему-то не мог терпеть коротконогих собак, относился к ней весьма благосклонно.
Случилось так, что моя матушка заболела и почти на месяц слегла в больницу. Мы с отцом остались одни, и на меня легла новая, непривычная обязанность - готовить обед и ужин.
Отец уходил на работу очень рано и, жалея меня, завтрак готовил себе сам, хотя он очень не любил возиться на кухне, считая, что это не мужское занятие.
И вот однажды утром я услышал сквозь сон, что мой отец кого-то ласково уговаривает.
Голос отца был таким непривычно нежным и добрым, что я мгновенно проснулся.
- Изольдочка... Шайтанчик... - говорил отец.
Ей-богу, я не знал, что и подумать.
- Изольдочка... Шайтанчик... Идите сюда, - ласково звал отец.
Я осторожно поднялся с кровати и подошёл к двери.
Сценка, которую я увидел не могла не вызвать улыбки.
Оказалось, что, готовя завтрак, отец уронил на пол куриное яйцо.
Конечно, оно разбилось.
Видимо, отцу было лень вытирать неаппетитную слизистую лужицу, и он решил упростить решение этого вопроса с помощью наших собак. Он наивно полагал, что стоит ему позвать Изольду и Шайтана, и они с радостью стрескают с пола остатки яйца.
Но не тут-то было.
Обе собаки хорошо знали крутой нрав своего хозяина. Им было известно, сколь строг запрет на посещение территории кухни всеми представителями животного племени за исключением кошки, а посему настойчивое приглашение к незапланированной утренней трапезе воспринималось ими, как подвох и провокация.
- Изольдочка... Шайтанчик... Мои собачки... Идите сюда...
Но "мои собачки" смотрели на хозяина с недоверием.
Отец поймал Изольду и принёс в кухню, однако
стоило ему поставить её на пол, как умудрённая
жизненным опытом собачонка стремглав выскочила
во двор.
Чертыхаясь, отец вышел из кухни и, ухватив за ошейник Шайтана, стал тащить его к злополучному яйцу. Но Шайтан твёрдо знал, что Изольда просто так не будет убегать от хозяина, он понял, что здесь что-то нечисто, а потому, словно осёл, упёрся в землю всеми четырьмя лапами.
Шайтан был силён, и отец с трудом втащил его в кухню.
На этом успехи отца закончились.
Шайтан никак не хотел слизывать с пола разбитое яйцо.
- Пошёл вон! Бревно! Тупица! - в сердцах воскликнул отец.
Я едва не лопался от давившего меня смеха.
- Изольдочка! Умничка! Иди сюда, - отец всё ещё не терял надежды
на победу.
Но "умничка", труся лохматым задом,
скрылась в верхнем этаже своей будки.
- Давай, я уберу, - сказал я, смеясь.
Отец повернулся и посмотрел на меня, как на спасителя.
У Изольды был один недостаток - она была вороватая.
Причем воровала она не у себя во дворе, а шла "на дело" в чужие. Она тащила всё: детские игрушки, обувь, жестяные баночки, резиновые коврики, алюминиевые тарелки, короче, - всё, что плохо лежало. Однако особым её вниманием пользовались калоши нашей ближайшей соседки. С неизменным упорством Изольда приносила на порог нашего дома сначала одну калошу, а через полчаса другую. При этом она преданно смотрела на мою матушку, словно ожидала похвалы за своё усердие.
Возможно, что Изольде очень нравились эти калоши, и она хотела увидеть в них свою хозяйку - не знаю.
Возвращать калоши законным владельцам надлежало мне. Иногда, правда, соседка приходила за ними сама.
Не было никого скандала, всё воспринималось, как невинная шутка. Соседка знала, что, если калоши исчезли, то утащила их Изольда.
Забавно было наблюдать за трапезой наших собак.
Хитрой Изольде всегда доставался более лакомый кусок. Иногда она была не в силах всё съесть и, взяв в рот косточку или кусок хлеба, уходила в огород и там, в укромном месте, в мягкой земле зарывала свою добычу, используя в качестве инструмента свой нос. Мне казалось, что это не что иное, как проявление лисьих повадок.
Я часто ходил в лес со своими собаками.
